из газетной жизни «Украденная история» есть такой эпизод:
(Появляется Очень Юный Репортер. Он с возбужденным видом подбегает к столу отдела городской хроники.)
Очень Юный Репортер (с явным воодушевлением): Крупная новость! Взорвался паровой котел, убиты трое макаронников.
Редактор отдела городской хроники (читает полосу; не подняв головы): Десять строчек (продолжает читать).
Очень Юный Репортер (выглядит удивленным и обиженным; бредет через комнату к столу репортеров; потом разворачивается в сторону редактора; небрежно роняет разговорным тоном): К слову. Забавно вышло. Детская коляска в каких-то пятидесяти футах от места взрыва даже не перевернулась.
Редактор отдела городской хроники (поднимает взгляд; с профессиональным интересом): Это стоит дюжины мертвых макаронников. Давай пиши половину колонки.
(Очень Юный Репортер все еще выглядит удивленным и озадаченным. Внезапно его осеняет. Он подходит к столу, садится и принимается писать.)
Оба увидели новость, но редактор смотрел глубже, чем репортер. Случаев гибели итальянцев от взрыва котлов так много, что они скоро станут общим местом; а вот каприз физики взрыва, убившего взрослого человека, но не потревожившего младенца, от нормы чрезвычайно далек»[84].
В данном случае столь же ясно, что Ирвин просто подчеркнул одно из свойств, часто присущих тому, что мы зовем новостями, не дав нам, однако, их полного и однозначного определения.
Продолжая анализ в рамках своего общего умозаключения, что новости есть отклонение от установленного порядка, Ирвин выделяет далее определенные существенные факторы, которые усиливают новость или даже создают ее. Я процитирую их здесь, поскольку каждый, вне всякого сомнения, справедлив. С другой стороны, анализ показывает, что некоторые из них напрямую противоречат его же основному принципу, что новости обязаны быть отклонением от установленного порядка. С точки зрения Ирвина, четыре существенных фактора, отвечающие за создание новости или увеличение ее важности, заключаются в следующем[85]:
1. «Мы предпочитаем читать о том, что нам нравится». Результатом чего, как он отмечает, является правило: «Мужчинам – про власть, женщинам – про страсть».
2. «Наш интерес к новостям возрастает прямо пропорционально нашему знакомству с темой, декорациями и действующими лицами».
3. «Наш интерес к новостям прямо пропорционален их влиянию на то, что нас заботит непосредственно».
4. «Наш интерес к новостям прямо пропорционален их общей важности для лиц и дел, ими затрагиваемых».
Все это столь очевидно, что вряд ли заслуживает комментариев.
Определенное понимание многообразия новостей, происходящих в городе, можно почерпнуть, изучая те места, за которыми в поисках новостей городские газеты следят постоянно или, по крайней мере, весьма внимательно. Гивен перечисляет[86] те места в Нью-Йорке, за которыми ведется непрерывное наблюдение:
«Штаб-квартира полиции.
Полицейские суды.
Офис дознавателя.
Верховный суд округа Нью-Йорк.
Нью-Йоркская фондовая биржа.
Мэрия, включая офис мэра, законодательную палату, городской секретариат и офис президента района Манхэттен.
Секретариат округа».
Места, за которыми, согласно Гивену, газеты наблюдают внимательно, но не непрерывно:
«Городские суды (небольшие гражданские иски).
Суд общего назначения (уголовные дела).
Суд особого назначения (небольшие уголовные дела).
Офис окружного прокурора.
Двери зала Большого жюри во время сессий (при вынесении приговоров или определений).
Федеральные суды.
Почта.
Офисы федеральных министерств и Секретной службы Соединенных Штатов.
Офис федеральных маршалов.
Офис федерального окружного прокурора.
Корабельная служба, где объявляется о всех отплытиях и прибытиях.
Центр высадки иммигрантов.
Нотариальная служба, где ведется учет завещаний и слушаются связанные с ними дела.
Штаб-квартиры политических партий во время избирательной кампании».
Наконец, «места, которые репортеры посещают лишь несколько раз или всего однажды за день:
Полицейские участки.
Муниципальные суды.
Штаб-квартира департамента здравоохранения.
Штаб-квартира пожарного департамента.
Штаб-квартира департамента парков.
Штаб-квартира департамента строительства.
Городская тюрьма.
Окружная тюрьма.
Подказначейство Соединенных Штатов.
Портовая таможенная служба.
Федеральная служба пошлин.
Публичные больницы.
Основные отели.
Морг.
Офис окружного шерифа.
Офис городского аудитора.
Офис городского казначея.
Налоговая служба».
