– Мама, а можно я птичек хлебушком покормлю?
Маленький Ванечка, стоял на корме прогулочного теплохода, крепко держался за мамину руку и смотрел на висящих в воздухе чаек. Крикливые птицы ловко ловили кусочки хлеба, которые им кидали люди. Самые наглые умудрялись выхватывать пищу прямо из рук. Стоявшую рядом с ним женщину Ванечка не видел, всё его внимание было поглощено диковинными белыми птицами. Но он маму ЧУВСТВОВАЛ. Тёплая и ласковая ДОБРОТА нежно потрепала малыша на макушке.
– Конечно, милый.
Родной запах на секунду затмил запахи моря и ветра.
– Мама?
Иван резко, рывком сел и продрал глаза. Сердце снова, как тогда, в прошлый раз, гулко бухало в груди.
'Это знак, это снова знак. Всё будет хорошо!'
Маляренко задумался, вспоминая эти два года своей жизни.
Сначала он просто выживал. Физически. Потом вживался в социум. Потом изменил социум под себя. И ни разу, при этом, никого не предал, ни разу просто так никого не обидел.
'Я хороший человек? Я – правильный? У меня есть семья, дом, дело. Даже родня появилась. Вокруг меня живут мои люди. Я им нужен? Наверное, да. Программа минимум выполнена. Почти. Осенью совсем будет выполнена. Что дальше? Просто жить?'
Бездонное синее небо притягивало взор. Ивану казалось, что он сейчас упадёт вверх. 'Просто жить' почему то не хотелось.
'Цель. Мне нужна цель в этой жизни. Прошлую жизнь я уже прожил впустую. Хватит!'
– Вот, Сашок. Шах тебе и мат! – Радостный бас Олега вернул капитана к действительности.
'… я подумаю об этом завтра…'
Путешествие на юг прошло впустую. Собственно, Иван и не надеялся, вот так сразу найти кучу 'контрагентов' с которыми можно будет вести выгодную торговлю. Или просто найти переселенцев. За три дня, не торопясь и останавливаясь на ночь у берега, Маляренко добрался до самой южной оконечности полуострова. Дальше путь лежал на восток. Берег из просто гористого превратился в самый натуральный горный хребет, высота которого, даже у Ивана, вызывала искреннее уважение. Все склоны были так густо облеплены растительностью, что толком разглядеть землю никак не получалось. И нигде ни дымка, ни блеска стёкол. Ничего.
Вечером, похлебав супчику и прикинув имеющиеся запасы еды и воды, Маляренко решил пройтись ещё немного дальше на восток, вдоль берега. Места здесь были обильные и для жизни очень даже приспособленные, и в глубине души Иван очень надеялся хоть кого-нибудь встретить. Потому как, кому, нахрен, нужен порт, если он, этот порт, на всём белом свете ОДИН? Прошарашившись у южных берегов ещё пару дней и так никого и не встретив, горе-путешественники повернули домой.
Первый блин вышел комом.
Олег сидел на палубе, молча поглядывая на шефа. Этот человек, который дал ему и его семье будущее, вызывал в душе мужчины противоречивые чувства. С одной стороны благодарность за жизни дочерей и жены, а с другой – было у бывшего прапорщика чувство, что он связался с чем-то, что ему не по зубам. Это как ручной лев. Сегодня добрый-добрый, а завтра голову оторвёт. И понять его, предугадать его действия – совершенно невозможно. Олег был из той породы людей, которых принято называть 'честный служака', сначала он тянул лямку в армии, потом в ОМОНе, а потом он попал сюда. Где каждый сам за себя и нет СИСТЕМЫ. Любой системы. Что делать и как себя вести в новых условиях Олег не понимал. И вот он снова на службе. Бывший прапорщик подтянулся и 'автоматом' оправил свою заношенную одежду. Шеф был рядом и надо было соответствовать.
– Кхм. Иван Андреевич, а какие у нас планы на лето?
Из рулевой рубки с интересом высунулся Сашка.
– Да. Мне тоже интересно.
Иван долго молчал. Так долго, что мужики уже и не надеялись получить ответ.
– Планы? Мои планы? – Иван, прищурясь, посмотрел на Олега. Эти мужчины составляли его ближайшее окружение и с ними планами поделиться стоило. Маляренко припомнил экзамен на зачисление у Ермакова. Экзамен на профпригодность у Николая. Сейчас ему предстояло сдать самый тяжёлый экзамен. Экзамен на право НАЗЫВАТЬСЯ шефом. По факту он им был, но…
'Как там китайцы говорят? Несказанного – не существует? Я придумал себе цель в жизни, мама. Даже если я её и не добьюсь, я всегда буду к этому стремиться.'
– Планы простые, парни. Первое – не утонуть.
Мужики заулыбались.
– Второе – искать людей, а через них – прибыток нашим семьям. Да и тебе, Саш, женщину найти надо. И Борису с агрономом.
Сашка заулыбался в два раза шире и бодро закивал. Женщина ему нужна была очень-очень. Хозяйка, привыкшая передвигаться по усадьбе и дому в очень легко одетом виде, измотала парню нервы по самое 'не могу'.
– Третье – самим кому-нибудь не попасться. А то схарчат и не подвятся. Лодка – это слишком лакомый кусок.
Олег мрачно кивнул. За имущество шефа и будущее своих дочерей он готов был драться насмерть.
'Блин! Косяк! Арбалет то – в рубке! Надеюсь, шеф не заметит'
Ваня поймал взгляд прапора и понимающе усмехнулся – Олег понурил голову.
