— Лялька забрала твой крест нательный, — сказала Мариула, убирая руку. — А взамен оставила свой, цыганский крест! Она всегда говорила, что крест этот матери ее помершей — тому, кому с добром передан, счастье принесет!
Архип нащупал на груди серебряный крест:
— Ну что же, — улыбнулся он, — пусть станут светлыми дни ее жизни, пусть и она увидит настоящее счастье!
Архип закрыл глаза и с наслаждением вдохнул полной грудью насыщенный ароматами трав воздух в избе Мариулы. Но не успел он выдохнуть, как дверь распахнулась, и в дом вбежал Макарка Барсуков. Глаза мальчика были красными от слез, и он с трудом сдерживал рвущиеся наружу рыдания.
— Что стряслось, касатик? — поспешила к нему Мариула.
— Б-батька помер, — смахнув слезы, ответил мальчик.
— О Господи всемогущий! А когда ж он преставился? — закрестилась Мариула.
— Нынче ночью. Матушка сказывала, что упал зараз на пол и помер!
* * *
Полдень. Жизнь на улице замерла. В крепости, у ворот которой нес караульную службу казак Захар Евсеев, было тихо. Он уселся на разогретый солнцем плитняк подремать, устав от утренних размышлений, от всяческих сомнений и ожиданий.
На засыпанной гравием дороге к крепости послышались шаги. Они были легкими и осторожными. Нет, это не его старая и грузная Маланья. Она теперь не ходит, чтобы покормить мужа. Маланья отправляет меньшую дочку, Варьку, которая не ходит, а больше бегает.
Она вечно тороплива и издерганна. Ей не нравится, когда подруги отдыхают на речке, бегать к отцу и относить ему пищу.
Евсеев открыл глаза и увидел приближающуюся к крепости цыганку. Девушка низко поклонилась ему:
— Здравия тебе, казак, и благополучия!
Захар привстал с камня, повесил на плечо ружье:
— Спаси Христос, красавица. С чем ко мне на пост пожаловала?
Цыганка вначале смутилась. Стараясь скрыть дрожь в голосе
и вместе с тем придать ему как можно больше бодрости, она от–ветила:
— Я хочу поговорить с пленником, цыганом Вайдой, что под караулом за стенами содержится.
— Нет, неможно сего, дева, — улыбнулся ей Захар.
Он был доволен собой и тем, что за много лет службы у крепостных ворот у него впервые попросили «дозволения» свидеться с арестантом, а он не позволил! Он был доволен мыслью, что завтра, когда сменится, начнется косовица. И просто жизнью был сполна доволен Захар Евсеев.
— Казак, дорогой, — начала упрашивать его девушка, хватая за руки и стараясь их погладить, — покажи мне цыгана. Только покажи. Я скажу ему два слова, всего только два…
— Не дозволю! — отрезал Захар. — Не положено!
Девушка робко опустилась на камень, на котором только что дремал Евсеев. Она терпеливо следила, как казак ощупал запоры на воротах, после чего, скорее от скуки, а не от любопытства, спросил:
— Что ты хотела сказать арестанту, дева?
— Я хотела ему сказать, золотой ты мой, чтоб он мне на убийцу указал, — цыганка заплакала. — Вайда, казак, горе сейчас мыкает не за свои, а за чужие грехи!
Ляля (а это, конечно, была она) вдруг перестала плакать. Она вытерла платком глаза и пристально посмотрела в глаза казаку.
Захар вздрогнул, словно в него угодила молния, и замер, будучи не в силах отвести в сторону взгляд. Он попробовал что–то сказать, но язык во рту одеревенел и прилип к небу. Руки сжались в кулаки и словно прилипли к телу. В голове затуманилось, и окружающая его явь превратилась в сон.
— Покажи мне Вайду! — потребовала вкрадчивым голосом цыганка.
Но голос ее прозвучал как гром среди ясного неба в голове казака.
— Сейчас… Сейчас я покажу тебе Вайду твоего, — сказал он. — Айда за мной.
Открыв ворота, казак пропустил цыганку в крепостной двор. Он шел к погребку, в котором временно содержался арестант, а девушка не отставая следовала за ним. Небольшой гарнизон отсутствовал, и это значительно облегчало намерения Ляли.
Захар спустился в погребку, вывел цыгана и, продолжая пребывать в гипнотическом трансе, с бестолковым выражением лица уселся грузно на скамейку.
Вайда остановился в двух шагах от девушки, посмотрел на нее красными тупыми от бессонницы глазами:
— Ты зачем пришла, сука?
Сжав кулаки, он подступил к девушке.
— Тебя спасти, — ответила та.
Вместо того чтобы поблагодарить ее, цыган набросился на нее с упреками:
— А ну–ка сядь и слушай, — резко оттолкнула его Ляля.
Цыган плюхнулся на скамейку рядом с казаком.
Сердце девушки переполнилось обидой. Но она вынужденно проглотила оскорбление.
— Выслеживая меня, ты попал в беду, сидишь в крепости под охраной, а тот, кто стрелял… Тебе не выпутаться. От смерти верной могу тебя спасти только я!
Вайда расслабился и обхватил голову руками:
— Казаки проклятые, чтоб их земля всех проглотила.
— Я тебе верю, — сказала Ляля, осторожно коснувшись кончиками пальцев его плеча. — Иначе бы не пришла.
— Тогда почему казакам на меня указала? — взорвался цыган.
— Я им правду сказала, что в лесу видела только тебя, — спокойно ответила девушка. — О том, что ты стрелял в кузнеца, я не говорила!
