Леся восхищенно вздохнула…
– Фигня! Совсем не умеет, – немедленно шепнул Вадька.
– Ты тоже таким занимаешься?
– Я – нет, но у меня подру… друг чемпионка… в общем, золотая медаль по ката с оружием. Так что я насмотрелся, как надо, – авторитетно сообщил Вадька.
Парень с нунчаками высоко подпрыгнул, раскланялся и исчез в плотных рядах.
– Отряд, стой, раз-два! – скомандовал Евтюхов. – Составить оружие! – Снова загрохотало, камуфляжники быстро составили автоматы в аккуратную горку. – Побратимы! Для приглашения девушек на танец… Вольно! – рявкнул Евтюхов, и зеленая камуфляжная волна хлынула в зал.
– Самим девчонок мало! – успел возмутиться Федорчук… и перед ними возник старый знакомый. Евтюхов.
И Вадька сделал шаг… крошечный, почти незаметный… но все же шаг назад. И потянул за собой Лесю. Евтюхов хмыкнул, засунул руки в карманы своей камуфляжки – дескать, не боись, очкарик, бить не буду! – и… повернулся к Лесе:
– Евгений Евтюхов, позывной Пулемет. Разрешите пригласить?
– Она не танцу… – начал Вадька.
– С удовольствием, – выпуская Вадькину руку, улыбнулась Леся. Евтюхов притянул ее за талию… и они ушли. На танцпол.
Расталкивая толпу, Вадька ринулся вон из зала. Выскочил на идущий вдоль всего этажа балкон-террасу. Остановился, запрокинув голову и глядя на крупные южные звезды.
– Вадька! – раздался сзади взволнованный девичий голос.
Леся стояла в балконных дверях, падающий из коридора свет золотил рыжие пряди.
– Ты передумала танцевать? – Он пытался сохранить невозмутимость, а сердце булькало где-то в желудке, будто Вадька его проглотил.
– Я… Нет… Ты должен понять! Ты умный, ты талантливый… – Леся прижала руки к груди. – Но в математике я и сама соображаю, а Женя… он…
Какой Женя? А, Евтюхов…
– …настоящий воин! Пока мы тут программки пишем, он нас защищает! Ну или будет защищать! Он стрелять умеет, и драться, и…
– Умеет. Я в курсе.
– Я ему обязательно объясню, что он был не прав! Но ты тоже должен его понять! Он просто ошибся: столько врагов, и они таятся…
– Под диваном?
– Под видом! Друзей или оппозиции… Ну Ва-адька… – протянула Леся. – Я просто должна была с ним потанцевать! Он заслужил, он… герой! А ты… замечательный и так нравишься девушкам! Марыся! Иди сюда!
У нее из-за спины выглянула девчонка, чей зад в камуфляже произвел на Вадьку такое… неоднозначное впечатление. Сейчас камуфляж заменила кофточка с открытыми плечами и короткая широкая юбка.
– Это Марыся! Ты ей сразу понравился! – Леся с некоторым трудом обняла новую подружку за обширную талию.
– Наши меня Рысей зовут. – Девчонка опустила густо накрашенные глаза. – Рысью! Мне так нравятся умные парни!
– Извини… Рысь… Мне не нравятся военизированные… девушки-кошки. – И он пошел прочь по длинному балкону. Если другого выхода с этой террасы нет, вылезет через окно какой-нибудь комнаты.
– С каких пор тебе разонравились военизированные девушки-кошки? – голосом, каким говорят с тяжело больными, начала стоящая у перил Катька. – С тех пор, как с Пентюховым в туалете встретился? Зовут Муркой, обожает камуфляжные штаны, чемпионка Европы по рукопашному бою…
Это она намекает, что без Мурки его любой Евтюхов пришибет, так, что ли?
– Ты где ш-ш-шлялась? – злобно сверкая очками, прошипел Вадька. – Почему не была на занятиях?
– Я тебя предупреждала, что никуда не пойду, – пожала плечами Катька. – А твои стервы-одноклассницы…
Почему он должен это слушать? Заниматься Катькиными капризами, когда… Его ударили, унизили, и… он не смог защитить себя. Раньше его защищала… его военизированная девушка-чемпионка, а он… просто прятался за ее спиной. Стоило ему остаться одному – другая девушка, слабая и беспомощная, убежала к другому парню, потому что почувствовала… он, Вадька, не мужик. Евтюхов со своим автоматом продемонстрировал это наглядно! И Леся еще собирается объяснить Евтюхову, как он неправильно обидел Вадьку! Его снова будет защищать девчонка!
Вадька отодвинул сестру, будто тумбочку переставил… и рванулся по балкону к выходу. Он им покажет, всем! Евтюхову, и Лесе, и… главное – Мурке, хоть ее тут и нет… что ему не нужно прятаться за спиной у девчонок! И да, он умный! А это гораздо опаснее, чем патриотичные Евтюховы! Вадька влетел в комнату и ринулся к своему рюкзаку. А через минуту снова вихрем вылетел на террасу – рюкзак тощей тряпочкой болтался у него в кулаке, – схватил Катьку и поволок за собой.
– Что ты делаешь… Куда?! – пытаясь вывернуться, завопила Катька.
Вадька плечом распахнул дверь в комнату, где поселилась Катька со старшими девчонками, и втолкнул сестру внутрь.
– Где он?! – потрясая рюкзаком, он навис над сестрой. – Где твой паршивый гусь?!
– Евлампий Харлампиевич? При чем тут… Совсем рехнулся?!
– Думаешь, я не помню, как ты его в сумке на Муркин чемпионат провезла?[39] – размахивая рюкзаком, Вадька наступал на Катьку. – У меня в рюкзаке были датчики, электроды! А теперь ничего нет! А ты… когда я к такси спускался, ты оставалась в доме! С багажом! Вытряхнула мой рюкзак и засунула своего гуся?! Жить без него не можешь?!
