– Ты хочешь её сломать! – прорычал Карас, его голос дрожал от ярости. – Она не игрушка в твоих играх! Мы найдём другой способ спасти Тира!
Саруно выпрямился, его фигура казалась выше, как тень бога. Его голос стал низким, как гул земли, каждое слово било, как молот:
– Другой способ? Очнись, Карас! Тир задыхается, его сердце останавливается, а ты читаешь проповеди! Элли, ты хочешь смотреть, как он гниёт в это дыре, зная, что могла спасти его? Ты – сила этого мира, или ты слабая, как твой Карас, и бросишь друга умирать, потому что боишься? Сделай выбор, девочка, или его кровь будет на твоих руках!
Элли встала, её слёзы высохли, как река в пустыне. Тишина в её душе сменилась холодной, стальной решимостью. Слова Саруно – «гниёт», «слабая», «кровь на твоих руках» – были как ножи, вонзающиеся в её сердце. Она вспомнила Тира на обрыве возле Звени, его улыбку, его клятву: «Всегда на твоей стороне». Он был её семьёй, её якорем в этом проклятом мире. Потерять его – значит потерять себя.
Карас крикнул, его голос надломился:
– Элли, не слушай! Мы найдём путь! Не дай ему победить!
Эллизабет сделала шаг вперёд.
– Элли, стой! – Карас выпрямился, его голос дрожал. Никто не спасётся! Чем больше мнимов ты убиваешь, тем сильнее ты разрушаешь этот мир, тем сильнее рвутся твои нейронные связи. Ты не просто теряешь себя – ты теряешь Аню, ту, кем ты была в реальном мире!
Но она уже не слушала. Её решение было принято.
Эллизабет положила ладони на изуродованное тело Тира. Кости в его руке заскрежетали, срастаясь с хрустом, как ломающийся лёд. Плоть начала затягиваться, раны закрывались, словно под кистью мастера. Тир закричал, его тело выгнулось дугой, но Элли не останавливалась. Кисть правой руки, раздробленная, начала формироваться, как лепестки цветка, раскрывающиеся на рассвете. Его глаз, затянутый мутной пеленой, прояснился, зрачок сверкнул, как сапфир под солнцем. Кожа, изуродованная, стала гладкой, бронзовой, как в те дни, когда он смеялся над её неуклюжими ударами копьём. Его лицо вновь обрело красоту – скулы, резкие, как у воина, тёмные волосы, падающие на лоб, и глаза, полные жизни.
Она закончила. Тир открыл глаза, его дыхание стало ровным, как морской прилив. Он посмотрел на Элли, его лицо озарилось изумлением, как у ребёнка, увидевшего звёзды впервые. Он сжал её руку, его пальцы были тёплыми, сильными, как прежде.
– Лиза… – его голос был хриплым, но живым. – Ты… спасла меня. Чёрт, сестрёнка, я думал, мне конец! – Он рассмеялся, коротко, звонко, как в те дни, когда гонял Сахарка по полям Мессалины. – Смотри, я снова красавчик! Может, теперь девчонки в Звени выстроятся в очередь?
Элли улыбнулась, но её глаза были пустыми, как колодец, где утонула надежда. Она спасла его, но что-то в ней сломалось. Осознанность оставила след, как ожог, и где-то в глубине её души шептала тьма.
Саруно стоял в углу, его фигура казалась вырезанной из мрака. Его улыбка была торжествующей, как у шахматиста, поставившего мат. Ещё немного, и всё будет готово.
Карас, наблюдавший за исцелением, чувствовал, как ярость и отчаяние сдавливают грудь, как тиски. Его пальцы сжали древко меча, суставы побелели. Он не знал, кто такой Саруно, но видел его яд, его игру. Он шагнул вперёд, его голос был низким, как гул надвигающейся бури:
– Ты подталкивал её к этому, Саруно. Что ты задумал? Кто ты?
