– Может, еще с красными договоритесь, предатели?!
Рыжая, подхватив юбку, стала протискиваться сквозь толпу к выходу. Джереми мгновение помедлил… и тоже заторопился прочь.
– Господа, могу заверить: Одесса сдана не будет! Французские войска готовы стоять насмерть, защищая Южную Пальмиру от варварских большевистских орд…
– Liar[37], – шепнул Джереми.
Девчонка выскочила в почтительно распахнутую швейцаром дверь.
– На караул! – донеслось с улицы, послышался рокот автомобиля и топот коней татарского конвоя. Гришин-Алмазов уехал. Все было кончено.
Глава 5Операция WC
– Равняйся! Смирно! Просыпаемся все! И одеваться! Быстро, пока спичка горит!
– Слушай, Евтюхов, засунь свою спичку… – донеслось встречное предложение.
– Ма-алчать! – рявкнули в ответ. – Дисциплинка! Ведете себя как дебильные математики с нижнего этажа! А вы бойцы, вы соображать должны! Мы тут не в шахматы играем!
«Дебильные математики» с дружным стоном оторвали головы от подушек и уставились в открытое окно: оттуда веяло утренним ветерком и… доносились вот эти самые вопли!
– С шестого этажа орут. – Вадька неприязненно скривился, вспоминая вчерашнюю встречу в туалете с соседями сверху.
– Отряд «Славные атаманы»! – снова донеслось из окна. – На утренние гигиенические процедуры – становись!
– Вы таки дебильные! – сорвался с кровати Охрименко. – Эти военизированные полудурки сейчас снова, как вчера, наш туалет займут, а у нас торжественное открытие через полчаса!
Парни рванули к штанам, Вадька дернул клапан рюкзака… рюкзак показался странно легким, но разбираться было некогда – на ходу натягивая футболки, парни кинулись в двери…
Бух! Бух-бух! – потолок содрогнулся, и пара десятков глоток дружно рявкнула:
– Атаманы, атаманы, становимся к бою, добудем победу любою ценою!
Вадька врезался в застрявших в дверях парней, выбивая Охрименко в коридор. По лестнице колонной по двое спускались эти самые… «Атаманы». Пара десятков парней… и девчонок, кажется, тоже, затянутых в зеленый камуфляж и с висящими на плечах… автоматами!
– Ни шагу назад, ни шагу на месте, только вперед, только все вместе! – дружно проорали они и ломанулись к туалетам.
– Они что, и на горшок со своими ружбайками ходят? – ошалело спросил Федорчук.
– А ты по мне вчера не понял? – огрызнулся Вадька.
– Они в наш туалет с ружбайками прутся! – завопил Охрименко. Вадька представил себя – нечесаного, неумытого и неодетого – на торжественном заседании… и вчерашняя рыженькая смотрит на него… и с хриплым воплем рванул за камуфляжниками.
Девчонки отделились от отряда, такой же колонной по двое, только коротенькой, как надкушенная сарделька, прогалопировали к женскому туалету. И каждая – каждая! – одарила заспанных всклокоченных парней насмешливым взглядом! Вадька аж споткнулся на бегу… И почему ему нравился камуфляж на Мурке?! Жуть ведь! Вон у задней крутой коммандос пятнистые штаны плотно обтянули ножки-окорочка: свинка Нюша на войне.
– Тебе теперь жиртресты нравятся? Твоя спортсменка надоела? – пнул его Федорчук.
– Ничего не надоела! – огрызнулся Вадька. – В смысле… ты вообще о чем?
– О вечном – о занятом туалете! – тоже огрызнулся Федорчук, нагоняя опередившего их Охрименко.
Воинственные соседи втянулись внутрь… и свежевыкрашенная белая дверь захлопнулась у Охрименко перед носом. Ярик фыркнул как рассерженный кот и всей тяжестью навалился на ручку… дверь распахнулась неожиданно легко… и в нос Охрименко уставилось автоматное дуло!
– Гражданские гуляют! – Парень лет семнадцати выразительно качнул автоматом и захлопнул дверь.
– Тот же самый, между прочим, – процедил Вадька, узнавая вчерашнего знакомого.
– Автомат пейнтбольный – считай, игрушечный! – успокоил Охрименко.
Вадька скривился: наивные люди! Уж ему в детективном агентстве приходилось видеть, каких бед могут натворить что пневматика, что пейнтбольные игрушки.
– А ну валите из нашего туалета! – Охрименко снова рванул дверь. – Он нам самим нужен.
Ждущие своей очереди камуфляжники на миг смолкли, один, постарше, даже торопливо швырнул недокуренную сигарету в раковину… И тут же расслабились, возвращаясь к разговорам. Только семнадцатилетний парень с автоматом тяжко вздохнул, как человек, которого отрывают от важного дела ради ерунды, и шагнул к Охрименко – его автомат чуть не ткнулся Ярику в грудь:
– Вот странный ты… В нашем туалете сейчас «Лихие казаки» всем отрядом! Так что нам, опаздывать из-за вас? Вы тут дурью маетесь, а у нас маневры перед завтраком! – Он махнул дулом, намекая, что уж теперь-то, когда все разъяснено, посторонним точно пора на выход.
Охрименко аж задохнулся от злости:
– У нас летняя школа по математике и физике, через полчаса – торжественное заседание, через час – лекция профессора…
– С помощью профессора не остановишь агрессора! – отчеканил его собеседник.
