31
Хан Малой Орды Нурали прибыл в Оренбург раньше, чем ожидалось. Однако к его встрече было все готово.
Хана сопровождали свита, его многочисленное семейство, до семисот человек рядовых кайсаков. Гостей разместили за Уралом, около Менового двора. Высокопоставленный гость был торжественно, по специально разработанному церемониалу, принят губернатором в Оренбурге.
В честь хана в доме губернатора был устроен трактамент — угощение при общем собрании господ штаб- и обер–офицеров. Для угощения кайсацких старшин во дворе губернаторского дома был разбит шатер. Рядовым кайсакам в лагерь у Менового двора было направлено сорок баранов. При встрече хана и во время здравиц в продолжение торжественного обеда было сделано девяносто четыре пушечных выстрела.
И хан Нурали, и губернатор Рейнсдорп выглядели довольными. Их краткие переговоры прошли успешно. Появилась реальная воз–можность привести пограничные дела в лучшее состояние. Хан был доволен вдвойне: решая государственные дела, он не забывал и о личных. От семнадцати жен у Нурали было большое потомство — тридцать сыновей и сорок дочерей. Дочерям хан присматривал богатых и влиятельных женихов, а будущее сыновей во многом зависело от благосклонности губернской администрации. В этот визит хан подыскивал жениха для одной из своих дочерей — красавицы Ании.
Бал начался вечером. Зал был великолепен. Ослепительно–белые стены, лепной орнамент на потолке, пальмы, красивые женщины, шикарные туалеты, благородные господа, блестяще офицерские мундиры и музыка…
Начались танцы. Кавалеры обхватили правой рукой талии своих очаровательных дам, и все закружились на паркете в вихре вальса.
Губернатор и его гость прогуливались по залу рядом с танцующими.
— Еще вчера, уважаемый господин губернатор, я умирал от печали, — сказал хан. — А сейчас я умираю от блаженства.
— Ваш приезд очень кстати, — сказал губернатор. — Меня беспокоят яицкие казаки. Да и у нас здесь становится не совсем спокойно. Еще и ваши подданные, великий хан, мне очень сильно докучают!
— О–о–о, я не в силах держать всех своих подданных в узде, — сказал Нурали, качая головой. — Степь большая, и в ней живут не только мои подданные, но и много всякого сброда, который к Орде не имеет никакого отношения.
— Я думаю иначе, — возразил холодно губернатор. — Такой великий человек, как вы, уважаемый хан, вполне способен жестко контролировать степь и наводить порядок на ее просторах! Спокойствие на границе выгодно для нас обоих.
Хан задумался.
— Конечно, — сказал он, — выгода велика.
— Так не откладывайте и приструните разгулявшихся сабарманов (разбойников). Много неприятностей они вытворяют. Купцов грабят, людей полонят и в рабов обращают.
— Я готов тебе помочь, уважаемый господин губернатор, — улыбнулся хан. — Но и у меня к тебе просьба есть…
— Разве мы не все обсудили на переговорах? — удивился губернатор.
— Как видишь, пустячные вопросики все еще остались, уважаемый господин губернатор, — еще шире улыбнулся хан. — О порядке на границе, как выяснилось сейчас, мы еще недоговорили. Но своих подданных я жестко приструню, если…
— Что «если»?
— Если вы поможете мне и моей семье.
Иван Андреевич Рейнсдорп был, конечно же, много наслышан о том, что больше всего заботит его высокого гостя. Иначе он не был бы губернатором одной из самых отдаленных, но очень важных для государства губерний.
— Я пристрою нескольких ваших сыновей на хорошие должности, — сказал он. — А для одной из дочерей подыщу подходящую партию для замужества.
— Давайте где–нибудь уединимся, — сияя от счастья, предложил хан.
— Для чего? — сделал вид, что не понял, губернатор.
— Без суеты обсудим ситуацию на границе и как на нее можно положительно повлиять в наших с вами интересах…
* * #
Жаклин тоже присутствовала на балу по приглашению губернатора, которое ей вручил адъютант его высокопревосходительства капитан Барков. Сам он мило беседовал за ее спиной с месье Анжели, а предоставленная самой себе Жаклин…
Красивая, бесстрастная, без тени улыбки, она смотрела прямо перед собой, поверх голов танцующих пар. Жаклин видела и не видела людей — точно так же, как вчера, позавчера, год назад… Это состояние длится уже так долго, и все одно и то же. И ничего в этом мире не меняется, как не изменили много лет назад Архипа ее горе, ее слезы, ее любовь, которая все продолжает крепнуть день ото дня. Быть может, из чувства благодарности за то, что он пробудил в ней первые настоящие грезы, Жаклин все ему простила, но ничего не забыла, это выше ее сил; простила его тайный уход и свое одиночество. Простила и то, через что ей после пришлось пройти, а было этого немало, одно горше другого, но что жаловаться, если все эти страдания и грязь привели ее в конце концов сюда…
— Разрешите пригласить вас? — подскочил очередной кавалер.
— Простите, но я не танцую.
Согласно этикету Жаклин сопроводила свой отказ очаровательной улыбкой и позволила поцеловать неудачнику свою руку.
Решив больше не искушать мужчин, Жаклин отошла к окну Но ей не удалось побыть наедине со своими мыслями. Капитан Барков быстро нашел способ отвязаться от собеседника и подошел к ней.
