— Ладно, садись и выпей пива, Демьян, — сказал граф. — В ногах правды нету!
Демьян был похож на былинного богатыря, с большой головой, широкими плечами и руками таких размеров, что он свободно мог ладонью зажать целое ведро вместо граненого стакана.
Граф уважал и ценил слугу за преданность ему. Демьян следовал всюду за своим господином и уже не раз выручал его из беды. За широкой спиной слуги граф чувствовал себя как за каменной стеной, и доверял простодушному гиганту, как себе самому.
Наконец Алим поставил поднос с дымящейся бараниной. У графа даже слюнки потекли от аппетитного запаха. Ну а Демьян… У него был такой вид, словно он собирался проглотить дымящееся мясо вместе с костями и подносом в придачу. Граф поднес кусок к губам. У Демьяна аж слезы навернулись на глазах от умиления, но он сам к мясу не прикоснулся, ожидая дозволения барина.
— Ешь и не смотри на меня, — сказал, поощрительно улыбнувшись, граф. — Мало будет — еще закажем.
— Ляксандр Прокофьевич, а водочки маленько можно? — спросил, потупившись, гигант, вертя двумя пальцами, как рюмку, большую пивную кружку.
— Эй, любезный! — крикнул, повернув голову в сторону стойки, граф. — Принесите водочки моему мальчонке!
— Слушаюсь, господин, — мгновенно отозвался на зов Алим. — Сию минуту исполню.
Со стуком поставив на бочку бадью, он снял четвертную бутыль с полки и, зажав ее под мышкой, подбежал к столику.
— Может, еще мяска поджарить?
— Жарь, — глядя, как жадно ест Демьян, согласился граф.
— Сейчас приготовим. — Алим вернулся к стойке, отдал распоряжение повару, а сам достал из большого сундука глиняную чашу с нарезанной колбасой и снова подбежал к столику: — Вот отведайте, пока мясо готовится.
Потом он принес графу еще пива.
— Что еще прикажете, господин?
— Пожалуй, хватит, — отказался граф.
Александр Прокофьевич с интересом наблюдал, как Демьян в два захода опустошил наполовину четвертную бутылку и вновь навалился на мясо. Бараньи кости трещали, как семечки, под его крепкими зубами.
Граф улыбнулся и стал цедить пиво. А насытившийся и рас–красневшийся Демьян решительно отставил в сторону недопитую четверть и сказал:
— Все. Теперь будя!
Щедро расплатившись, они вышли из кабака.
— Сейчас куда прикажите, Ляксандр Прокофьевич? — спросил его Демьян.
— Ты езжай в гостиницу и сними номер, — ответил граф.
— А вы?
— А я хочу навестить своего хорошего знакомого.
* * *
В будуар Жаклин вошла служанка и доложила:
— Господин Архип пробудился и, если вы хотите, сейчас к вам выйдет!
— Жду его с нетерпением! — ответила Жаклин, лицо ее зарумянилось, глаза вспыхнули.
— Тоже мне «господин», — недовольно пробормотал Нага. — Неотесанный недотепа — вот кто он.
Вошел Архип, бледный, спокойный. Поклонился хозяйке и замер, не зная что делать дальше.
Жаклин с любопытством смотрела на него.
— Да ты садись, «господин» казак, — предложил, усмехаясь, Нага.
— Куда? — спросил Архип.
— Да туда, где стоишь. Прямо на пол.
— Ты бы помолчал, Нага! А еще было бы лучше, если бы ты прямо сейчас заглянул в салон и проверил, как там идет торговля!
Нага встал с кислой миной, поклонился учтиво хозяйке и вышел. Архип стоял перед Жаклин, сердце его сжималось от неясной тревоги.
— Садись, Архипушка, садись, — ободрила Жаклин смущенного кузнеца тихим, ласковым голосом, трогательно скрестив руки на груди. — Как я долго ждала этой встречи! Однако прежде скажи мне: как твоя рана, которую я видела на спине и груди?
— Слава Господу, не беспокоит покуда, — угрюмо ответил Архип.
— Ну и славно, — продолжила Жаклин. — Когда ты лежал в беспамятстве на кровати, я места себе не находила.
— Спаси Христос за беспокойство.
— Говорят, тебя лечила старая знахарка? Если так, то эта женщина — поистине ангел Господень, раз вырвала тебя из лап смерти!
Архипа невольно тронули ее ласковые речи. Он с удивлением смотрел на эту красивую женщину и сравнивал с той отчаянной Чертовкой, каковой он знал ее ранее.
— Как жилось тебе все это время среди казаков? — продолжила расспрашивать Жаклин. — Я слышала, что совсем неплохо? Ты даже собирался с кем–то обвенчаться?
— Собирался, да прособирался, — ответил, нахмурившись, Архип.
Услышав оброненную им фразу, Жаклин заметно повеселела.
— Впрочем, мне это не интересно, — продолжила Жаклин, улыбаясь. Ее вполне устраивал и такой ответ. — Я рада, что жив ты. А это для меня важнее всего на свете!
Архип вспыхнул. Он тщательно искал слова.
— Марианна! Марианна! — позвала Жаклин. — Сейчас я познакомлю тебя с моей дочерью. Я покажу тебе своего ангелочка, единственное утешение моей одинокой вдовьей жизни. Марианна, иди–ка ко мне!
В комнату вбежала девочка в белом платьице лет семи–восьми, тоненькая, нежная, как цветочек. Черные, как смоль, кудри обрамляли ее красивое личико. Голову обвивал веночек из красных роз.