Вадька окончательно убедился, что его вчерашний знакомый – тот самый энтузиаст Евтюхов, перебудивший весь их этаж предложениями сперва равняться, а потом просыпаться.
– Пока вы на своей математике штаны протираете… как… как бабы, – под смешки приятелей Евтюхов укоризненно покачал головой, упрекая за такое недостойное мужчины занятие, как математика, – мы сражаемся с агрессорами и внутренними врагами…
– С глистами, что ль? – заглядывая в двери, испуганно охнула Катька. – Да, в этой борьбе без туалета никак.
Кто-то из камуфляжников сдавленно хихикнул и тут же затих, натянув на лицо выражение воинской суровости.
– Девочка, тебе математика мозги выела, что ты в мужской туалет лезешь? – холодно поинтересовался Евтюхов.
– Сюда уже столько посторонних поналезло, что без разницы, – пожала плечами Катька. – В нашем тоже ваши девчонки красятся, не дают нашим накраситься. А вы если уже накрасились, так, может, выйдете? – предложила Катька торчащим из кабинок любопытным головам. Головы немедленно спрятались обратно. – Не накрасились, – понятливо покивала Катька. – А может, укладочку еще хотят сделать… или педикюр.
Теперь хихиканье неслось уже из коридора. Там с полотенцами и зубными щетками собрались девчонки их лицея, а среди них Вадька с замиранием сердца увидел вчерашнюю рыженькую. Умытая, подкрашенная, в блузке без рукавов и широкой юбке – как раз для профессорской лекции в летней школе. Вадька одернул жеваную футболку и нервно поправил очки. Камуфляжники тоже как-то занервничали при девочках…
– В общем, валите отсюда! – срываясь на фальцет, выкрикнул Евтюхов и попер на Вадьку, дулом автомата выгоняя его из туалета.
И это на глазах у рыженькой!
– Офигел… Пентюхов?! – заорал Вадька.
Евтюхов на мгновение замер… и приклад его автомата врезался Вадьке в солнечное сплетение. Вадьку согнуло пополам… в ушах зазвенело и он уже почти не слышал раздавшегося за спиной голоса лицейского программиста:
– Что здесь происходит?
– Ваш мальчишка сам нарвался! – донесся из кабинета гневный вопль.
Дверь закрыли, но сквозь тонкую фанеру все было отлично слышно. Вадька и Евтюхов сидели по обе стороны двери и прислушивались к кипящей внутри баталии, бросая друг на друга мрачные взгляды. Остальных – Охрименко с Федорчуком и пышущую негодованием Яровую – разогнал лицейский программист, группу поддержки Евтюхова шуганул явившийся на шум дядька, тоже в камуфляже, натянувшемся на животе так туго, будто под комбез была засунута подушка. Вадьку с Евтюховым оставили за дверью, а дядька с программистом засели в кабинете директора пансионата.
– Сперва ваши дети… – начал Алексей Владимирович.
– Та не мои, откуда у меня столько детей? – возражал толстяк в камуфляже. За дверью Евтюхов одобрительно усмехнулся.
– Дети из вашего военного лагеря… – терпеливо исправился Алексей Владимирович.
– Та какие они дети? Бойцы! Львы! Волки, можно сказать!
– Сперва львы с волками из вашего военного лагеря, – снова согласился Алексей Владимирович, – вломились на этаж к ребятам из нашей летней школы. Оккупировали туалет…
– А что ж им, во дворе? Как собакам?
– Они не собаки, они львы с волками, – напомнил программист. – Когда наши ребята тоже попытались пойти в туалет, моего ученика сперва толкали автоматом, а потом избили.
– Автоматы у нас не настоящие, и не избили, а врезали!
– Когда будем снимать побои для милицейского протокола, так и напишем: школьнику врезали ненастоящим автоматом. Тренер… или кто вы там… подтверждает.
– Атаман я! Пан головной атаман лагеря, так и зовите. Ничего я не подтверждаю. Милиции у нас нет, у нас полиция – что-то вы в советских временах задержались, уважаемый. Может, вы вообще «совок»? А школьнику вашему надо было за языком следить! Зачем он Евтюхова Пентюховым обозвал? Мы, значит, их защищаем, а они обзываются?
За дверью Евтюхов приосанился и поглядел на Вадьку с печальной укоризной. Вадька понял, что сейчас лопнет от бешенства.
– Когда Тихонову вмазали прикладом – это его защитили? От кого?
– От таких, как ваш Тихонов, защищаться и приходится! – заорал атаман. – Я смотрю, вам на патриотизм плевать! Надо еще разобраться, чему вы детей учите!
Пол коридора заскрипел… приникшие к двери Вадька и Евтюхов шарахнулись в стороны, в конце коридора показалась быстро шагающая группа. Впереди шел коротко, почти «под ноль» стриженный мужчина в дорогом летнем костюме – именно под его ногами и скрипел пол. Мужчина был не толстый, но слегка обрюзгший – такими становятся спортсмены-силовики, когда бросают тренировки. Следом за ним торопливо шагали два таких же больших и тяжеловесных охранника. Троица остановилась у двери… мужчина в дорогом костюме прислушался к доносящимся голосам…
– Мое терпение лопнуло! Вызываем ментов! – орал программист. – Пусть на вашу малолетнюю шпану дело заводят и отправляют туда, где им и место, – в колонию!
На лице Евтюхова отразилась искренняя, почти детская обида: