1
– Мы готовы к выходу на промысел! – заключил свое сообщение капитан-директор флотилии Можура.
Управляющий трестом посмотрел в окно на голубую бухту Золотой Рог, лежащую среди высоких зеленых склонов сопок. На рейде стояли база «Приморье» и китобойные суда. Залитые ярким весенним солнцем, они были хорошо видны.
Северов провел рукой по гладко причесанным седеющим волосам и, поднявшись из-за стола, подошел к карте Дальнего Востока, занимавшей половину стены. На ней разноцветными пунктирами были отмечены курсы двух предыдущих плаваний китобойной флотилии. В первый год промысла путь этот был более извилист.
– Вы, товарищи, конечно, заметили разницу между курсами, – сказал Северов. – Сколько лишнего времени и средств потеряли вначале. А почему? Да потому, что у нас не было опыта, знаний и потому, что нам мешали, вредили.
Директор треста, глядя на карту, вспоминал события, происходившие на флотилии в годы работы там иностранцев. Он взглянул на Можуру, Степанова, Орлова, Шубина, Волкова, внимательно слушавших его, и улыбнулся:
– Все китобойные «сверхсекреты» раскрыты. Нужно только настойчиво осваивать этот промысел. Наша задача – добывать как можно больше китов, но только взрослых и с соблюдением определенных установленных правил.
Северов роздал капитанам отпечатанные на машинке предварительные правила охоты на китов и продолжал:
– В тысяча девятьсот двадцать седьмом году Лига наций попыталась кое-что предпринять в целях сохранения и воспроизводства китов, но желаемых результатов не достигла. Американские, английские и другие китобойные компании в погоне за большими прибылями по-прежнему ведут промысел китов хищнически. Наши предварительные правила предусматривают, какой породы, в каком возрасте и какой длины китов можно бить. Со временем эти правила, мы надеемся, будут узаконены и распространены среди всех китобойных компаний.
Взяв указку, Северов протянул ее Можуре:
– Познакомьте меня с новым курсом флотилии. Можура подошел к карте, и указка заскользила по голубому полю от Владивостока, мимо Сахалина и Курильских островов, к Камчатке.
– Результаты китобойного промысла прошлых лет показали нам, – говорил Можура, – что мы шли не теми путями, по которым перемещались китовые стада. В этом году мы решили пойти новым курсом, который назвали курсом Северовых. Более месяца назад в предполагаемый район охоты вылетел профессор Старцев. Сейчас он ведет разведку с воздуха на основании записей Северовых и своих собственных наблюдений...
– Старцев оказывает нам все больше помощи! – вставил Степанов.
– Действительно, работает он сейчас с большим жаром, – подтвердил Северов. – Его статьи о китах, о способах их добычи и использования туш, опубликованные в печати, вызвали большой интерес.
– Он задумал интересное дело. Решил детально, на практике, проверить работу Северовых, – сказал Можура. – Причем не один, а вместе с Горевой.
– Правильно, – одобрил Геннадий Алексеевич. – Ну что ж, желаю вам, товарищи, успехов в новом сезоне.
2
На невысокой эстраде лысеющий мужчина, картавя, пел под джаз-оркестр о бананово-лимонном Сингапуре, но его никто не слушал в накуренном зале владивостокского ресторана «Версаль». Звон рюмок, ножей, голоса, шарканье ног танцующих сливались в утомляющий шум, от которого болезненно морщился худощавый человек в модном, отлично отутюженном коричневом костюме. Круглое, с маленьким подбородком и зеленовато-серыми глазами лицо его выглядело усталым.
Уже четвертые сутки штурман Свидерский ужинает в одиночестве за крайним правым столиком, и никто не подходит к нему и не просит прощения за опоздание.
В зале свободных мест почти нет, а он всем отказывает. На него начинают коситься, ему кажется, что он стал центром всеобщего внимания. А этого внимания Свидерский как раз больше всего и боится. От волнения на его лице выступает пот, и снова приходится заказывать пиво, курить до одурения. Он чувствовал себя так, будто сидел на иголках.
Свидерский не заметил, как около занятого им столика очутился человек в форме моряка торгового флота. Его лицо с усиками было желтым. Черные глаза смотрели пристально, изучающе.
– Прости, Георгий, что я опоздал, – сказал моряк и, не дожидаясь приглашения, уселся за столик.
Свидерский что-то произнес, налил гостю пива, тот залпом выпил, отодвинул от себя бокал и неторопливо, вполголоса заговорил. Свидерский, потягивая пиво, изредка, словно рассеянно, посматривал на публику. Со стороны можно было подумать, что два друга беседуют о каких-то незначительных, маловажных вещах.
– Ну, Свидерский, устроились на китобойную флотилию?
– Да, но...