Приведенный Гивеном пример брокера по имени Джон Смит удачно иллюстрирует то, что я хочу сказать. «В течение десяти лет, – пишет Гивен, – он занимается своим делом без каких-либо особых событий, и помимо клиентов и друзей ему никто не уделяет внимания. С точки зрения газет его все равно что не существует. На одиннадцатый год он несет серьезные убытки и наконец, исчерпав все прочие средства, призывает адвоката и распоряжается, чтобы тот подал заявление о банкротстве. Адвокат направляет письмо в секретариат округа, где клерк делает необходимые записи в реестре. В этот момент в дело вступают газеты. Пока клерк пишет некролог бизнесу Джона Смита, через плечо ему заглядывает репортер, несколько минут спустя газеты узнают о неприятностях Смита, обладая такой же полнотой информации о его делах, как если бы репортер сидел все десять лет у него под дверью. Если бы Смит вместо заявления о банкротстве попросту умер, его имя попало бы в газеты не через секретариат, а через офис дознавателя, и, хотя Смит о том не догадывается, газеты уже готовы ко всему, что бы он ни сделал. Их представители поджидают его даже в морге. В безопасности он был лишь тогда, когда никуда не сворачивал со своего прямого пути и не поднимал шума»[87].
Часто для того, чтобы событие сделалось новостью, требуется некоторое открытое действие.
Комментируя данный аспект ситуации, Липпман использует именно этот пример с брокером Джоном Смитом и его гипотетическим банкротством. «С помощью этого физического действия, – пишет Липпман, – «обнаруживаются» новости, касающиеся Смита. Будет ли эта тема развиваться – другой вопрос. Прежде чем ряд событий становятся новостями, они обычно должны проявиться в некотором более или менее открытом действии. Чаще всего это действие бывает подчеркнуто открытым. Друзья Смита в течение многих лет могли знать, что он любит рисковать. Эти слухи могли достигать ушей редактора раздела финансовых новостей, если эти друзья были не в меру разговорчивы. Но, не говоря уже о том, что подобные слухи нельзя опубликовать, так как они были бы расценены как клевета, в них не содержится конкретных фактов, на основании которых можно было бы сделать газетный материал. Должно произойти нечто определенное и имеющее однозначную форму. Это может быть акт объявления себя банкротом, пожар, столкновение, оскорбление, массовые волнения, арест, расторжение договора, принятие постановления, речь, голосование, митинг, выступление известного человека, редакционная статья в газете, распродажа, график выплаты заработной платы, изменение цен, предложение о постройке моста… Случившееся должно себя проявить. Ход событий должен принять определенную форму, и до тех пор, пока он не вступит в такую фазу, когда некий его аспект является свершившимся фактом, новости не могут быть выделены из массы возможных истин»[88].
Рассуждая с точки зрения практической журналистики, Ирвин применил это наблюдение к созданию ежедневных новостей. Он пишет: «Когда я говорю, что правление народа являет собой сущность демократии, я произношу общее место. В теории люди видят и знают; когда в процессе общественной или промышленной эволюции они обнаруживают, что поднимает голову новое зло, они основывают институты, чтобы его регулировать, или принимают законы, его запрещающие. Но они не могут видеть в отсутствие света и знать в отсутствие учителей.
Газета или некая аналогичная сила должна ежедневно информировать их о шокирующих и малоприятных вещах, чтобы демократия по мере своего медленного и шаткого продвижения вперед могла их ощущать и исправлять. Нам полезно знать, что Джон Смит, обезумев от выпивки, пришел домой и убил свою жену. Мы будем этим шокированы и напуганы, но и заинтересованы и можем продолжить следить за его делом, чтобы убедиться, что его политические связи не помешают правосудию. Возможно, если появится много таких Джонов Смитов, мы попытаемся выяснить причину и ограничить деятельность питейных заведений, ставших причиной его моментального безумия, или индустриальное принуждение, превратившее его в постоянно недоедающего и перевозбужденного калеку. Нам полезно знать, что клерк Джон Джонс подделал чек и угодил в тюрьму. Поскольку мы не просто увидим в его случае правосудие, но и рано или поздно обратим взгляд на мошеннические игры на скачках, которые и побудили его к хищению. Если мы каждый день будем читать о преступлениях, порожденных бедностью нью-йоркского Ист-Сайда и чикагской Дамбы, демократия однажды возьмется и за первичные причины, породившие эти районы, перенаселенные истощенными от труда и недоедания жителями.
Ничто иное не имеет на публику такого эффекта, как непосредственно предъявленный ей пример с моралью. Общее описание тяжких условий отчего-то не производит впечатления на средний ум. Можно было день за днем орать на весь Шривпорт, что забегаловки, где неграм продают дешевое пойло, опасны, и не вызвать ни малейших чувств по отношению к салунам. Но когда наконец негр, набравшись дешевого джина