Элли вскочила, её зелёные глаза полыхнули, как молнии. Её голос резанул воздух, как клинок:
– Хватит, Карас! Я спасла Тира! Это всё, что имеет значение!
Карас посмотрел на неё, его лицо было маской боли. Он видел её силу, её любовь, но знал, что этот свет привлёк тьму. Уравнителей уже искали их, их шаги звучали, как барабаны судьбы. Его голос стал тихим, но тяжёлым, как камень:
– На долго ли, Элли? – Он сделал паузу, его взгляд упал на пол, где тени костра дрожали, как предвестники. —Они идут.
Тир обнял Элли крепко как раньше, на неё сразу упали воспоминания как тёплый летний ветер три года назад:
Солнце Мира Грёз садилось за холмами, заливая долину медовым светом. Поля, усыпанные алыми маками, колыхались под ветром, как дыхание спящего мира. Элли сидела на краю обрыва, её белые волосы развевались, а зелёные глаза сияли, как звёзды. Рядом Тир, скрестив ноги, точил лезвия ножей, его грубые руки двигались ловко, как у ремесленника. Сахарок, их щенок, гонялся за бабочкой, его лай звенел, как колокольчик, наполняя воздух радостью.
– Лиза, – Тир усмехнулся, не поднимая глаз, – Если будешь так пялиться на закат, пропустишь, и я съем твою долю хлеба.
Элли фыркнула, её щёки порозовели. Она швырнула в него бутон одувачика, но он поймал её, не глядя, и подмигнул. Его улыбка, тёплая, как костёр, была её якорем в этом странном мире. Тир, мним, рождённый Миром Грёз, был для неё больше, чем брат – он был её домом.
– Ты всегда о еде, – сказала она, закатывая глаза. – Расскажи лучше про своего деда. Ты обещал.
Тир отложил копьё, его взгляд стал задумчивым. Он лёг на траву, заложив руки за голову, и посмотрел на небо, где облака плыли, как корабли.
– Дед был воином, – начал он, его голос был низким, как гул реки. – Он бился с ульфхеднарами, один против десятков. Собрал обычных мужиков, и сражался не жалея себя. Не ради славы, а ради тех, кто был за его спиной. Он говорил: «Если падаешь, падай вперёд». Я тогда не понял. Теперь понимаю.
Элли легла рядом, её плечо касалось его. Она чувствовала тепло его тела, его силу, которая давала ей веру.
– Ты похож на него, – тихо сказала она. – Ты всегда со мной. Даже когда я злюсь.
Тир хмыкнул, его рука потрепала её волосы.
– Ты – моя сестра, Эл. Если я не с тобой, то с кем?
Сахарок подбежал, его морда была в пыльце. Он ткнулся носом в щеку Элли, и она засмеялась, её смех эхом разнёсся над долиной. Тир смотрел на неё, его глаза сияли, как звёзды. В этот момент не было Уравнителей, Барго, Караса, порталов – только они, их маленький мир, где любовь была сильнее тьмы.
– Обещай, – вдруг сказала Элли, её голос дрогнул. – Обещай, что не оставишь меня.
Тир повернулся, его рука нашла её, сжав крепко, как клятва.
– Обещаю, Эл. Всегда на твоей стороне.
Солнце село, и звёзды зажглись, как маяки. Элли прижалась к Тиру, Сахарок свернулся у их ног, и тишина земли красных вод обняла их, как мать.
Как же Элли хотел вернуться в те времена… Но из воспоминаний её вырвала жестокая реальность.
5. Погоня и путь к мосту
Карас повернулся к остальным.
– Пора уходить. Вспышка осознанности была слишком сильной. Счёт идёт на часы. Скоро здесь будет вся армия Урина.
Его слова оказались пророческими. Через несколько минут вдалеке послышался механический гул и паровой гудок. Тир, полный сил после исцеления, вскочил.
– Грузитесь в повозку я сейчас! – крикнул он, его движения были грациозными, как у хищника.