— Любуетесь закатом? — спросил он, проследив за ее взглядом.
— Он очень красив, — ответила Жаклин, вынужденно поддерживая разговор.
— Потрясающе красив, — согласился капитан, скромно держась в стороне, чтобы не коснуться пышных оборок платья.
На этом тема оказалась исчерпанной, и, несколько мгновений полюбовавшись багрово–красным сиянием заходящего солнца, они отвернулись от окна.
Жаклин обнаружила, что не может начать какой–нибудь разговор сама. Во–первых, все ее мысли были заняты Архипом, во–вторых, она не знала, о чем говорить с капитаном, и, против обыкновения, слова не шли ей на язык. А в-третьих, она почувствовала, что вот- вот заплачет.
— Вам нравится бал? — поинтересовался капитан.
— Да, очень.
— Вы могли бы проводить меня домой, Александр Васильевич? — спросила она, умоляюще посмотрев на капитана.
— Бал в самом разгаре, сударыня! — удивился тот.
— И все же я хочу домой, — ненавязчиво настаивала Жаклин.
— А–а–а, понимаю, — как–то многозначительно сказал капитан и улыбнулся. — Беспокоитесь за дочку?
Жаклин, словно молнией, пронзили его слова. Она побледнела, но быстро взяла себя в руки. Большой житейский опыт самосохранения помог ей достойно противостоять возможной угрозе.
— Дочка?! Гм–м–м… Надеюсь, вы так пошутили, сударь? — сказала она, твердо глядя в глаза капитану.
— Прошу прощения, если вас смутили мои слова, — не отводя взгляда, ответил он. — Совсем недавно я увидел девочку в окне ваших апартаментов, милая Жаклин, и предположил, что это чудесное создание — ваша дочурка!
— Вы не могли видеть ни девочки, ни мальчика в окне моей комнаты. — Жаклин улыбнулась и погрозила шаловливо пальчиком: — Ваш розыгрыш неуместен, Александр Васильевич. Хотя благодарю
вас за безуспешную попытку плодотворно повлиять на мое угасающее, как свеча, настроение!
Увидев тень сомнения, скользнувшую по лицу адъютанта гу–бернатора, Жаклин поздравила себя с маленькой победой, а вслух сказала:
— Проводите меня домой, Александр Васильевич. И я позволю вам осмотреть все свои комнаты. Если вы найдете в них ребенка любого пола и возраста, то я разрешу вам…
Жаклин замялась, тщетно подыскивая в уме то, что она могла бы «позволить» капитану, если он, не дай бог, примет ее приглашение.
— Прошу прощения, — проговорил, явно нервничая, Барков, — я не могу покинуть бал, пока здесь находится губернатор с гостями.
— Тогда меня проводит месье Анжели, — сказала Жаклин и протянула озадаченному капитану руку для прощального поцелуя.
Жаклин помахала рукой издали наблюдавшему за ней французу, и тот поспешил немедленно явиться.
— Я к вашим услугам, госпожа де Шаруэ, — сказал он, приятно улыбаясь.
— Надеюсь, вы не обременены служебными обязанностями, месье Анжели, и сможете проводить меня в гостиницу? — проворковала Жаклин, бросая озорные взгляды на побагровевшего от ярости капитана.
— Я никогда не упущу случая услужить вам, милая Жаклин, — галантно ответил Анжели и протянул ей руку.
Жаклин и Анжели покинули бал. Провожавший их взглядом капитан Барков недобро усмехнулся им вслед. «Вот ты и попалась, госпожа лжефранцуженка, — подумал он с восхищением. — В тебе умерла выдающаяся актриса–лицедейка, Жаклин!»
* * *
Анжели и Жаклин вышли на улицу. Изнемогая от ярости, она ногтями вцепилась в запястье Анжели и, едва владея собой, прошептала:
— Этот гусак Барков видел Марианну.
— С чего ты взяла? — насторожился Анжели.
— Он мне сам только что про это сказал.
— И ты поэтому покинула бал?
— Да.
Некоторое время они шли молча. Наконец месье Анжели предложил:
— От девочки придется избавиться! Причем срочно!
— Вы спятили, месье, — возмутилась Жаклин. — Не смейте даже думать об этом!
— Говоря «избавиться», я не имею в виду убить ее, — ухмыльнулся француз. — Марианна, это прелестное дитя, не ведая сама, несет собою смертельную угрозу для всех нас, прекрасная Жаклин.
— Вы, наверное, и сами не понимаете, о чем говорите, — сказала Жаклин, убирая свою руку. — Девчонка — самый крупный козырь в задуманной мною игре. И я ни за что не расстанусь с ней, даже если присутствие Марианны при мне вам неугодно!
— От девочки все равно придется избавиться, — продолжал настаивать Анжели. — Ее увидел адъютант губернатора, а это означает, что вашей легенде, по которой вы удачно обосновались в Оренбурге, может прийти конец!
— Я убедила Баркова, что он ошибся, — сказала Жаклин.
— Вы в этом уверены? Вы, согласно легенде, женщина одинокая, бездетная и незамужняя. Только к такому типу красоток тянутся мужчины. Наличие девочки при твоей особе может плохо отразиться на нашем с вами деле.