1880 г. – 78 %
1900 г. – 65 %
1920 г. – 60 %
1930 г. – 58 %
1940 г. – 42 %
1960 г. – 31 %
1980 г. – 25 %
2000 г. – 16 %
Вот что Кениг написал в своей блестящей книге об истории пенсии:
Поначалу пенсия, особенно обязательная, воспринималась значительной частью американского общества негативно. Некоторые исследования показывали, что 50–60 % людей старше 65 лет продолжили бы работу, если бы выход на пенсию можно было отложить… Теория возрастной активности утверждает, что пенсия препятствует удовлетворению потребности пожилых людей в социальной и профессиональной интеграции.
После Второй мировой войны люди преклонного возраста в Америке становились все более и более обособленной частью общества, о них самих и об их вкладе забывали. Молодое поколение, которое раньше, как правило, селилось, создавало семьи и работало там же, где и их родители, теперь стало намного мобильнее, поскольку работа нередко требовала переезда в другой штат, а то и постоянных поездок по всей стране. В то же время благодаря пенсиям и программам социальной защиты вырос уровень жизни пенсионеров. Развитие медицины и распространение здорового образа жизни способствовали увеличению средней продолжительности жизни и улучшению состояния здоровья пожилых. Повышение уровня и качества жизни пожилых делало их все менее зависимыми от детей и семьи в целом. Как писал Марк Фридман, этим «культурным вакуумом» и воспользовались предприниматели, предложившие свое видение пенсии как «золотого времени».
Первые плоды их усилий проявились в 1951 г., когда одна корпорация провела круглый стол, на котором с помощью крупной маркетинговой фирмы предлагалось приобщать людей старше 50 лет к индустрии развлечений. Завернуть удовольствия в красивую обертку и внушить пожилым, что они имеют на них полное право. Страховые компании, имеющие прямое отношение к пенсионному бизнесу, тоже не остались в стороне: они запустили курсы подготовки к выходу на пенсию, где пропагандировали отход от общественной жизни, потребление и следование собственным интересам. С этого момента пенсия начала восприниматься не как отдых, расслабление и приятное времяпровождение, а как награда за тяжкий труд в течение всей предшествующей жизни…
Опровергалось само представление о том, что труд самоценен, людей убеждали, что психологическое и социальное удовлетворение, которое приносит работа, вполне можно получить и без нее…
3 августа 1962 г. передовица журнала Time была посвящена стремительному старению той части населения, у которой были и время, и деньги, но не место в обществе… В статье рассказывалось о городе Сан-Сити, основанном Делом Уэббом, и подобных ему общинах для пожилых людей как в Аризоне, так и в других частях страны, где перекраивались стереотипы о пенсии: теперь она стала временем, которое предлагалось посвящать себе и развлечениям… Результат был ошеломительным. В 1951 г. ради жизни в собственное удовольствие на пенсию вышли 3 %, в 1963 г. таких набралось уже 17 %, а к 1982 г. их доля выросла до 50 %.
Хотя некоторым это действительно пошло на пользу, для многих такой подход вылился в эгоцентризм и предрассудки, напряженные отношения с детьми, скуку и отсутствие ощущения социальной значимости.
Из всего этого следуют три вывода:
Пенсия – это нововведение. До XX в. ее не было нигде в мире, кроме Германии, а до XIX в. – вообще нигде.
Пенсия – изобретение западное. Ее нет на острове Окинава и в большинстве развивающихся стран. Там пожилые не играют в гольф изо дня в день. Они приносят пользу семье и обществу.
Пенсия – в корне неправильный институт. Он основан на трех ложных утверждениях: о том, что мы наслаждаемся бездельем, а не плодотворной работой; о том, что можно жить достойно, не зарабатывая десятилетиями; и о том, что можно десятилетиями платить людям, чтобы они не зарабатывали сами.
6«Кто не меняется сам, тот разменивается на мелочи»
Уильям Сэфайр писал речи для президента Никсона и получил Пулитцеровскую премию за колонку в New York Times, которую вел 32 года. Первые 28 из них он писал авторские статьи дважды в неделю, а в воскресном номере публиковал и знаменитую колонку об английском языке. В 2005 г. он решил подвести черту – ему исполнилось уже 75, почтенный возраст.
Но и отложив уход на десять лет, Сэфайр не вышел на пенсию окончательно. Он не только продолжил писать статьи о языке для воскресного номера (отказавшись только от авторской колонки), но и еще четыре года – до самой смерти – занимал пост председателя благотворительной организации Dana Foundation до своей смерти от рака поджелудочной железы в 2009 г.
Насыщенная жизнь.
Но я расскажу вам о 24 января 2005 г., дне, когда Уильям Сэфайр объявил о том, что больше не будет писать свою знаменитую колонку. Читатели были разочарованы! Его мнение ценили. Но как Сэфайр попрощался? Конечно, статьей. Она называлась «Никогда не уходи на пенсию». Вот выдержки из нее:
Нобелевский лауреат Джеймс Уотсон, положивший начало научной революции благодаря исследованию структуры ДНК, несколько лет назад прямо сказал мне: «Никогда не уходи на пенсию. Мозгу нужна работа, иначе он атрофируется».
