– Да. Помнишь, что я тебе днем говорила?
– Помню.
– Так вот, когда я к виадуку подходила, я снова тот необычный звук услышала. Ну, как когда-то рядом с вашим институтом. И сильный такой! Мне кажется, его источник где-то совсем близко.
– Да? – насторожился майор.
– Когда я по ступеньками поднималась, он очень громко звучал, прямо, как труба!
– А сейчас звучит? – пытаясь взять хоть какой-то след, спросил Мимикьянов.
– Сейчас пропал. – виновато ответила женщина.
– Совсем? – теряя надежду, уточнил майор.
– Совсем. – сожалеющее пожала плечами Туровская.
Ефим задумался.
– Елена Станиславовна, а вы можете сказать, откуда шел этот звук? Хотя бы, примерно?
– Откуда? – ушла в себя женщина. – Ну, совсем точно сказать не могу… Но источник был примерно там. – она указала полной рукой в сторону железнодорожного тупика.
На одном из его путей стоял резервный пожарный поезд.
– Вас проводить, Ева Станиславовна? – галантно спросил майор женщину.
– Нет-нет, что вы, Ефим! Я иду в «Дагомыс», это же рядом! – показала она рукой на грозное здание Института. – Да я же чувствую, у вас какая-то цель, и вам надо куда-то идти… Я права?
– Правы. Ничего от вас не скроешь! – подтвердил Ефим.
– Вот и идите! А меня проводите в следующий раз… Договорились?
– Да, Ева Станиславовна. – с облегчением кивнул он. Визит к Контрибутову он, действительно, откладывать не хотел. Прямо, загорелось, увидеть его и побеседовать. Хотя никакого плана предстоящего разговора в голове и не было.
Туровская махнула сливочной рукой и молодой походкой поплыла к спуску, обращенному к вокзальному перрону.
Майор повернулся и пошагал по доскам настила в другую сторону. К станционному тупику.
Тропинка, ведущая туда, петляла между штабелями шпал, тополиными кустами и зарослями полыни.
Пространство вокруг красного поезда было расчищено от растительности и посыпано голубоватым гравием. Рельсы, на которых стояли красный состав, тоже были красными, но от ржавчины. По ним давно никто не ездил. Ефим обошел вокруг недлинного поезда – цистерна для воды, платформа с кран-балкой и пассажирский вагон, предназначенный для личного состава пожарной команды.
Майор подошел к пассажирскому вагону, влез на поставленный у тамбура деревянный ящик и нажал ручку вагонной двери.
Дверь была закрыта. Ефим не жалея сил, подергал ручку. Без результата. Он постучал в дверь кулаком.
Ответа все равно не последовало.
Постучал сильнее.
Тишина.
– Эй! Контрибутов! Можно тебя на минуту? – неожиданно услышал он у себя за спиной.
Майор повернул голову.
На голубом гравии стояли четверо мужчин.
Майор их узнал. Это были те крепкие незнакомцы, с которыми он столкнулся утром на вокзале. Среди них стоял и ухажер, отлученный им от Али Тиц.
16. Опасно искать Контрибутова
– А говорил, участковый! – раздвинул в улыбке серые губы ухажер. – Шутник ты, инженер, оказывается!..
– Хорошая шутка полезна для здоровья. – отозвался Ефим без радости в голосе.
Ефим Мимикьянов не считал себя трусливым человеком. Он был силен физически, очень хорошо подготовлен и не только мог успешно отразить самое серьезное нападение, но и преподать любому наглецу хороший урок. Когда-то даже и любил это делать. Но в этот вечер перспектива столкновения с четырьма накаченными лбами, его совсем не обрадовала.
«Годы, наверное…» – вздохнул он про себя.
– Разговор есть. – веско произнес стоящий впереди остальных. Судя по уверенным манерам, он был в этой группе старшим не только по возрасту, но и по положению. У него был серовато-песочный цвет лица, черные глаза-шильца и короткие, побитые сединой волосы. Что-то мелькнуло в голове у майора по поводу его внешности, но расшифровать намек подсознания он не смог.
– К себе в поезд не пригласишь? Там и поговорим. – сказал песочнолицый вожак.
«Кто б меня самого туда пригласил!» – подумал майор.
– Я к себе никого не приглашаю. Здесь говори. – сказал он и спрыгнул с ящика на гравий.
– Ну, здесь, так здесь. – покладисто согласился вожак. – Тебя Викулом зовут?
– Викулом Андреевичем, – с достоинством произнес Ефим.
– Так вот, Викул Андреевич, догадываешься, наверное, зачем мы к тебе пришли?
– Твой дружок, наверное, пожаловался. – Мимикьянов кивнул в сторону своего вокзального противника. – Один-то разбираться боится, вот корешей для разговора и привел. – слегка обострил беседу майор, чтобы прощупать намерения нежданных собеседников.
Его ожидания подтверждались: намерения были совсем не мирными.
– Ты, крыса лабораторная! – вскинулся обиженный. – Ну-ка, закрой пасть, пока я ее не порвал!
Однако, разгореться конфликту седоватый вожак не дал. Пресек его легко и без всякого сопротивления. Одной фразой.
– Федя! Угомонись пока! – небрежно бросил он в сторону своего недовольного бойца.
Тот сопнул носом, но сразу сник.
Вожак осуждающе качнул головой и обратился к майору тоном вполне доброжелательным:
– Викул Андреевич, то, что вы там с Федором из-за бабы сцепились, нам не интересно… У нас другой разговор к тебе есть. Серьезный. Про Сабаталина разговор! Понял теперь?