– Я со своим чемоданом наверху осталась, а ты рюкзак нацепил и свалил! Он с тобой был, твой рюкзак! А Харли дома! С мамой!
– А потом рюкзак был у тебя! Когда я чемоданы девчонок таскал! Не знаю, зачем оно понадобилось тебе, но мне нужно мое оборудование! Сейчас!
– Ничего я не брала! – завопила Катька, но глаза у нее испуганно забегали. Она шарахнулась от нависшего над ней брата и… с размаху шлепнулась на кровать.
Кровать взорвалась.
Глава 8Золото рухнувшей империи
Грохот взрыва колыхнул стены. Огромное декоративное стекло медленно отделилось от фигурного проема над входом и стоймя пошло вниз с высоты пятого этажа. И рухнуло на мостовую. Джереми метнулся под козырек подъезда. Брызги стекла рассыпались у самых носков его ботинок. Джереми судорожно перевел дух: он как наяву видел свое тело, разрезанное, будто спелая груша, вдоль. И его половинки, с двух сторон прилипшие к стеклу, а потом распадающиеся…
– Бр-р-р! – встряхнулся Джереми – и тут же вжался лопатками в запертую дверь парадного, мечтая прикинуться поддерживающей козырек колонной.
Из проулка, откуда только что вылетела бомба, вынеслась бешеная кавалькада. Впереди, истошно гудя мотором, автомобиль – над завалом чемоданов Джереми успел увидеть поля женской шляпки и крохотное детское личико с огромными, полными ужаса глазищами. Следом, с грохотом и звоном, две пролетки – на них гроздью бессарабского винограда висели молодчики во франтоватых пиджаках и шляпах-канотье. Одна пролетка галопом унеслась в погоню за автомобилем.
– Тпррр! – Извозчик второй повис на вожжах, лошади вскинулись, с грохотом и скрежетом колес пролетка остановилась у дома напротив. Налетчики взорвали гранатой запертую и, кажется, забаррикадированную дверь и, размахивая браунингами, хлынули внутрь. Загремели выстрелы – в доме отстреливались. Джереми вышел из своего укрытия и, нахохлившись как под дождем, заторопился вдоль улицы.
– А-а-а! – сзади раздался пронзительный крик, и вылетевшее с верхнего этажа тело грянулось о мостовую. Джереми торопливо свернул в пока еще спокойный переулок и со всех ног ринулся к «Лондонской».
– А ну стой, шантрапа! – Нацеленное в него дуло винтовки заставило шарахнуться назад… – Oh, it’s you, mister Lerner! – перешел на английский обряженный в грязную рубаху и офицерские галифе небритый мужик, в котором Джереми с трудом узнал почтенного швейцара Потапа Ивановича.
– Э-э-э… Is mister Braukevitch here?[40] – Ружейное дуло продолжало глядеть Джереми точно в переносицу. – Он посылал за мной «красную шапку»[41]…
Стрельба на улице превратилась в настоящую канонаду: частые хлопки винтовочных выстрелов перебивали отрывистый лай револьверов.
– Господин Брайкевич вас не дождался. – По лишившимся ковра мраморным ступенькам сбежал немолодой господин. – Он уже на «Кавказе». – На недоуменный взгляд Джереми неприятно улыбнулся: – Пароход. Вчера ночью господа французы, несмотря на свои многочисленные обещания, изволили сдать власть местному Совету рабочих депутатов – и все тут же побежали к причалам. Монархисты и демократы, генерал-губернатор Шварц и городской голова Брайкевич. Один Рутенберг[42] остался руководить эвакуацией. – Господин приложил руку к груди, давая понять, что Рутенберг – это он. – Видно, считают, что как эсера меня не расстреляют красные, а как еврея не пристрелят налетчики Мишки Япончика.
Канонада на улице достигла пика и начала стихать. В двери «Лондонской» звучно постучали. Швейцар вскинул ружье, но тут же снова опустил. За дверью по-французски прокричали:
– Monsieur Rutenberg! Il ne manque pas un bouton![43]
– Позззеры! Галльские петухи! Были бы готовы, не драпали бы сейчас. – Рутенберг принял у швейцара свой котелок.
– Мистер Рутенберг! – отчаянно закричал Джереми. – Вы же в порт? Позвольте мне с вами! Я застрял здесь два года назад и не могу вернуться домой!
– «Кавказ» перегружен. На французские корабли нужна виза. Мы сажаем женщин и детей в любые лоханки, чтоб вывезти до подхода красных…
– Мой дед – лорд Картрайт! – выбросил последний козырь Джереми. – Он может быть весьма полезен любому, кто решит начать новую жизнь на британских территориях.
– Я слышал о вас. Но вы же работаете на английскую разведку? Сидней Рейли не озаботился эвакуацией своих людей?
Джереми только хватанул ртом воздух… и, понимая, что Рутенберг сейчас уйдет, заорал:
– Я не имею отношения к Сиднею Рейли! Святой Джордж, мне только шестнадцать – какая разведка?!
– Право же, не знаю. Поговаривали… – В глазах Рутенберга мелькнуло сомнение. – Не все ли равно… Идемте, юноша! Не знаю, удастся ли вам найти транспорт до Британских островов, но по крайней мере безопасно провести вас в порт я могу! Только сперва нам придется заглянуть на Почтовую. – И стремительным шагом двинулся прочь – швейцар едва успел распахнуть перед ним дверь. Больше всего боясь отстать, Джереми кинулся за ним. На Почтовую так на Почтовую, лишь бы потом в порт.