Так почему же я, написав 3000 колонок, сегодня прощаюсь с читателями? Никто меня не неволит; в свои 75 я еще на многое способен, политика мне не приелась, моя недавняя статья о несправедливости цунами и Книге Иова получила мощнейший читательский отклик за все 32 года, что я дразню научное сообщество.
Ухожу я вот почему: полвека назад я брал интервью у основателя крупного рекламного агентства, тогда уже немолодого Брюса Бартона. Он сказал мне примерно то же, что и Уотсон, и его мысль я выразил так: «Кто не меняется сам, тот разменивается на мелочи». Афоризм пришелся Бартону по душе, и я уступил эти слова ему.
Из сочетания двух советов – не отходить от дел, но не заниматься одним и тем же, чтобы заставить мозги шевелиться, – и выросло мое решение. Возможно, и вам, дорогие читатели, захочется по-новому взглянуть на свою жизнь.
Мы стали жить дольше. За прошедшее столетие средняя продолжительность жизни американцев выросла с 47 до 77 лет. Мы скоро научимся лечить рак, предотвращать сердечно-сосудистые заболевания и инсульты, уже применяем генную инженерию, стволовые клетки и пересадку органов, так что послевоенному поколению не так страшны болезни, организм можно будет «ремонтировать», а библейские «дней лет наших – семьдесят лет» перестанут быть пределом человеческой жизни.
Но к чему все это? Если тело сохраняется, а мозг угасает, долгая жизнь станет в тягость и самому человеку, и обществу. Продление жизни хорошо только тогда, когда мы продлеваем и живость ума…
Обучение и познание нового – вот к чему следует стремиться даже в «поре прекрасной и последней, в которой плоды молодости жнем»[5]. Спортсменам и танцорам приходится осваивать новую профессию после 30 лет, людям физического труда – после 40, руководители вынуждены поднимать на новый уровень свое мастерство после 50 лет, политики – после 60, академики и акулы журналистики – после 70. Хитрость в том, чтобы уже в период обычной работы найти то, что поначалу станет отдушиной, а позже превратится в призвание, которое и уму не даст заржаветь. С работы можно и уйти, но тогда мозгу не на чем будет упражняться.
Этой зимой пройдет инаугурация президента, и политики в Вашингтоне до хрипоты спорят о том, нужно ли гарантировать социальное обеспечение в 2040 г. тем, кому сегодня едва исполнилось 20, и если да, то каким образом. Так или иначе об этом они договорятся, ведь уверенность в экономическом будущем – это свобода от страха.
Но сколько из нас уже сегодня заботятся о личном будущем? Интеллектуальное здоровье – не полномасштабная программа нового правительства, дыру в бюджете не сделает. Подготавливая почву для будущей деятельности уже в середине жизни, мы страхуем себя от отупляющего воздействия пенсии, и, возможно, тогда у нас откроется второе дыхание.
Генетика и медицина, несомненно, продлят человеческую жизнь. Нейрофизиологи почти наверняка подарят нам возможность мыслить ясно до самой старости. И каждый должен как можно лучше распорядиться достижениями в области физического и интеллектуального развития, которые вскоре станут доступны.
Кто не меняется сам, не учится, не старается не отставать, тот разменивается на мелочи.
Работа дает нам многое – каждый день мы получаем даром нехитрый урок. Эти уроки стоят больше любых цифр в чековой книжке, поскольку позволяют сделать жизнь по-настоящему насыщенной. Свобода, которую чувствуешь благодаря удовлетворению от проделанной работы, всегда сможет побороть уныние от будничной суеты.
74 «О» работы
Что дает работа?
Давайте разберемся.
Общение
Отмотаем назад 1,2 миллиона лет. До того, как появились интернет, компьютеры, телевизоры, вы, газеты, ваши родители, автомобили, ваши бабушки и дедушки, дома, ваши прадеды, города, мотоциклы, электричество, одежда, украшения, музыка, искусство, речь, брак, огонь, оружие – все, что мы знаем.
Земля была пуста. Только деревья, вода и почва. Но вдруг где-то на просторах Африки зародились мы. Правда, ничто не указывало на то, что мы сможем выжить. Люди не умели ни летать, ни плавать, у них не было когтей, клыков, они не могли видеть в темноте, бегать быстрее носорогов и драться с шимпанзе. Жалкое зрелище. По всем признакам человек должен был стать обедом гигантских леопардов и саблезубых тигров, у которых, в свою очередь, были и острые когти, и загнутые тридцатисантиметровые клыки.
Перемотаем 1,2 миллиона лет вперед – и что увидим? Человек – доминирующее млекопитающее, а многих видов, живших в те времена, уже и вовсе нет.
Видите, у нас свой секрет! И он спрятан между ушами. Человеческий мозг – самый сложный объект во Вселенной. Он и помог захватить нам контроль над планетой.