— Да, но давно. Впрочем, охотно сообщу тебе все, что мне известно. Но ведь твой покойный дядя и мой ближайший друг Александр Покров занимался делом, очень близким к тому, о чём ты сейчас говоришь. Он тебе ничего тогда не рассказывал? — с ноткой удивления спросил Вильям.
— Плохо помню. Видите ли, я тогда интересовался несколько иными вещами, — замялся Артур, — поэтому если вы освежите мне память бесплатной консультацией, то я буду просто в восторге. Получить, не заплатив ни цента, великолепную информацию прямиком от одного из ведущих специалистов по интересуемой теме, простите за слабость и сребролюбие — это прекрасно.
— Уломал, не надрывайся, мой дорогой, — Вильям смеялся. — Спрашивай, что хочешь!
— Прежде всего, меня интересуют ударно-волновые излучатели, потому что именно они, если не ошибаюсь, являются на настоящее время наиболее эффективным электромагнитным оружием.
— Верно, частота генерируемого ими излучения составляет сотни гигагерц. Вся электроника предполагаемого противника выходит из строя. Это исключительно мощные устройства, да. У них большое будущее, — голос Вильяма стал впервые за весь разговор серьёзным.
— Как вы думаете, Вильям, легко ли изготовить такой ударно-волновой излучатель?
— Безусловно, нет, это очень сложное дело. Необходима огромная точность при изготовлении всех комплектующих такой бомбы. Малейшая неаккуратность выделки деталей сильно понизит мощность взрыва. Так что если ты имеешь в виду кустарный промысел, то он тут совершенно не годится. Нужна соответствующая заводская база. Уж не решил ли ты сам изготовить ударно-волновой излучатель? — со смешком добавил Вильям.
— А вы как думали? Заняться-то нечем, а кипучий ум требует приложения, — шутканул молодой философ.
— Твой ум да в мирных целях, не было бы ему цены.
— Особенно, если соединить его с вашим, Вильям, — отбивался Артур.
— Пришёл, сказал и убедил. Мы, несомненно, так и поступим. Только чуть погодя. Послушай, Артур, извини, но должен сказать тебе — у меня скоро деловая встреча, не серчай. Но я буду рад пообщаться с тобой в дальнейшем. Кстати, у тебя есть «Скайп»?
— Конечно, Вильям. Когда вам будет удобнее продолжить разговор?
— Давай через денек. Надеюсь, тебя не затруднит моя просьба? Уж прости старику его капризы и деланую занятость.
— Ну что вы, никаких проблем. Замётано — звоню через день.
— Рад был вас услышать, молодой человек, искренне рад! — но голосу Вильяма ощущалось, что он улыбается. — Тогда — до встречи.
— До встречи, — Артур отсоединился.
Велимир на протяжении всей беседы деликатно отлучился на кухню и подчёркнуто включил воду для будто бы кулинарных затей.
Позвав его, Артур рассказал о разговоре. Немного подумав, Велимир сказал:
— Ты говоришь, электронная бомба создаёт радиоизлучение в сотни гигагерц. Это, кажется, много?
— Конечно. Представь волну, которая совершает в секунду сотни миллиардов колебаний. Такие волны в сотни тысяч раз более энергетичные, чем, например, исходящие от мобильных телефонов.
По удивлённому лицу собеседника Артур понял, что его слова произвели впечатление.
— О’кей, продолжай в том же духе! — изрёк Велимир. — Таким образом, друг твоего покойного дяди просветит тебя насчёт ударно-волнового излучателя, а я, как и обещал, займусь выяснением подноготной «Инсайда» и его лихого босса. Даст Бог, у нас что-нибудь получится. Дорогу осилит идущий.
Условившись связаться в ближайшее время, как только появятся новые данные, они расстались и Артур, разведав телефонный адрес однокурсника Алексея, созвонился с ним, с готовностью откликнувшись на радушное приглашение погостить денёк-другой-третий.
Идя по улице, Артур услышал мелодичную трель мобильника. Взглянув на табло, он увидел надпись «Милана» и с удивлением — надо же, первая позвонила, взял трубку.
— Привет, Артурчик. Ну, как ты? — она была сама непринуждённость.
— Привет, Милана! Я в порядке, как любят говорить американцы. Буквально только что собирался тебе позвонить.
— А, понимаю, просто я угадала твои мысли и решила опередить.
— Милана, ты ещё не против со мной увидеться? — спросил он, по неистребимой российской привычке отталкиваясь в вопросе от противного.
— Нет, я только «за», — нежный голос сделал плавный обертон.
— Тогда буду ждать тебя на набережной недалеко от королевского дворца. Как преданный рыцарь свою королеву.
— Даже так? Ты не просто рыцарь. Ты мой принц и даже больше — король! Король Артур. Поэтому я принимаю твоё светлейшее предложение, — весело ответила она.
Глава 15
Расположенный на парадной набережной острова Стадхольмен в центре Стокгольма королевский дворец вмещал 608 комнат и являлся крупнейшим в мире среди зданий такого рода. Заложенный как Стокгольмский замок в тринадцатом веке Биргером Ярлом, знаменитым противником Александра Невского, дворец приобрёл элегантный облик королевской резиденции в шестнадцатом веке при короле Юхане III. В 1697 году дворец был уничтожен пожаром, начавшимся, как ни странно, в покоях брандмейстера, и был отстроен только к 1760 году. Архитектура прекрасного дворца оказалась способной совместить разные стили — от барокко и рококо до густавианского неоклассицизма. В настоящее время дворец существует как действующая резиденция шведских королей. Гуляя по Стокгольму вдоль берега моря, невозможно не заметать спокойно-торжественный и архитектурно упорядоченный королевский чертог, составляющий органичное целое с окружающим городским ландшафтом исторического центра.
