Он выломал металлический прут из трещины в стене – кривой, но пригодный. Барго начал тереть его о каменный пол, пытаясь отточить и выпрямить. Его движения были быстрыми, яростными. Он не мог остановиться. Ему нужно было, чтобы прут был идеально прямым. Через несколько минут прут стал почти симметричным. Барго улыбнулся, но его улыбка была больше похожа на оскал хищника.
Он знал, что делать, в его голове появился план. Он ждал.
Первый стражник появился из-за угла. Он увидел Барго, который стоял и под факелами. Стражник замер, его глаза расширились от удивления. Но прежде чем он успел что-то сделать, Барго уже был рядом. Его рука метнулась вперёд, и прут с глухим хрустом вонзился в горло стражника. Тот захрипел, но звук был заглушён ладонью Барго. Он почувствовал, как тело в его руках обмякло. Он медленно опустил труп на пол, наслаждаясь теплом крови, которая стекала по его пальцам. Он притянул стражника к себе, словно обнимая, и шепнул ему на ухо:
– Ты сорвал мне план.
Затем он вытащил прут и опустил тело на пол. Кровь хлынула на каменные плиты, но Барго не обратил на это внимания.
Второй стражник появился через мгновение. Он увидел тело своего товарища и замер, его глаза расширились от ужаса. Но прежде чем он успел что-то сделать, Барго прыгнул. Его рука вцепилась в в лицо стражника,, пальцы впились в глаза. Человек закричал, но звук был заглушён ладонью Барго. Он загнул пальцы в глазницах и резко дёрнул, притягивая к лицу охранника к себе, и шепнул ему на ухо:
– Вы не выполнили свою работу, где Тир? – сказал он в пустоту.
Затем он резко дёрнул, и шея стражника хрустнула, как сухая ветка. Звук был музыкой для его ушей, а тепло крови на пальцах – напоминанием о его силе в Мире Грёз. Барго опустил второе тело на пол и огляделся.
Коридор был пуст. Но он знал, что скоро поднимут тревогу. Ему нужно было двигаться дальше.
Барго взял тело одного из стражников и начал его изуродовать. Он использовал прут, чтобы оставить на теле следы, похожие на те, что мог бы оставить Тир. Он знал, что Тир использовал тонкие, точные удары, и он воспроизвёл их с пугающей точностью. Он ненавидел Тира. Он ненавидел хаос. Затем он написал на стене кровью:
"Я – ХАОС."
Барго стоял над телами стражников, кровь на его пальцах была ещё тёплой. Он выровнял их ноги, чтобы пятки касались линии между плитами. Симметрия. Всегда симметрия. Поправил голову одного, чтобы она лежала ровно в центре алой лужи. Кровь напомнила ему о другом времени, другой боли.
8. Воспоминания.Разлом души.
Детская комната, 1994 год.
Игрушки разложены попарно: два солдатика, два коня. Маленький Алёша сидит на ковре, его пальцы дрожат. Отец, учёный-нейрофизиолог, пинает солдатика, ломая строй.
– Дурацкие ритуалы, – рычит он, волоча мальчика к столу. На столе – мозг крысы. Отец режет его скальпелем. – Видишь? Полушария одинаковые. Повреди одно – второе сгорит.
Алёша шепчет:
– Если всё симметрично… ничего не сломается?
Отец смеётся, как скрип ржавых ножниц.
– Всё ломается.
Вспышка.
Лаборатория, 2019 год.
Гул «Нейрококона» бил в виски. Таня лежала в капсуле, электроды на её висках мигали. ЭЭГ скакала – полушария почти синхронизировались. Ещё миг, и она увидит мир грёз. Барго впился взглядом в графики, сердце колотилось.
– Лёха, вырубай! – кричал Карасов, его голос тонул в гуле машины.
– Она почти там! – Барго ударил по панели.
Разряд.
Таня дёрнулась, кровь хлынула из носа. Один зрачок расширился, другой сузился. Асимметрия. ЭЭГ замолчала. Но в данных мелькнул сигнал – такой же, как у трупа в морге где они эксперементировали.
– Ты убил её! – Карасов рванулся к нему. И ударил его в лицо – я сказал тебе «ВЫРУБАЙ»
Карасов схватился за голову, Он не верил тому что случилось. Он ругал и корил себя.
Барго отшатнулся, но не от страха – в его глазах горел холодный огонь.
– Она не умерла, Гавр. Она проснулась.
– Проснулась?! – Карас схватил его за халат. – Она в коме! Её мозг разорван!
Барго резко вырвался, поправил очки.
– Она там. В мире грёз. И у неё есть ноги. Она бегает. Летает. Управляет, живёт, Чувствует ветер на коже. Разве это не лучше, чем гнить в инвалидном кресле?
Карасов ударил его ещё раз.
– Это сон, Лёха. Иллюзия. Она не настоящая.
Барго усмехнулся.
– А что такое «настоящее»? – Он ткнул пальцем в грудь Карасову. – Ты думаешь, вот эта комната – реальность? Эти стены? Этот воняющий формалином воздух? Нет. Реальность – это то, что ты осознаёшь. А Таня сейчас осознаёт себя там – свободной. И для неё это так же реально, как для тебя вот этот кулак, которым ты хочешь ещё раз мне вмазать. Но за что? За то, что ты сам сделал?
Карасов замер.
– Она не выбирала тот мир.
