Он перевернул свиток. На обороте – набросок: Церковь на башне которой шпиль, арка, увитая чёрным плющом, и символ, похожий на две пересекающиеся дуги. Тот же, что был вырезан на лбу убитой женщины в переулке Звени. Карас стиснул зубы. Это не совпадение. Барго знал о портале. И, возможно, уже шёл к нему.
Факел мигнул, тени на стенах дрогнули, словно живые. Карас поднял голову, чувствуя, как холод пробегает по спине. Он не спал вторую ночь. В реальном мире прошло всего две с половиной минуты с момента, как его подключили к «Нейрококону», секунда в реальности…30 минут в Мире Грёз…он это помнил как аксиому. Он знал: если заснёт, протокол старого образца «Нейрококона» выбросит его в лимб – пустоту, где сознание растворяется, как соль в воде. Так было, когда Елена вытащила его в прошлый раз. Он не мог позволить себе забыть, зачем он здесь.
Часть 3: Погоня за Элли
Дверь библиотеки с грохотом распахнулась. Карас вздрогнул, свиток выпал из рук. В проёме стоял Саруно, его чёрная мантия колыхалась, как крылья ворона. Белое перо в волосах дрожало, а лицо, обычно спокойное, было искажено тревогой.
– Ты здесь? Я думал она сбежала с тобой! – выпалил он, сжимая посох так, что суставы побелели. – Я проверял её комнату – пусто. Она ушла ночью!
Карас вскочил, опрокинув стул. Сердце заколотилось, как метроном на пределе.
– Где ты её видел в последний раз? – Карас отлично играл свою роль. Саруно не заподозрил ничего.
– Там, где и всегда в кровати при вечернем обходе, – Саруно догнал его, его голос дрожал. – Она была… странная. Смотрела на звёзды, будто ждала чего-то.
Карас не дослушал. Он вылетел из монастыря, пробежав через двор, где ученики чистили котлы и разводили огонь. Утренний воздух был холодным, пахло росой и дымом. Деревня Звень просыпалась: ремесленники открывали лавки, дети гоняли механических собак, а стражники у ворот лениво переговаривались. Карас обежал главную площадь, пробежал мимо амбара. И прибежал к воротам.
Он остановился, тяжело дыша. Солнце только поднялось, заливая деревню золотым светом. Карас поднял голову – и увидел её. Элли стояла у ворот, прислонившись к деревянной арке. Её зелёные глаза смотрели на него с укоризной, короткие белые волосы, теперь подрезанные были до плеч. Она была одета по-походному: кожаная куртка, плащ, штаны с заплатками, на поясе – ножи в потёртых ножнах, подсумок с порохом и вещмешок. За спиной висел однозарядный самострел, ствол которого поблёскивал в утреннем свете.
– Ты опоздал, – сказала она, скрестив руки. Её голос был резким, но в нём сквозила вдохновение.
Карас выдохнул, чувствуя, как напряжение спадает. Он попытался улыбнуться, но получилось криво.
– Я… зачитался, – проговорил он, отводя взгляд. – Изучал карту.
Элли хмыкнул, но её губы дрогнули в намёке на улыбку. Она бросила ему мешок с одеждой, который ударил его в грудь.
– Одевай. А эти лохмотья оставь Саруно. Он их сожжёт.
Карас поймал мешок, взглянув на свои рваные штаны и рубаху, пропитанные потом и грязью. Элли была права – он выглядел, как бродяга. Он быстро переоделся за ближайшим сараем, натянув новую куртку, плотные штаны и сапоги. Одежда сидела идеально, будто сшитая по мерке. Карас нахмурился, гадая, откуда Элли знала его размер.
Когда он вернулся, Элли уже проверяла самострел, засыпая порох в ствол. Сахарок, её подросший щенок с чёрным ухом, крутился у ног, виляя хвостом. Карас заметил, как Элли изменилась: ещё вчера она казалась ранимой и нежной, но теперь её движения стали резче, взгляд – жёстче.
– Готова? – спросил он, поправляя пояс.
– А ты? – парировала она, прищурившись.
Часть 4: Тень Тира
К ним подошёл стражник – тот самый, с медным протезом вместо правой руки, что встречал Караса у ворот. Его лицо было мрачным, как грозовое небо, а паровой механизм на руке жужжал, выпуская тонкие струйки пара. Он шагнул ближе, оглядевшись, словно боялся, что их подслушают.
– Будьте осторожны, – сказал он, понизив голос до хрипа. – Тир сбежал. Убил двух стражников. Жестоко. На стене кровью написал: «Я – ХАОС».
Карас замер, его мысли закружились, как шестерни в паровой машине. Тир? Он видел его в темнице – парень был в поиске пути, глаза блестели, голос был твёрд. Да, и в нём горела жажда мести к Урину, но убийца? Карас вспомнил, как сунул ему в ладонь ржавый гвоздь, шепнув: «Держи, пригодится». Неужели он ошибся, подтолкнув парня к пропасти?
Элли покачала головой, её глаза вспыхнули, как изумруды в огне.
– Тир не мог этого сделать! – сказала она резко, голос дрожал от возмущения. – Я знаю его с детства. Он не убийца! Он не сможет!
Карас посмотрел на неё, стараясь скрыть сомнения, но его бровь невольно дёрнулась. – Ты уверена? – спросил он, голос хриплый от усталости. – Я говорил с ним, Эль. Он хочет отомстить Урину. Месть может сломать человека. Даже такого, как Тир.