Вайда снова присмирел и замолчал.
— С того самого часа, когда тебя казаки поймали, — продолжала быстро Ляля, — я места себе не нахожу. Все в глаза твои заглянуть хотелось.
Едва она произнесла эти слова, цыган зарычал:
— И что ты в них увидеть собираешься? Не лезь, дура, не в свои дела! Ты одна с казаками не сладишь!
— А я и не собираюсь с ними силами мериться, — улыбнулась девушка, пропустив обидные слова Вайды мимо ушей. — Мы сейчас уйдем отсюда, и все!
Цыган сидел, закрыв глаза. Но Ляля видела, как тревожные тени бегали по его напряженному лицу, и напрасно он притворялся безучастным к ее словам.
— Ты пойдешь за меня? — вдруг спросил Вайда, покосившись на дремлющего в трансе Захара.
— Нет, — честно призналась Ляля. — Я Христова невеста, и на мне обет безбрачия.
Услышав отказ, вспыльчивый цыган не выдержал, замахнулся на девушку кулаком:
— Ты для чего пришла сюда? Да я лучше сдохну, как мученик, чем пойду за тобой!
Ляля отшатнулась, но не испугалась. Она схватила Вайду за руку, посмотрела на его ладонь и сказала:
— На легкую смерть не рассчитывай. Тебя ждет страшный конец, но не здесь, а далеко отсюда! И женатым тебе никогда не быть, Вайда. На тебе тоже венец безбрачия!
— Что же это такое? — ужаснулся цыган. — Вы что, договорились со своей теткой Серафимой предсказывать мне одно и то же?
— Мы тебе правду сказали, — девушка встала и посмотрела на Вайду сверху вниз. — Ну так что? Ты идешь со мной или остаешься, чтобы проверить правдивость моего предсказания?
— Айда, — решительно поднялся Вайда. — Насколько правдивы твои слова, покажет жизнь. А мне неохота принимать смерть от казаков по ложному навету, если твои предсказания — не пустая брехня!
* * *
Возвращавшиеся из «самоволки» казаки подошли к воротам крепости.
— Слышь, Иван, а ты Захарку разом не видишь?
— Не-а, — озабоченно пожал плечами Иван Григорьев и толкнул ворота, которые оказались незапертыми.
— Ни хрена себе, — нахмурился Григорий Городилов и вошел во двор.
— Ты что–нибудь понимаешь? — почему–то перешел на шепот Григорьев, снимая с плеча ружье и взводя курок.
— Ничегошеньки, — прошептал Городилов, делая то же самое.
Казаки медленно обвели глазами весь крепостной двор.
— А вон у погребка и Захарка маячит. Вот айда и обспросим.
Они подошли к Евсееву, который застыл на скамейке в позе истукана, пяля бестолковые глаза куда–то поверх их голов.
— Захар, ты что? — тронул его за плечо Городилов.
— Доцен пуло, хайло бэц! — прокричал Евсеев и снова вперил бессмысленный взгляд в небо.
— Что он сейчас брякнул, ты понял? — не сводя с Захара удив–ленных глаз, не оборачиваясь, спросил Иван Григорьев.
— А хрен его знает, — пожал плечами Городилов.
— Поди–ка в погребку загляни. На месте ли цыган чертов?
Григорий Городилов быстро спустился по лестнице вниз и тут же
вернулся обратно.
— Пусто, как в моем амбаре, — озадаченно ответил Городилов.
— Знать, утек антихрист?
— Утек, значит, мать его через забор да об пол.
Казаки переглянулись и озадаченно, как по команде, почесали затылки.
— Может, колдовство? — предположил Городилов.
— И это зараз возможно.
Иван Григорьев схватил за грудки что–то бессвязно бормотавшего на непонятном наречии Захара и как следует встряхнул его:
— Ты, кутак собачий, чего торчишь у погребки, а не у ворот? Цыгана ты освободил?
— Кого? — таращил глаза ничего не понимающий Захар.
— А может, ему по морде треснуть? — спросил у Григорьева Го–родилов.
— Обожди, погляди, какой он, — воспротивился Иван. — Разве в эдаком состоянии что уразумеет?
— Кажись, брагой от него не прет.
— Доцен пуло, хайло бэц! — вновь отбрил их Евсеев по–цыгански и тут же пришел в себя. — Братцы?! Что это со мной?
— Сами бы знать хотели, — вздохнули казаки, переглянулись, перекрестились и дружно сплюнули через левое плечо.
24
— Любовь, — сказал капитан Барков, — истинная, всепобеждающая любовь должна быть сильнейшей страстью человека; она должна подчинить себе все иные желания, возобладать над всеми другими стремлениями. Но у меня любовь может стать такой лишь при условии, что она будет взаимной. — И он бросил нежнейший взгляд на утопающую в кресле Жаклин.
— Послушайте моего совета, Александр Васильевич, — сказала Жаклин. — Забудьте о любви. Что она такое? Мимолетный сон, длящийся неделю–другую. Вот и все ее радости. И разочарования, длящиеся всю жизнь, — вот возмездие за нее. Кто и когда знал истинную любовь и был счастлив? Истинная любовь всегда безответна или трагична…
Это был уже третий визит адъютанта губернатора к Жаклин, на который он напросился сам, утеряв надежду на приглашение. Он явился к француженке, чтобы поговорить, сам не зная о чем. Дело в том, что владевшие им чувства были ему внове, и он не мог в них разобраться. Жаклин же прекрасно понимала его состояние.