– Я спрашиваю, а вы отвечайте! – оборвал моряк. – Кем устроились?
– Штурманом на китобойное судно «Шторм», – присмирев, ответил Свидерский.
– Дурак! – тихо выругался моряк. – Зачем вы там нужны? Вы нужны на базе «Приморье», или вы забыли?
– Нет, но на базу не требовался штурман, – облизнув пересохшие губы, виноватым тоном произнес Свидерский.
– Простым рабочим надо было идти. – Моряк закурил сигарету. – Нам нужен свой человек на базе, вас для этого сюда и прислали, господин Скидельский.
Свидерский вздрогнул. «Господи! Он знает мою подлинную фамилию».
– Мы знаем, – продолжал моряк, – что вы ненавидите большевиков не меньше нашего, а может, и больше. Они отобрали у вас все.
– Да, у отца были здесь, в Приморье, рудники, торговля, суда, – сказал Свидерский. – Они все отобрали, и я поклялся мстить.
– Вас здесь никто не знает? – спросил моряк.
– О, нет! – улыбнулся Свидерский. – Я с детских лет жил и учился в Америке. Сейчас я – штурман из Одессы.
– Очень хорошо, – кивнул моряк. – Но начало у вас плохое. Вам надо перебраться на базу и помочь нам. Делайте, что хотите, но переходите на базу. Там сдружитесь с радистом и давайте радиограммы своей «невесте». Шифр знаете?
– Да.
Моряк протянул Свидерскому пачку сигарет. Они закурили, с удовольствием затягиваясь ароматным дымом.
3
Вскоре после выхода флотилии «Приморье» на промысел управляющего трестом Северова пригласили в областное управление НКВД.
Геннадий Алексеевич терялся в догадках: по какому поводу его вызывают? Быть может, на флотилии произошло что-нибудь серьезное, такое, чем интересуются органы, призванные вести борьбу с агентами иностранных разведок?
В полученной утром от Можуры радиограмме сообщалось, что флотилия пришла в район промысла и начала поиски китовых стад. Все в порядке. Но чем ближе подходил Северов к старинному серому зданию на одной из самых шумных улиц города, тем больше усиливалась тревога за флотилию, за благополучный исход промысла.
Оказалось, Северова вызвал к себе начальник областного управления Яльмаров. Пожилой, широкоплечий, в простой грубошерстной солдатской гимнастерке с одним темно-вишневым ромбом на петлицах, он крепко пожал руку директора, пригласил сесть:
– Разговор у нас, вероятно, затянется.
Яльмаров неторопливо закурил. Лицо его с угловатыми чертами и глубокими складками у глаз и рта осветилось улыбкой и сразу же утратило суровую сосредоточенность. Темные глаза смотрели приветливо и в то же время проницательно.
– Я хорошо знал Ивана Алексеевича, – сказал Яльмаров.
Он коротко рассказал о своем недолгом знакомстве с Иваном Алексеевичем.
– До сих пор чувствую за собой вину. Я в какой-то степени виноват, что так нелепо погиб ваш брат.
Они помолчали. Яльмаров постучал карандашом по столу:
– В борьбе всегда приходится нести жертвы. – И он перешел к делу: – Я хочу познакомить вас с некоторыми фактами, которые проливают свет на события, происходившие на вашей флотилии. И хотя все это относится уже к прошедшим годам, тем не менее, как нам кажется, представляет интерес и по сей день.
Яльмаров достал из стола желтую папку и, раскрыв ее, стал перебирать листы. Помолчав, точно собираясь с мыслями, он посмотрел на Северова:
– Вы сами вели флотилию из Ленинграда во Владивосток и, очевидно, помните, какие были происшествия во время рейса.
– На память не жалуюсь. – Северов почувствовал, что за словами чекиста кроется что-то очень важное.
– Вспомните, во время стоянки в Киле на берег были приглашены иностранные гарпунеры?
– Верно, – подтвердил Северов. – Гарпунеры Харсен и Тран Майер пожелали встретиться с каким-то старым другом. Андерсен, по своему обыкновению, был пьян, а Нильсена никто не приглашал.
– Так вот, Геннадий Алексеевич, – просто, без всякого нажима в голосе, заговорил Яльмаров. – Нам стало известно, что гарпунеры были вызваны агентами иностранной разведки. На берегу от них взяли подписку, что по приходе во Владивосток они покинут флотилию.
– Так и произошло, – вырвалось у Северова. – Но скажите, если можно, какая цель преследовалась при этом?
– Для вас не секрет, – продолжал Яльмаров, – что, когда наша флотилия стала реальностью, иностранные китобойные компании встревожились, и больше всех забеспокоилась компания Дайльтона. Вы еще не успели выйти из Ленинградского порта, а его советник Гжеймс направился в Берлин и оттуда – в Киль. Там по его заданию велись переговоры с гарпунерами, закончившиеся подписанием обязательства уйти с флотилии по прибытии во Владивосток. Конечно, гарпунерам была выдана крупная сумма.