– Больше такого не повторится.
'Служи служивый!'
– Хорошо. Но всё это – не главное. Ни наши жизни, ни лодка, ни прибыток и достаток семей.
Лица экипажа выразили полное непонимание.
'Несказанное – не существует'
– Калиточку искать будем. Калиточку домой.
Глава 3.
В которой Иван убеждается в правильности своих решений, которые, наконец-то, начинают приносить прибыль.
– Эй, ты! Шпрехен зе инглиш?
– Нуууу, шпрехен.
М-ф 'Мадагаскар'
Первый поход показал слабые места в подготовке и экипировке экспедиции.
Во-первых, начисто отсутствовали средства наблюдения. У одного из ребят, живших в Бахчисарае, был слабенький китайский бинокль, но продать или обменять его он наотрез отказался.
Во-вторых, карты, имевшиеся у Ивана, подозрительно неточно показывали береговую линию. Покумекав, мужики пришли к выводу, что уровень моря заметно изменился. Агроном, припомнив уроки географии, высказал идею, что Крым теперь – остров.
'Остров Крым. Где-то я это уже слышал.'
И самое главное – ни у кого не было ни малейшего представления, где надо искать. Прошлая экспедиция, направленная монеткой, это красноречиво доказывала. По прибытию в порт, отныне именуемым гордым именем Севастополь, произошла очередная планёрка из серии 'мы посовещались и я решил'. На этот раз все без исключения тыкали пальцем в северном направлении, уверяя шефа, что уж там-то точно 'абсолютно точно всё будет, зуб даю!'. Иван поморщился. Эти горе-советчики вечно советовали не то, что нужно.
– Так. Хватит. Сядьте там и слушайте сюда. – Цитата из Жванецкого выскочила сама собой. Судя по полуулыбке, понял шефа только Юра. Народ примолк.
– Пойдём снова на юг. Сами может и не разглядим ничего, но, может быть, дадим возможность увидеть НАС. Поплывём медленно. На корме устроим дым. Олег, озаботься сырой травой. Ночью, на стоянке, будем факелы жечь.
Маша тревожно посмотрела на мужа. Маляренко мягко улыбнулся.
– Мы аккуратненько.
Травы и камыша погрузили целую копну. Плюнув на вёсла, Иван велел Сашке сразу начинать 'кочегарить' движок – идти на вёслах пару километров по затону не хотелось абсолютно. Несмотря на раннюю весну солнышко припекало нещадно и ворочать тяжеленные дубовые вёсла не было никакого желания. Провожающие дружно столпились на берегу и пирсе и пожелали счастливого пути. Потом, обождав пару минут, пожелали ещё раз. Через пять минут томительного ожидания Маша ещё разок послала воздушный поцелуй мужу и ушла домой. Ещё через пять минут, на пирсе возле намертво стоявшей лодки, остался лишь верный Бим.
– Сашка!
– Греется, Иван Андреич, греется!
Мысль о том, что можно попробовать 'засветиться', оправдала себя на все сто процентов. Снова, как и в прошлый раз, 'Беда' дошла до южной оконечности острова и, повернув налево, устремилась на восток, вдоль горного хребта. Все запасы травы и камыша сожгли уже через два дня пути, так что пришлось искать укромную бухту, высаживаться на берег и заниматься сенозаготовками. Эта непредвиденная операция отняла у Ивана два дня, но дело того стоило.
– Шеф, – Сашка, вылезший из трюма, выглядел весьма озабоченным. – Там один бочонок с водой протёк. Так что у нас только полбочонка осталось!
'Вот тебе, блин, и космические технологии!'
– Уронил, небось?
– Да что вы! Иван Андреевич!
Маляренко с досадой оглядел неторопливо изменяющиеся виды берега. До него было рукой подать – метров двести. Можно было рассмотреть каждую сосенку, каждый кипарис. Кроме них на склонах иногда встречались здоровенные раскидистые деревья неизвестного вида. Наверное, агроном смог бы их узнать, но его тут не было. Лодка бодро шла вперёд, море было спокойным – плыви себе и плыви. Иван скрипнул зубами.
– Олег, разворачивай! Идём домой.
'Что за невезуха!'
Солнце падало в море, отчего, казалось, вода горела огнём. Иван на секунду представил себя средневековым пиратом.
'Ёлки-палки, какая непредсказуемая штука жизнь! Офис, квартира, одиночество. И вдруг – БАЦ! И я капитан. Плыву совершать географические открытия. Охренеть!'
Лодка шла почти бесшумно, только немного поскрипывала палуба, когда по ней вышагивал мающийся от безделья Олег, да волны, бившие в борт, создавали постоянный негромкий шум. Маляренко, убаюканный, монотонным движением, совсем уж было собрался отдать приказ стать на якорь.
– Сашка, глуши…
Два выстрела разорвали тишину словно гром.
– Ложись!
Иван ничего ещё не успел понять, как был сбит с ног Олегом.
– В трюм! Сашка – гони, бля! – Прапорщик зашвырнул шефа в открытый проём трюма и рыбкой нырнул туда следом. – Сашок, пригнись и не высовывайся!
– Это в нас стреляли? Все целы? Олег?
– Норма.
– Саня?
– Я тут. Всё в порядке.
– Я посмотрю.
– Сиди ты! – Иван отпихнул от проёма Олега и осторожно выглянул. Лодка, с закрепленным штурвалом продолжала сама собой плыть на запад, мимо берега. Стволы сосен, густо облепивших высокий склон, в закатном солнце казались ярко оранжевыми, а хвоя – жёлтой.