1
С утра иностранные гарпунеры встали к пушкам и не покидали их до самого полудня. Удивленные моряки переговаривались :
– За ум взялись господа!
Но когда на судах стало известно о решении приступить к подготовке своих, советских, гарпунеров и о том, что на это уже получено разрешение, китобои стали посмеиваться над Граулем, Трайдером и Лунденом.
– Испугались!
– Как собаки на сене, – ни сами, ни другим...
В это утро моряки увидели гарпунеров с другой стороны. Если до сих пор у многих китобоев еще крепко держалось представление о гарпунерах как о незаменимых специалистах, владеющих какой-то особой, доступной только избранным тайной, то теперь перед ними стояли люди из чужого мира, трусливые и наглые. С них словно слезла яркая, но оказавшаяся дешевой краска.
Слива подмигнул Курилову на Грауля, бросил:
– Бита его карта. Твоя очередь сдавать!
– Еще не бита, – серьезно ответил Курилов.
Он поднялся к Можуре. Капитана Курилов застал в отличном расположении духа. Можура дымил трубкой, легко шагая по мостику, глаза его совсем потонули в море веселых и лукавых морщинок.
– Что, не терпится к пушке стать?
Леонтий указал глазами на Грауля, неподвижно стоявшего на гарпунерской площадке.
– Он там словно цепями прикован.
– С характером, – отозвался Можура. – А ты тоже терпенья наберись. Скоро ты его сменишь.
– Когда же?
– Все в свое время!
Грауль, оглянувшись на мостик, быстро поднялся по трапу и подошел к ним.
– Почему бошкарь не наблюдайт за море? – обратился он к Можуре.
Грауль говорил отрывисто, глаза его зло смотрели на капитана. Курилова гарпунер точно не замечал. Граулю казалось, что сегодня все против него.
– Вы правы, – согласился Можура, – бочкарь сейчас будет на фок-мачте.
Грауль мельком взглянул на Курилова, вернулся к пушке, но удовлетворения от того, что его требование исполнено, он не испытывал. Все обстоит чертовски плохо, и еще никогда его положение на флотилии не было так неустойчиво, как сейчас. «Да, да! – говорил себе Отто. – Это провал. Даже фотографирование пришлось бросить!».
У большевиков какие-то особенные, цепкие глаза. Спасли команду угольщика, поймали резчика, пытавшегося вывести из строя механизмы на разделочной площадке. Да и на себе Грауль ощущал взгляд не одной пары настороженных глаз. Он мучительно думал, искал выхода из создавшегося положения, но выхода не было. Невидимая, но огромная сила была против него, как вот этот бьющий в грудь упругий ветер. Хотя нет, – против ветра можно устоять, а против той силы, которой обладают русские, не устоишь – она опрокинет!
Гарпунер с горечью и злобой вспомнил вчерашний разговор в каюте Северова. Оживление на судне заставило его оглянуться, и Грауль не поверил своим глазам: в бочке на фок-мачте сидел Слива.
Боцман, заметив, что гарпунер смотрит на него, помахал ему рукой:
– Гутен морген!
У Грауля перехватило дыхание от ненависти. Он увидел Курилова рядом с Можурой и в первое мгновение хотел было бежать к капитану, заставить его убрать Сливу, а Курилова загнать в бочку. Он был готов на все, чтобы Курилов держался подальше от пушки. Но голос Сливы остановил его:
– По носу бахчисарайский фонтан!
Можура, отдав приказ машинисту идти полным ходом, сделал боцману замечание:
– Бочкарю докладывать коротко и ясно, без лирических отступлений.
– Есть перейти на телеграфный код! – весело отозвался Слива.
«Шторм», набирая ход, шел к стаду китов.
Грауль растерялся, когда «Шторм», буксируя двух сейвалов, подошел к базе, находившейся в заливе. Около ее борта стояли китобойцы «Труд» и «Фронт». Они привели по одному киту. База встретила «Шторм» гудком, и он прозвучал для Грауля похоронной музыкой.
«Ошибка, ошибка, – думал гарпунер. – Эти олухи Трайдер и Лунден перетрусили и начали бить китов». Грауль выругал гарпунеров и тут же вспомнил, что и сам-то убил двух китов – столько, сколько они оба вместе.
«Не бить! Стоять у пушки и не бить! Мазать!» – приказывал себе Грауль. Вытерев лицо одеколоном, он вышел из каюты на палубу. «Шторм», передав базе своих китов, отправлялся в море. Грауль против своего желания покорно поплелся к пушке. Ему так и не удалось переговорить с Лунденом и Трайдером. А те, увидев добычу Грауля, окончательно решили, что единственная возможность не допустить русских к пушке – это самим бить китов.
Грауль понял, что для русских теперь не имеет особого значения, сколько он убьет китов: им нужны свои гарпунеры, на его место они решили поставить Курилова. «Не пущу! – решил Грауль и тут же растерянно подумал – Но ведь не могу же я торчать у пушки днем и ночью!»
