т дальше…
В конце улицы появились двое парней. Они шли в обнимку и горланили нескладную песню - фальшиво, хриплыми голосами, которые так портили этот тихий задумчивый вечер, как если бы, например, в «Лебедином озере» Одетта и принц вдруг начали бы танцевать румбу.
Парни приблизились, горланя во весь голос. Окно над Славкиной головой раскрылось.
- Что же вы делаете, бездельники? Только-только укачала ребенка, а вы…
Парни ответили женщине бранью. Мало того, один ещё засунул пальцы в рот и принялся пронзительно свистеть.
В доме пооткрывались окна, раздались возмущенные возгласы, а хулиганы продолжали сыпать отборной руганью.
Сейчас вернется Лера и услышит эти грязные слова. Этого нельзя допустить. Просто невозможно!..
Славка втиснулся между парнями, начал их уговаривать и повел прочь от дома. К его удивлению, они не тронули его и вообще не стали сопротивляться. Может, спьяна даже не заметили, что между ними влез третий. Славка вел их, обняв за плечи; всех троих кидало от стены дома к краю тротуара и обратно. А вдогонку неслось:
- Скандалисты, хамы! Чего смотрит милиция? Только бы довести их до угла, а там пусть катятся сами, - ещё Леру прозеваешь…
Вдруг за спиной раздались быстрые шаги. Славку и его «дружков» окружили люди с квадратными значками на пиджаках.
- Постойте! Я же ни при чем! - крикнул Славка и попробовал вырваться, но рыжий дядька в кожанке держал его, как клещами.
- Пойдём, пойдём. Там будешь оправдываться, - хмуро сказал он. - Вот отвалят всем вам по десять суток за хулиганство.
Славка оглянулся. Кажется, в воротах дома мелькнуло чье-то платье. Неужели это Лера?..
Думать - это замечательная способность человека, она отличает его от животных и от всяких неодушевленных предметов. Но сейчас лучше бы не обладать этой способностью, потому что о чем же хорошем можно думать, когда попал в такой переплет?
Надо было думать, прежде чем связываться с этими! пьяными болванами. А теперь… А что, если Лера видела, как его волокли по улице, будто последнего хулигана? Что она подумает?
Мысли, одна другой досаднее, лезли Славке в голову; на душе было погано. Должно быть, на его лицея все это отражалось достаточно ясно, потому что когда его, наконец, вызвали в соседнюю комнату к рыжему дядьке, тот сказал:
- Ишь, как тебя перевернуло, сразу шелковый стал. А ведь ещё только десять минут у нас погостил.
На столе возле телефонного аппарата лежали Славкины часы и деньги - всего девять копеек. А зеленый пропуск дядька держал в руке.
- Где ж ты, Вячеслав Оболин, сыскал себе таких неподходящих дружков? Их-то мы сразу отправили куда следует, а с тобой буду разговаривать. Садись.
Славка сел.
Дядька строго свел рыжие брови.
- Ну, может быть, скажешь, как попал в такую компанию? Ведь ты, по всему видать, ещё школьник. Где твоя школа помещается?
Славка не успел ответить - за дверью раздались пьяные выкрики, возня. Дядька на ходу бросил: «Посиди-ка» - и поспешил из комнаты.
Славка осмотрелся. Поколебался, но все же снял телефонную трубку и быстро набрал номер.
- Вера Васильевна? Это Слава, извините. Клим ещё не спит? Все равно, позовите. Мне очень нужно…
Секунды томительного ожиданья, оглядыванье на дверь… Но вот уже в трубке знакомый голосишко:
- Слава, это ты? Это я, Слава! Я ещё не спал, я ещё только укрылся одеялом…
- Погоди, Клим. Понимаешь, меня притащили в штаб народной дружины. Что у моста, знаешь? Передай по цепочке. Выручайте…
Славка едва успел положить трубку. Вернулся рыжий дядька.
- Ещё красавцев приволокли. И сколько же оболтусов по городу шатается, портят людям жизнь.
- Знаете что… Я к этим… Ну, к тем двоим никакого отношения не имею. Я их даже совсем не знаю.
- Вот как? Не знаешь, а в обнимку разгуливаешь?
- Это случайно вышло.
Славка посмотрел на сидящего напротив человека. У него тяжелые, грубые руки со следами машинного масла, лицо широкое, скуластое, глаза пристальные, но не злые; может, он все-таки поймет? Славка встал, словно собирался отвечать трудный урок.
- Я… Я ждал одну девочку. А тут они. А она вот-вот выйдет. А они ругаются кошмарными словами… Я и хотел отвести их от её ворот. Понимаете? А получилось… В общем, получился какой-то парадокс!
- Как ты сказал?
- Ну, в общем, несообразие.
Дядька усмехнулся. Подумал немножко, потом придвинул к Славке его часы и девять копеек.
- Ну, вот что, парадокс, забирай свой капитал и иди-ка ты домой спать. Только номер школы все-таки скажи, для всякого случая.
Славка замялся, - зачем ему? Сообщит ещё, Инна Андреевна узнает, объясняй потом…
Но тут дверь раскрылась. В комнату вошла Вера Васильевна, а с нею Клим. Он был в полном параде: на шее красный галстук, на рукаве голубая повязка.
- А вы, гражданка, зачем пришли? Но Клим опередил свою маму:
- А зачем вы нашего Славика захватили? Вот я пожалуюсь на вас Ивану Сергеевичу…
- Клим! - воскликнула Вера Васильевна. - Как ты разговариваешь?