Побродив около классических перспектив шведских памятников венценосного градостроительства, Артур и Милана решили отправиться пешком на расположенный неподалёку остров Юргорден, соединённый с городом ажурными мостами и знаменитый тем, что являлся местом расположения Юнибакен, музея сказок популярной в России Астрид Линдгрен. Не спеша блуждая по аллеям Юргордена, влюблённые оживлённо беседовали, радуясь красивой местности и близости друг другу. За чередой разнообразных безделиц разговор неожиданно коснулся науки, так как Милана продемонстрировала интерес к её новинкам, расспрашивая своего любимого о его работе. По-видимому, Милана принадлежала к тому незаменимому типу женщин — подруг и жён научных сотрудников, характеризующихся тем, что даже не разбираясь глубоко в тонкостях заумного ремесла своих спутников жизни, они способны внимательно и заинтересованно слушать своих высокообразованных мужей, давая им возможность разрядить в словах накипевший исследовательский энтузиазм.
— Значит, ты у нас великий философ, специалист по законам мироздания? — шутила Милана. И серьёзно добавила: — Очень люблю поговорить о науке. Нет, правда, не удивляйся.
— Да какое там, великий! — отмахивался Артур. — Так иногда симулирую какие-то знания, которые лишь усиливают у меня ощущение собственного невежества. Великим был Гегель, открывший законы диалектики.
— Скромность — сестра истинного таланта! Я знаю, что ничего не знаю, как сказал бы Сократ. Но согласись, людям давно пора к этому что-нибудь добавить.
«Умная, значит, — решил Артур. — Что ж, чудесно, я и не сомневался».
— Добавили уже сполна. Причём все, кому не лень. Многие известные учёные питали слабость к философии. Вот тот же физик Нильс Бор, живший в соседней скандинавской столице, Копенгагене, взял да и открыл принцип дополнительности, — сказал Артур, подумав: «Сейчас проверим, небось такого ты и не знаешь».
— Это когда для описания одного и того же явления необходимо использовать, казалось бы, взаимно исключающие характеристики, которые словно бы дополняют друг друга? Кстати, я очень хорошо училась в школе, — игриво добавила она.
Артур с нескрываемым изумлением воззрился на девушку.
— Ты знаешь, глядя на тебя, я невольно вспоминаю нашего именитого провинциального врачевателя, известного под именем Антона Павловича Чехова, — полушутя сказал он.
— Почему же? — она лукаво улыбнулась, будто угадав, чем он продолжит.
— В человеке всё должно быть прекрасно: и душа, и мысли, и… — он сконфуженно остановился.
— И тело? — пришла на помощь Милана. — И я не вписалась в ваш с Чеховым идеал? — смешливые искорки в её глазах виделись Артуру отражением солнца.
— Как раз наоборот, — выдавил он и приобнял девушку за плечи. — У Казановы, наверное, было лучше с умением делать комплименты.
— Мне и не нужен Казанова, это не мой тип мужчин. Мне нужен ты, мой неуклюжий философ.
— Правда?
— Да!
Она отбежала на десяток шагов и обернулась к нему, смеясь.
— Догоняй, увалень! — она задорно помахала ему рукой.
— В два счёта! Или ты, дитя эмансипации, думаешь, что мужчина и думает, и бегает не быстрее женщины и мне тебя не догнать?! — Артуру давно уже не было так хорошо.
— Ещё бы! И не надейся, — она расхохоталась. — А вообще-то, правда в том, что я всегда восхищалась учёными, научными сотрудниками вроде тебя.
— Льстить изволите? — усмехнулся Артур Салмио.
— Нет, просто констатирую факт. Ведь я художница, поэтому наука для меня как откровение для язычника. Иногда путает, но, по большей части, восхищает и завораживает.
— Знаешь, Милана, мне кажется, науку можно сравнить с музыкой, а формулы — они как нотный стан, словно мелодия. Хотя, может быть, это и звучит немного выспренно. Но не зря же «наше всё», Пушкин А. С. сказал, что в геометрии вдохновение требуется не меньше, чем в поэзии, — говоря это, Артур опасался предстать перед Миланой эдаким безнадёжным идеалистом. Но она вновь будто угадала его мысли.
— Ты реалист и романтик одновременно. Полностью согласна с Пушкиным и с тобой тоже. И ещё я уверена, что в твоём интересе к науке есть что-то семейное. Угадала? Такое часто бывает, ведь дети наследуют положительные способности и качества родителей.
— Мой отец действительно был учёным, доктором наук, правда, он был не философом по профессии, а геологом. Исследовал самые ранние геологические эпохи, когда формировались древнейшие на Земле горные породы, и ещё не было ни динозавров, ни даже рыб и растений, а жили одни бактерии и примитивные водоросли. Начинал же он свой путь в геологии через прикладную математику, обладал прекрасными математическими способностями. Мой же покойный дядя был физиком и занимался сложнейшими вопросами теории электромагнетизма. Причём его исследования были как-то связаны с идеями Никола Тесла, — Артуру доставляло удовольствие рассказывать о своих заслуженных родственниках.