Выход был найден совсем неожиданно. Грауль стоял на площадке, окидывая взглядом пустынное море. Китов не было видно. Гарпунер быстро оглянулся назад. На судне никто за ним не наблюдал. Тогда он незаметно, воровскими движениями вынул из затвора пушки маленькую, размером с мизинец, шпильку и, опустив ее в карман кожаной куртки, сбежал с площадки на палубу.
Спустя несколько минут Можура вызвал Курилова:
– Пушка свободна. Становись!
– Есть! – радостно улыбаясь, ответил Курилов.
– Бить тебе, не перебить! – пожелал товарищу Слива.
2
На базе было шумно. На разделку поступило сразу четыре китовых туши. Рабочие весело переговаривались, работали быстро и с удовлетворением, которое всегда бывает у людей, соскучившихся по труду.
На кормовой площадке бригада Ли Ти-сяна ловко снимала с кита сорокасантиметровый слой жира. Маленькая живая фигура китайца мелькала всюду. Вот Ли Ти-сян остановился около молодого парня и, проследив с минуту за его работой, покачал головой:
– Пухо, шибко пухо!
– Почему? – парень, сдвинув на затылок фуражку, вытер рукавом мокрый лоб. Лицо у него было красное от натуги. Работал он добросовестно, но неумело, всей силой налегал на флейшерный нож, и тот, рассекая слой жира, застревал в мясе.
– Думай надо!
– А чего тут думать? – обиделся парень.
– Твоя смотри здеся! – Ли Ти-сян ловко, несколькими ударами ножа рассек толстый слой жира до самого мяса.
– Здорово! – восхищенно воскликнул парень. – Ну-ка, пусти, я сам попробую!
Но у него не получалось. Рабочий сконфуженно посмотрел на Ли Ти-сяна. Тот мягко, ободряюще улыбнулся и, взяв парня за руки, стал учить его с таким терпением и внимательностью, что ему позавидовала бы любая учительница, показывающая малышу, как вывести первую букву.
– Толково! – признался парень, когда наконец он без особых усилий отсек ленту жира.
Ли Ти-сян похлопал парня по плечу и, блестя глазами, побежал дальше, но его окликнули.
К бригадиру подошли Северов, Горева и Ольга. Ли Ти-сян с тревогой подумал, что они заметили что-нибудь неладное. Но Северов сказал:
– Ну, Ли Ти-сян, тебе дается новое поручение: будешь ассистентом у Горевой...
– Шима? – Ли Ти-сян, впервые услышав слово «ассистент», недоумевающе посмотрел на Гореву.
Он гордился, когда русские китобои обращались к нему с просьбами, которые он всегда старался хорошо выполнить. Вот и сейчас он был готов сделать для Горевой все, что она потребует.
Девушка разъяснила Ли Ти-сяну, что его бригада должна по ее указанию вырезать из китовых туш те части, которые потребуются для исследования.
– Моя понимай! – заулыбался Ли Ти-сян.
– Лучшего помощника не найти, – сказал Северов. – Ну, желаю вам успеха.
Капитан-директор ушел, а Горева с Ольгой отправились к туше кита. У них были блокноты, альбомы и карандаши. Ольга держала в руках рулетку.
– Чего, мадама, покупай хочу? – шутя спрашивал Ли Ти-сян. – Наша товар шибко шанго.
– Сердце надо, легкие надо, почки надо! – задорно отвечала Ольга тоном хозяйки, покупающей на базаре мясо.
– Сичаза, – пообещал Ли Ти-сян, однако выполнить просьбу Ольги было не так просто.
Разделка внутренностей кита – дело сложное и трудное. Сперва Ли Ти-сян и его помощники вырезали сердце кита и при помощи лебедки оттащили его в сторону. Ольга и Горева зарисовали форму сердца в альбомы, измерили его. Оказалось, что длиной оно около ста десяти сантиметров, а весит шестьсот шесть килограммов.
Когда они перешли к легким, Горева пояснила:
– Судя по размерам легких, кит должен вдыхать сразу тысяч десять литров воздуха!
– Просто сказка о великанах! – проговорила Ольга и, наклонясь к Горевой, добавила: – Я тебе завидую, Нина... Вот будешь ты научным работником, много будешь знать про китов и... – она неожиданно смолкла, словно устыдившись высказанной вслух зависти.
Горева тыльной стороной руки поправила выбившийся из-под берета локон и прямо взглянула на Ольгу.
– А ты бы хотела учиться?
– Не знаю, – откровенно призналась Ольга, взмахнув густыми ресницами. – Я не знаю, но своей работой недовольна.
Ее большие глаза стали чуть грустными.
– А ну-ка, профессора, взгляните сюда! – послышался голос Степанова.
Помполит нес металлический стержень толщиной с руку и длиною около метра. На одном конце стержня расходились три лапы, как у гарпуна, а на противоположном была круглая пятка с выбитой на ней надписью: «Китобойная база «Приморье», 1934 г. Берингово море». Такая же надпись была и на самом стержне.
– Очень хорошо! – одобрила Горева. – Теперь эти гарпуны надо скорее использовать.