- Ничего не понимаю, - сказал дядька.
А дверь опять раскрылась, и в комнату вбежали пионеры с голубыми повязками на рукавах. Симка и Федя сразу подошли к Славке, а Игорь решительно подступил к столу, наклонив по-боевому свою стриженую голову.
Но тут на пороге появился Петров. Из-за его широкой спины выглядывали заинтересованные лица дружинников.
- Что здесь происходит? Здравствуй, товарищ Бондаренко. Ты чего это забрал ребят?
- Кто забрал? Это они меня забрали. Оккупировали, можно сказать, в собственном штабе. Смотри, этот стриженый вроде побить меня хочет. Чистый парадокс.
Дружинники засмеялись, а громче всех сам Бондаренко.
- Кажется, я начинаю понимать: это и есть твой знаменитый форпост, Иван Сергеевич? Все за одного. Ну, сильны хлопцы!
- Почему только хлопцы? Я здесь тоже есть, - пискнула Нинка.
Славка огляделся - а где же Лера?
Петров поздоровался за руку с Верой Васильевной.
- Спасибо, что позвонили мне. Но сами-то вы зачем пришли?
- Как зачем? Не могла же я так поздно пустить Клима одного. Я говорю: «Спи, там без тебя разберутся». А он: «Ты меня хочешь сделать предателем! Славка в опасности!» - пришлось идти.
- Я оделся по боевой тревоге, Иван Сергеевич, а она не пускает!
Теперь хохотал уже весь штаб народной дружины.
- Ладно, - сказал Бондаренко, - нет худа без добра. Давайте знакомиться, форпостовцы. Ведь одно дело делаем. Вы - наша смена. Да не плохая, как я вижу.
Славка шепотом спросил у Нинки:
- Ты звонила Лере?
- Да. Её нет дома.
- Нет дома? Странно. Где же она?..
Глава семнадцатая
ОБЩИЙ РЕБЕНОК
У Леры в каждой руке было по яблоку: одно - для Славки, другое - для себя. Она шла по двору и тихонько посмеивалась. Чудные все-таки мальчишки! Им бы только заниматься чем-то смелым, отчаянным, чтобы опасность была. А коснётся самого простого, и они вдруг делаются нерешительными, глупыми какими-то. Вот, например, Славка сегодня на сборе. Как будто она, Лера, не видела, что он все время хочет ей что-то сказать. Ну и сказал бы сразу: «Пошли в кино» - чего проще? Так нет, мнется, поглядывает искоса и никак не может решиться. Наверно, ничего и не сказал бы, если б она сама, когда начали рассматривать пропуска, нарочно не подошла к нему поближе. Ничего, в другой раз она его проучит. А может, сейчас подразнить? Сказать, что уже поздно, что ей чего-то не хочется гулять, пусть поуговаривает.
Довольная своей выдумкой, Лера с удовольствием надкусила яблоко, ускорила шаги и выбежала из ворот.
Вот тебе и на! А где же Славка? Улица была пустынной, никого. Только мимо прогрохотал грузовик с углем. Неужели ушел, не дождался? Не может этого быть! Лера ещё огляделась, даже наверх посмотрела, будто Славка мог оказаться на крыше.
Над её головой в окне первого этажа метнулась тень, послышался стук чего-то опрокинутого. В окно высунулась растрепанная седая женщина, заголосила на всю улицу:
- Помогите, спасите! Проглотил, проглотил, помирает…
Женщина кричала так страшно, что у Леры захолонуло сердце. Откуда-то появились усатый управхоз и дворник, от проспекта, придерживая на боку кобуру пистолета, бежал милиционер. А женщина в окне вопила истошным голосом:
- Спасите, милые! Задыхается, помирает…
Управхоз и милиционер бросились в парадную, взбежали по ступенькам, и Лера за ними. Дверь квартиры была раскрыта, в комнате поперек кровати лежал ребенок; его тело в короткой рубашонке выгибалось и подпрыгивало, словно в него была вставлена пружина, пальцы на ручонках растопырены, лицо посинело.
- Что он проглотил? - быстро спросил милиционер.
- Игрушечку! Шарик такой пластмассовый, беленький…
- Черт с ним, что он беленький! - гаркнул управхоз. - «Скорую» надо. Телефон есть?
- Есть вон в той комнате!..
- Так чего ж сразу не вызвали? Эх, вы…
Бабка бестолково металась у кровати, причитала, захлебываясь слезами.
Лера не могла отвести взгляд от ребенка; он бился уже слабее, пальчики на руках вздрагивали, глаза закатывались…
В соседней комнате милиционер яростно щелкал телефонным диском, кричал в трубку, зычно повторял адрес. Наконец они с управхозом вернулись в первую комнату и… не нашли там никого.
На кровати белела смятая простыня, подушка валялась на ковре…
Веселый шофер Гриша Бубликов гнал свой самосвал с углем в последний рейс. Стрелка спидометра на щитке приборов показывала 50 - наивысшая разрешенная для грузовиков скорость, а стрелки часов - всего ещё только четверть одиннадцатого. Как тут не веселиться? На целый час раньше вернется домой к жене и дочурке. И между прочим, две ездки сверх плана сделаны.
Город наплывал ровными рядами фонарей, шурша проносились встречные автомобили, мелькали неоновые вывески магазинов. Оживленный проспект остался в стороне; Гриша свернул в пустынную боковую улицу. Прибавить скорость, что ли? А вдруг автоинспектор вынырнет, откуда ни возьмись? Нет, пожалуй, не стоит…