– Не Тир! – Элли шагнула к нему, сжимая кулаки так, что побелели костяшки. – Он мой друг! Я его знаю! Он поддержал меня, когда я была никем, единственный! Он не сделал бы такого!
Стражник кашлянул, его протез издал скрежет, как будто подчёркивая неловкость момента. – Я лишь передал, что видел, – пробормотал он, отводя взгляд. – Кровь на стенах, тела… Это не работа новичка. Его ищут по всей округе. Будьте начеку.
Карас стиснул зубы, чувствуя, как виски пульсируют. Третий день без сна давал о себе знать: мир плыл, как отражение в мутной воде. Он вспомнил свитки в библиотеке, подпись Татьяны: Т.Р. Её слова о портале в Церкви Мнимов. Но если Тир связан с Барго, если он знает о портале… Элли нельзя оставаться здесь. Она – важна, и Барго идёт за ней. Но почему он не пришёл раньше, она уже тут шесть лет? Или у него тоже не было «нейрокона»?
– Мы уходим, – сказал Карас, его голос был твёрд, но внутри всё дрожало. – Пора, Эль. Не мешкай.
Элли скрестила руки, её взгляд был холодным, как сталь её ножа. – Ты не подгоняй меня, если бы пришёл раньше мы бы уже выдвинулись – сказала она, прищурившись. – И почему ты не веришь мне? Тир – не убийца. Мы должны найти его, доказать, что он невиновен!
Карас вздохнул, конфликт разрастался, как трещина в стекле. Он хотел рассказать ей всё: о «Разломе», о Барго, о том, что она, заперта в «Нейрококоне». Но правда была ядом. Он знал что риск затрять в лимбе очень высок, от шока, что Мир Грёз – иллюзия. Элли была особенной, её сила осознанности делала её мишенью, и он не мог рисковать.
– Я верю, что ты веришь в Тира, – сказал он, смягчая тон. – Но сейчас нам нужно идти. Если он невиновен, мы найдём его. Обещаю.
Элли фыркнула, но её плечи чуть расслабились. – Лучше бы тебе держать слово, Карас, – пробормотала она, поправляя самострел.
Стражник отступил, его протез издал последний шипящий звук. – Удачи вам, – сказал он, уходя к воротам, где уже собирались другие стражи, их копья поблёскивали в утреннем свете.
– Эль, – начал он, но она перебила.
– Что ты скрываешь? – спросила она, её голос был требовательным. – Я знаю, что этот мир странный. Я видела, как прыгал вчера. Ты осознанный, да?
Карас замер. Она знала больше, чем должна. Кто-то научил её осознанности, и это делало её мишенью для уравнителей – стражей Мира Грёз, что следили за нарушителями. Саруно? Или кто-то другой в Звени?
– Кто рассказал тебе об осознанности? – спросил он, понизив голос, глаза сузились.
Элли шагнула вперёд, её сапожки взвихрили пыль у ворот Звени, где утреннее солнце отражалось в лужах, как в осколках зеркала. Её зелёные глаза пылали, словно лесной пожар, готовый пожрать всё на своём пути. Белые волосы, дрожали от её порыва. Она выпрямилась, кожаная куртка скрипнула, а голос, резкий, как удар клинка, разорвал тишину:
– Тот, кто учил меня с первого дня в этом мире! – выпалила она, её грудь вздымалась, будто слова рвались из клетки. – Учил держать нож, отбивать атаки, чувствовать этот проклятый мир! Но я всё равно слаба, Карас! Мой наставник- Саруно, он говорил, что я должна стать сильнее, что он ждёт… чего-то. Какой-то искры во мне. Но он молчал, откуда я, кто я! Сказал, что не знает, но я видела – он лгал! Почему мне нельзя знать правду? Почему я не могу быть сильной?!
Её слова хлестали, как плеть, каждое – обвинение, каждый слог – боль. Карас стоял, словно вырезанный из камня, но внутри него бушевала буря. Он злился, но не показывал вида. Усталость третьего дня без сна сдавливала виски, как тиски, а страх за Элли – за Аню, запертую в «Нейрококоне», – тек по венам, как яд. Он смотрел в её глаза, пылающие жаждой правды, и видел Татьяну – её зелёный взгляд, её веру в него, которую он не спас. Воспоминание резануло, как осколок стекла.
– Ты сильна, Эль, – выдавил он, голос хрипел, как ржавые шестерни. – Сильнее, чем ты думаешь. Но эта сила… осознанность… она как факел в ночи. Она манит тех, кто следит за этим миром. Уравнителей. Они не прощают тех, кто нарушает их законы. Ты не должна стать их мишенью.
Он шагнул ближе, его тень упала на неё, длинная и зловещая в утреннем свете. Вдалеке скрипнула телега, детский смех эхом разнёсся по Звени, но здесь, у ворот, мир сузился до их взглядов – её, полного огня, и его, тёмного, как бездонный колодец. Карас чувствовал, как правда рвётся наружу: о Барго, о портале, о том, что она – не просто Элли. Но он стиснул зубы. Не сейчас.
Элли прищурилась, её пальцы невольно коснулись рукояти ножа на поясе. – Мишенью для кого, Карас? – спросила она, голос понизился до шёпота, но в нём звенела сталь. – Ты всё время врёшь. Я вижу это в твоих глазах. Кто я? И почему ты боишься сказать?
Карас отвёл взгляд, чувствуя, как земля дрожит под ногами – или это его собственный пульс? Он видел тень Барго в каждом переулке, слышал его шаги в шорохе листвы. Элли была ключом, и Барго знал это. Карас должен был защитить её, даже если она возненавидит его за молчание.