– Есть, товарищ профессор, – с шутливой серьезностью сказал Степанов. – Скоро начнем.
Помполит ушел.
– Ты понимаешь, – заговорила Горева, посмотрев ему вслед, –- я как-то сказала Степанову, что хотела бы узнать, где и когда киты путешествуют. Вот, например, молодого финвала мы встретили в этом году. Для добычи он будет годен через несколько лет. Где он за это время успеет побывать? Ну Михаил Михайлович и говорит: «Давай метить их, как птиц кольцуют». И вот придумал этот гарпун. Если кто-нибудь добудет финвала с нашей меткой-гарпунчиком в другом море, то нам сообщат, а это знаешь, как важно! Будем мы знать все дороги китов, и промысел можно будет вести лучше!
Увлекшись, Горева стала вслух мечтать о том, как человек станет хозяином китов, начнет выводить те породы, которые выгодны ему, и предотвратит вымирание этих гигантских животных...
Вдруг Оленька закусила губу, побледнела.
– Плохо тебе? – участливо спросила Горева.
– Сейчас пройдет.
Лица у подруг стали торжественными. Горева, обняв Ольгу, сказала:
– Как я за тебя рада! Скоро ты станешь матерью... В голосе Нины прозвучали грустные нотки. Она торопливо собрала альбомы, низко наклонившись, чтобы Ольга не увидела ее расстроенного лица, печальных глаз. Она не могла выбросить из своего сердца Орлова, но и не отвечала на его попытки восстановить прежнюю дружбу. Ей оставалось лишь втихомолку плакать ночью.
3
Когда появились киты, Орлов сказал старпому:
– Будешь точно выполнять мою команду!
– Есть!
Старпом внимательно следил за Орловым. Лицо капитана мгновенно изменилось: черты стали резче, голос глуше. От него и старпому передалось напряжение. Так было всегда, особенно в трудный момент.
Капитан неторопливо прошел на гарпунную площадку. У пушки стоял Трайдер. Он мельком взглянул на Орлова через плечо и снова перевел взгляд на море. На бледном лице гарпунера от волнения выступили пятна.
– Пушка готова к стрельбе? – строго спросил его Орлов.
Трайдер промолчал, только острые плечи его поднялись выше. Орлов повторил вопрос: – Пушка готова к стрельбе?
– Да, сэр! – быстро ответил гарпунер.
– Здесь нет сэров. Здесь есть капитан! Советский капитан!
– Да, капитан.
– Отойдите от пушки! – потребовал Орлов. – Я буду учиться стрелять.
– Я буду охотиться! – Трайдер стиснул зубы, его руки еще сильнее сжали ручку пушки. – Вам нельзя! – обернулся он к капитану.
С палубы моряки наблюдали за происходившим. Орлов стоял прямо, уверенно.
По небу ползли кудлатые серые облака, часто закрывая солнце. То становилось сумрачно, то в разрывы туч прорывался поток солнечного света, и все вокруг ненадолго преображалось, светлело.
Орлов дал команду на мостик:
– Полный вперед!
У форштевня взлетели брызги, застучали по пушке, по лицам Орлова и Трайдера. Гарпунер смотрел на китов и чуть поводил пушкой из стороны в сторону, выдавая этим свое волнение.
Орлов стал вплотную к Трайдеру.
– Отойдите от пушки! – приказал он. Гарпунер не отступал. Орлов повысил голос: – Вы слышите мой приказ?
Трайдер рывком повернулся к Орлову, толкнув его так, что капитан едва устоял на месте. Затем, что-то крикнув, гарпунер замахнулся на Орлова, но тут же застонал. Его руки оказались вывернутыми за спину... Из-за плеч гарпунера смотрел Журба. Видно, боцману доставляло большое удовольствие держать Трайдера. Глаза его поблескивали, и он, кашлянув, довольно сказал:
– Все в порядке, товарищ капитан.
Как очутился Журба за спиной гарпунера, никто не заметил. Орлов приказал:
– Отпустите его.
Трайдер потер запястья. Стоял он растерянный, с опущенными плечами.
– Идите к себе в каюту! – сказал капитан. Гарпунер провел кончиком языка по сухим губам, боком обошел Орлова и спустился на палубу.
Киты были совсем близко. Фонтаны поднимались белыми колпаками. Ветер угнал на восток облака, и сразу открылось голубое небо с ярко ослепительным солнцем. Орлов чувствовал, как солнце пригревает его плечи, спину. Он смотрел вперед, на синий океан. Капитан был спокоен. Он тщательно прицеливался в лоснящуюся спину кита, вынырнувшего далеко впереди судна.
– Лево руля! Следовать за китом! – подал Орлов команду и начал выбирать точку прицела.
Он не видел, но знал, что за ним на судне с надеждой следят свои, советские, люди. Быть может, это-то сознание и давало ему спокойствие, когда он целился.
Кит, испуганный шумом машины, рванулся вперед. Расстояние между животным и судном увеличивалось.
– Самый полный! – крикнул Орлов. Он держал руку на спусковом крючке, а перед ним среди узорных кружев пены темнела спина кита...