Они запрыгнули в повозку, лошади рванули вперёд, на ходу запрыгнул Тир с довольной улыбкой поправляя заплечную сумку. Над ними пролетел ворон, его крик разрезал тишину. Они мчались, пока лошади не остановились, задыхаясь, в мыле. Горы возвышались вокруг, их склоны были покрыты лесом. Впереди открылось ущелье, над которым тянулся длинный подвесной мост, качающийся на ветру. Доски были гнилыми, верёвки истёртыми, но это был их единственный путь.
– До спасения недалеко! – воодушевлённо крикнул Тир. – Главное – пересечь его!
Они бросились к мосту, Сахарок бежал впереди, натягивая поводок, будто разделяя их тревогу. Саруно шёл первым, за ним Эллизабет с Сахарком, потом Карас, а Тир замыкал. Они ступили на мост, доски скрипели под ногами, пропасть внизу зияла, как пасть зверя.
– Держитесь ближе к верёвкам! – крикнул Карас. – И смотрите под ноги!
– Легко сказать, – буркнул Тир, его голос был полон сарказма. – Этот мост старше моего деда!
Эллизабет обернулась, её глаза блестели.
– Тир, не отставай! Мы почти у цели!
– Да я и не собираюсь, Лиза, – усмехнулся он. – Поднажми и не смотри на дно ущелья, его всё равно не видно.
Саруно, не оборачиваясь, бросил:
– Меньше болтайте, больше идите. Они близко.
Мост качался, верёвки скрипели, доски трещали. Они двигались быстро, переступая гнилые участки. Тир, идя последним, наступил на ненадёжную доску, которую все обошли. Она хрустнула и провалилась, Тир полетел вниз. Но Карас, шедший впереди, молниеносно схватил его за руку, рывком вытаскивая обратно.
– Смотри, чёрт возьми, под ноги! – выпалил Карас, его лицо было искажено яростью и усталостью.
Тир кивнул, но его взгляд уже был устремлён назад. На другом конце моста появилась группа. Урин вышел первым, его чёрный плащ развевался, как крылья ворона. Рядом шагали два Уравнителя – высокие фигуры в серых мантиях, их лица скрывали маски из полированной стали, отражавшие свет. За ними следовали стражники, их доспехи сверкали, а арбалеты и самострелы были нацелены на беглецов. Урин поднял руку, и стражники замерли, как статуи. Его глаза, полные презрения, остановились на Тире.
– Идём, Тир! – закричала Эллизабет, её голос дрожал.
Но Тир не двинулся. Он посмотрел на Караса, его глаза были спокойными, почти безмятежными.
– Карас, помнишь, ты рассказывал мне историю в темнице, когда мы только познакомились? Про трёхсот воинов, сдерживавших целую армию врага?
Карас кивнул, его сердце сжалось.
– Тир…
– Бегите, – тихо сказал Тир. – Это мои Фермопилы.
Карас понял. Он схватил Эллизабет, которая начала вырываться, царапая его лицо до крови, и потащил её прочь. Саруно усмехнулся, его голос был холодным:
– Наконец-то этот мним сделал что-то полезное.
Тир услышал. И улыбнулся.
6. Бой на мосту: Фермопилы Тира
Подвесной мост, растянутый над пропастью, дрожал под порывами ледяного ветра, словно живой. Его верёвки, истёртые временем, скрипели, как натянутые струны, а гнилые доски угрожающе прогибались под каждым шагом. Пропасть внизу зияла, как чёрная пасть, готовая поглотить всех, кто оступится. Тир стоял в центре моста, его силуэт вырисовывался на фоне багрового закатного неба Мира Грёз. Его тело, восстановленное Элли, было готово к бою, но он был всего лишь мнимом – обычным человеком без осознанности, против богов этого мира. Урин и два Уравнителя, окружённые стражниками, вышли на край обрыва перед мостом, их шаги отдавались эхом, как удары молота. Это был его бой, его Фермопилы, и Тир знал: он не уйдёт живым. Но он заставит их запомнить его имя.