– Компания американская, разведка немецкая, – проговорил директор треста. – Как это у них согласуется?
– Очень просто. Интересы общие. Они учитывали, что успешная работа флотилии «Приморье» наверняка может неблагоприятно отразиться на доходах компании Дайльтона, у которой мы закупали китовую продукцию.
– Сейчас закупка совершенно прекратилась, – сказал Северов.
– Значит, Дайльтон лишился части прибылей, – засмеялся Яльмаров. – А там, где до этого доходит дело, господа капиталисты звереют, идут на все. Так вот они предприняли необходимые меры, чтобы гарпунеры покинули нашу флотилию и она не могла начать промысла, так как вы были связаны договором и не могли ставить своих людей к пушкам. Но этим они не ограничились, а пошли дальше. Вспомните, когда база проходила через Кильский канал, что там произошло?
– Мы полагали, что нам дали недостаточно опытного лоцмана, а выходит – это диверсия? – подался вперед Северов.
– Лоцман был опытный, но он выполнял задание разведки и не справился, видно, сильно волновался и допустил просчет. «Приморье» отделалось небольшой вмятиной, а должно было пропороть себе обшивку и стать на доковый ремонт.
– Негодяи, – глухо проговорил Северов.
– С этого началась борьба иностранцев против нашей китобойной флотилии. Вас впереди ждали новые неприятности, – продолжал чекист. – На флотилию при содействии троцкиста Дукина был принят неуч Хардинг. Расчет у Дайльтона и его сообщников был на срыв разделки туш. Доконать вас, если не мытьем, то катаньем.
Яльмаров достал из стола фотографию и протянул ее Геннадию Алексеевичу:
– А это знакомая вам личность?
– Грауль?
– Именно он, Отто Грауль, – подтвердил Яльмаров. – Известный китобой, теоретик гарпунерского дела, а мы добавим, – опытный диверсант. Он же Юрт Бромсет, гарпунер на флотилии «Вега», убивший вашего брата. Ну, всю эту историю вы знаете.
Северов рассматривал фотографию. Ему до мелочей было знакомо это волевое, с сильными чертами, прямо и упорно смотрящими глазами лицо. Голова немца была несколько откинута назад, светлые волосы гладко зачесаны.
– Так вот, когда вы решили поставить к пушке Нильсена, враги всполошились. Дукин об этом поспешил сообщить им, и на флотилию был прислан Грауль, чтобы сорвать промысел, убрать неугодных гарпунеров.
Каким понятным сейчас становилось Северову многое. А сколько они со Степановым ломали голову, сколько провели бессонных ночей!
– Грауль – матерый шпион. – Лицо Яльмарова стало замкнутым, строгим, а глаза чуть прищурились. – Он неохотно брался за выполнение нового задания. У него были серьезные опасения за исход дела на советской флотилии.
– Какие? Почему?
– Грауль не новичок в наших водах. Это агент не только немецкой, но и американской разведки. Так сказать, слуга двух господ. Кроме тех, о которых вы уже знаете, замышлялись и другие диверсионные акты на базе. Нам нужно быть и впредь бдительными.
– Это верно, – согласился Северов. А Яльмаров продолжал:
– Наши правила охоты на китов, регулирующие промысел в дальневосточных водах, встречены за границей враждебно. Там пытаются представить это как пропагандистский трюк большевиков, клевещут, что советские китобои сами истребляют китов, не достигших зрелости, бьют всех подряд.
Северов с интересом посмотрел на своего собеседника, удивляясь его осведомленности в китобойном деле. Чекист уловил взгляд управляющего трестом и сдержанно улыбнулся.
– Нам многим приходится заниматься и многое изучать. Так вот, иностранные компании, конечно, понимают, что недостаточно голословных обвинений, требуются доказательства, факты. Это надо иметь в виду. Мы не можем сказать, что у нас на флотилии нет агентов Дайльтона, которые попытаются подстроить нам новый сюрприз, скомпрометировать наших китобоев. Как мне известно, проекты наших правил, регулирующих промысел китов, предполагается внести на рассмотрение международной конференции по китам.
– Да. Мы вошли по этому вопросу с ходатайством в правительственные органы, и нас поддержали.
– Тем более надо зорко следить за тем, чтобы не допустить ни одного нарушения правил. Малейший промах будет ловко использован против ваших предложений, которые наверняка попытаются провалить господа из заграничных китобойных компаний. Так давайте обсудим мероприятия, которые необходимо провести на флотилии, – предложил Яльмаров, доставая из папки бумаги. Северов углубился в чтение документов.