– А ты уверен? – Барго шагнул ближе. – Ты видел её глаза, после ампутации ног, когда она поняла, что больше не встанет? Она уже умерла тогда. А сейчас – жива. Там.
Карасов резко отвернулся, сжал виски.
– Это не жизнь. Это побег.
– Нет, – Барго подошёл к монитору, ткнул в скачущие волны ЭЭГ. – Это эволюция. Мы нашли способ обойти природу. Стереть границы. Ты хочешь вернуть её сюда? В эту тюрьму из плоти?
– Да! – Карасов взорвался. – Потому что здесь она настоящая! Здесь она может бороться! А там… там только тень.
Барго медленно покачал головой.
– Ты просто боишься, что я прав. Тот мир невероятен, он больше чем наш мир, это перекрёсток миров, там: Мы, аборигены, другие осознанные из другого мира. Он невероятен. Но теперь она там, а мы здесь.
Тишина.
– Я отправлюсь за ней. Она одна в неизвестном мире! – проговорил Карас.
– Да. Только нам надо создать новый кокон.– С воодушевлением сказал Барго – и два, в этот раз мы пойдем вместе.
Барго содрогается, сжимая окровавленный прут.
Голос Тани шепчет в его сознании:
– Ты обещал…
Он макает палец в кровь, рисует на стене вторую надпись, зеркальную первой:
«Я – ХАОС».
Теперь симметрично.
Смех – его собственный – разрывает тишину.
Аня проснётся тут. И станет богиней. Я воскрешу тебя…
Его работа была завершена. Теперь все подумают, что это был Тир. Его казнят, Аня этого не перенесёт…
На следующее утро стражники нашли тела своих товарищей. Их лица были искажены ужасом, а на стенах камеры, где сидел Тир, кровью было нацарапано:
«Я – ХАОС».
Весть о том, что сын легендарного Тира Волкодава убил стражников с особой жестокостью и сбежал, разнеслась по деревне мгновенно. На него объявили охоту.
9. Тень ворона.
Тир растворился в ночи, его шаги были не слышнее ветра. Он не подозревал, что тень Барго уже сплела свою паутину. Где-то в глубине монастыря Элли смотрела в темноту, её зелёные глаза горели решимостью. Она хотела чтоб он присоединился к ним. Но она не знала, что за ним идёт смерть.
День 3: Пепел обещаний
Часть 1: Дневник Барго. Кленок вины.
Карас, ты говорил, воскресить нельзя, и мы её предали, но знай, предал лишь ты её. Ты отвернулся, когда Татьяна умирала, оставив её в этом проклятом мире. Я помню её глаза, Гавриил, её свет, который погас, она тебя любила, а забыл её. «Всё, что мы теряем, становится частью нас», – писал Ницше, но ты не понял. Ты бросил её, а я остался верен. Этот Мир Грёз – моя шахматная доска, и я перепишу правила. Элли – ключ, её душа сияет, как звезда, что вернёт Татьяну. Я сделаю её богиней. Ты был моим другом, как брат, но ты украл у меня всё. Теперь я вижу: этот мир слаб, хаотичен, недостоин. Я создам симметрию, порядок, в том мире, где Таня будет жить. Ты не остановишь меня, предатель. Твоя вина – мой клинок.
А.А.
Часть 2: Свитки в ночи
Тёмная библиотека монастыря пахла воском, пылью и старой кожей. Единственный факел, закреплённый на стене, отбрасывал дрожащие тени на стеллажи, где громоздились свитки и фолианты, словно стражи забытых тайн. Гавриил сидел за массивным дубовым столом, его пальцы, осторожно разворачивали очередной свиток. Глаза, воспалённые от бессонницы, скользили по строкам, написанным угловатым почерком на языке, который они придумали этот язык в реальном мире – смесь древних рун и алхимических символов.
Карас читал эти свитки впервые, когда он раньше бывал в Мир Грёз. Тогда он был слишком молод, слишком ослеплён тем что потерял. Теперь, спустя десятилетия в реальном мире и века в этом, он видел то, что упустил. Слова, которые казались просто описанием ритуалов, складывались в карту. Не просто карту Мира Грёз, а путь к чему-то большему – к порталу, спрятанному в тени.
Свиток дрожал в его руках. В углу, почти стёртая, виднелась подпись: Т.Р. – Татьяна Родина. Её почерк, аккуратный, но с лёгким наклоном, как будто она писала в спешке. Карас провёл пальцем по буквам, чувствуя, как сердце сжимается. Она была здесь. Она знала. И оставила ему подсказку.
«Церковь Мнимов, у подножия Орлиного Пика. Там, где тени сходятся в полдень, открывается перекрёсток, я создала искусственный портал с помощью осознанности, он поможет вернуться заблудшим душам»
Карас замер. Церковь Мнимов. Он знал это место – заброшенное святилище в нескольких днях пути от Далярверга, окружённое лесами, раньше там обитали «уравнители» – стражи Мира Грёз. Координаты были точными: он видел эту церковь на картах, вырезанных на фресках в монастыре. Она знала как вернуться подумал Карас, но не могла, так как тело было её разрушено, неправильно поставленным экспериментом…Но у Ани есть шанс, тело ещё дышит в реальности, мозг не разрушен, а значит и вернуться она может без разрушительных последствий для организма. Но зачем Барго в своем дневнике указал на него и просил его поддерживать жизнь в реальном теле Ани?!