– Про Сабаталина? – переспросил майор. – Я с ним никаких дел не имел. – равнодушным тоном закончил он.
– В больнице Борис Петрович. Не помнит ничего. Память потерял. – будто не расслышав его ответ, медленно произнес песочнолицый. – Не знаешь, случаем, от чего это?
Выговаривая слова, он покалывал Ефима глазами-шильцами.
– Ну, откуда ж мне знать! – удивился майор.
– Так уж ничего и не знаешь, Викул Андреевич? – вдруг разулыбался песочнолицый.
– А что я знать-то должен? – поинтересовался Ефим.
– Как что? – внезапно повысил голос песочнолицый. Теперь его голос звучал совсем не доброжелательно. Угрожающе он звучал:
– А то, как ты ему память отшиб! И где тот приборчик, которым ты этот фокус сделал! Вот что!
Майор Мимикьянов задумался. В словах непрошенного собеседника содержалась чрезвычайно интересная информация. Может быть, первая по-настоящему важная информация за весь этот долгий день в Колосовке.
– Не отшибал я ему память. – наконец, сказал он. – И не знаю, о каком приборчике вы говорите. Нет у меня никакого приборчика!
– Зря ты так, Викул Андреевич! Зря! – ласково произнес песочнолицый. – Мы же все о тебе знаем. Есть у тебя прибор, который людей памяти лишает! Ты его еще в секретном институте соорудил…
– Да, не сооружал я никакого такого прибора! – возмутился майор. Но сделал это умеренно, чтобы совсем не разочаровать собеседников.
– Правильно! Не сооружал! – неожиданно легко согласился шилоглазый собеседник. – Ты его просто украл! Его люди для обороны государства делали, а ты его себе прикарманил! Ловко у тебя получилось!
– Да, ничего я не крал! – повысил голос Ефим, реагируя на обвинения в воровстве так, как, по его мнению, и должен был реагировать отсутствующий на этой беседе инженер Контрибутов, в роль которого он стремительно вживался. – Кто вам такую ерунду сказал?
– Ну, хорошо! – предостерегающе поднял руку незваный гость. – Не крал. Просто взял. Одолжил. На время. Чего такая полезная штука без дела лежать будет?… Ты решил немного попользоваться – Сабаталину мозги слегка поправить – и все! А потом обратно государству отдать. Тебе чужого не надо. Правильно я говорю?
– Да, что за ерунда! – не сдавался майор в образе Контрибутова. – Института уже три года, как нету! А все секретное оборудование еще раньше вывезли… Где бы я этот прибор взял?
– Так ты его три года назад и взял! – обрадовался собеседник. – Когда институтское барахло вывозили… Как говорят? Что один переезд, что хороший пожар – одинаково! Кто там разберет, что уже погрузили и пломбу поставили, а что под брезентом в подвале забыли? Так я говорю? Согласен?
– Ну, знаете! – возмущенно вздохнул фальшивый Контрибутов. – Не о чем нам с вами больше разговаривать! Никакого прибора я не воровал, ни три года назад, ни вообще! Вы поняли? Нет у меня никакого вашего фантастического прибора! И не было!
– Подожди, инженер! Не спеши! – остановил Ефима коротким взмахом ладони песочнолицый. – Я ведь деньги тебе за машинку хочу дать!.. Не маленькие деньги! Тебе в твоей секретной шарашке или на этом пожарном паровозе такие и не снились!
Лжеконтирибутов, как бы в сомнении, почесал затылок.
– А что за деньги-то? – словно бы испытывая неловкость, спросил он.
– Хорошие… – уловив в позиции собеседника, сдвиг в нужную сторону, с подъемом ответил вожак. – Ну, вот, сколько ты на этом паровозе получаешь? Долларов сто в месяц?
– Семьдесят. – грустно произнес Лжеконтрибутов.
– Так. А я тебе сразу за приборчик этот тысячу долларов выну! А? Что скажешь, наука?
– Не знаю, даже… – сыграл сомнение Ефим.
– Две! – решительно махнул свободной рукой главарь.
– Понимаете, мне оборудование для моей мастерской надо… Я тут собираю кое-что… Антенны делаю, чтобы спутниковые телеканалы принимать… Продаю-то недорого… В Колосовке дорого-то не продашь… А мне компьютер хороший нужен, да еще по мелочи… – вдохновенно обосновывал необходимость увеличения суммы вошедший в роль небогатого изобретателя Ефим.
– Три! – решительно произнес шилоглазый.
– Дорого все… – мямлил мнимый инженер. – Хороший компьютер, знаете, сколько стоит?..
– Ну, ладно, разжалобил ты меня, парень! – вздохнул песочнолицый. – Слезу прямо вышиб! Да что я, не понимаю? Я ж сам в свое время любил с паяльником посидеть… Была не была! – махнул он рукой. – От себя отрываю. Кладу тебе за прибор пять тысяч зеленых! И по рукам! Договорились?
– А вы сами-то, кто будете? – не отвечая на вопрос, с нотками сомнения в голосе спросил замаскированный под инженера майор. – С кем я разговор-то веду? Вы-то меня знаете, а я-то вас нет…
Четверо собеседников переглянулись.
– Да зачем тебе это знать, инженер? – усмехнулся вожак группы. – Меньше знаешь – лучше аппетит… Ну, ладно, скажу! Чтоб ты понимал, каким людям вещь отдаешь! О Спиридоне слышал? – лицо седоватого приобрело торжественное выражение, какое бывает у должностных лиц в президиуме при исполнении государственного гимна.