— Ах, мама, мамочка! — кричала девочка, подпрыгивая и не обращая внимания на сидевшего в стороне мужчину. — Послушай! У куклы испачкалось платье. Я его сама постирала. Скажи, мамочка… — неожиданно она увидела чужого и умолкла. Придвинулась ближе к матери и уставилась большими ясными глазами на Архипа.
— Марианна, поздоровайся же с господином! — напомнила Жаклин, погладив малышку по голове. — Только разговаривай, пожалуйста, по–русски.
— Добрый день, месье! — сказала девочка с едва заметным акцентом.
— День добрый! — ответил Архип и, нагнувшись к девочке, ласково заглянул ей в глаза.
— Цветок, а не ребенок! — заметил Архип.
«Господи… Как они похожи!» — ужаснулась Жаклин. Она улыбнулась и поцеловала девочку в лоб.
— А теперь иди к няне, — сказала она и легонько подтолкнула Марианну.
Архип был тронут этой сценой, не догадываясь, что она разыграна Жаклин специально для него.
— Неужто вы не счастливы, госпожа? — мягко спросил Архип. — Разве сердце не трепещет от счастья, когда рядышком такой ангельский ребенок?
Услыхав полный нежности голос Архипа, Жаклин вздрогнула и насторожилась. Глаза загорелись, на губах заиграла улыбка.
— А теперь прощевайте, сударыня, — сказал он, поднимаясь. — К вам меня привезли, спасибочки. Обратно дорогу я и сам сыщу.
— Нет, я никуда не отпущу тебя! — быстро вскакивая, запротестовала Жаклин. — Я не для того тебя так долго искала, чтобы так вот взять и утерять вновь!
Подавшись вперед, она схватила его за руку и сверкнула ослепительными зубами.
Архип теперь окончательно понял, что не гость в доме Чертовки, а самый настоящий пленник.
На улице к тому времени сгустились сумерки. Служанка зажгла восковые свечи в позолоченных подсвечниках, подала всевозможные яства и розовое вино в хрустальном графине. Жаклин села за стол и пригласила Архипа.
— За нашу встречу! — сказала она, поднимая бокал. — За встречу, которая больше не омрачится горечью разлуки!
— Спаси Христос за слова ласковые, — хмуро ответил Архип. — Только вот хотелось бы знать еще, каким образом вы хотите заставить меня у вас поселиться?
— Ты же не бросишь меня одну, с дочкой на руках? — открыла наконец Жаклин свой, как она думала, «убийственный» козырь.
Архип обомлел.
— А девочка здесь при чем? — прошептал он.
— При том, что Марианна не только моя, но и твоя дочь! — добила его своим сногсшибательным признанием Жаклин.
— Ты что, рехнулась ненароком? — ужаснулся Архип.
— Ничуть, — улыбнулась Жаклин, довольная его смятением. — У тебя и Марианны одно лицо!
Жаклин играла по–крупному. Она заранее отрепетировала свою роль, и потому сбоя не было. Лицо ее выражало несказанную грусть и было таким милым, дивным, а голос вибрировал, как звучание трели соловья.
— Она не может быть моей дочерью, — сказал Архип, не веря в смысл происходящего.
— Беру Господа Бога в свидетели, что мои слова — правда! — уверенно заявила Жаклин. — Девочка на меня похожа меньше, чем на тебя, Архип!
Кузнец онемел. Он бестолково моргал, ничего не видя перед собой.
Женщина поднялась.
— Выпей вина, Архип! — приказала она.
— Но я… — Не договорив фразы, он схватил бокал и опустошил его одним махом до дна.
— А знаешь ли, Архип, каково наше будущее? — начала Жаклин сдавленным, дрожащим голосом, не спуская с кузнеца глаз и подходя к нему вплотную. — Отныне и навсегда ты мой, а я твоя, даже если сам сатана встанет на нашем пути. Моя любовь к тебе — пылающий пожар! С каждым часом разгораясь, он пожирает все! Ох, Архип, выслушай меня, заклинаю тебя! — сквозь рыдания продолжала Жаклин. — Мужа своего я не любила. Он был стар и противен. Я угасала подле него. В сердце бушевал пожар, но и он стал угасать, покрываясь плесенью ненависти, презрения к мужу, к людям, ко всему миру! С твоей помощью я стала матерью очаровательного создания и полюбила дочь всем сердцем. Мой муж — граф Артемьев, узнал о нашей любви. Он отпустил тебя, а меня… Он превратил мою жизнь в каторгу. Этот сиятельный тиран захотел убить меня и Марианну! Но, к счастью, я узнала его гнусные намерения и совершила возмездие… Да–да… Я убила его! Брат графа, Александр, явился из Франции. Ему тут же оговорили меня. И он превратил нашу с дочкой жизнь в пытку! Он ищет меня и сейчас. Ищет упорно, не жалея сил и денег. Все это время я искала тебя. Я видела тебя во сне, почему–то всегда окровавленного, бледного, но прекрасного. Я целовала твой влажный лоб, твои уста и с каждым разом чувствовала, как сгораю вся в жарком пламени любви. И я дала клятву себе перед иконой, что буду принадлежать только тебе и скорее лягу в могилу, чем отдам себя кому другому! Я готова стать твоей рабой. Архип! Услышь меня! Возьми меня! Прими меня, потому что я тебя никому не отдам!
Со слезами на глазах она склонилась перед Архипом. Ее волосы коснулись его лица — сердце казака замерло.
— Нет! Никогда! — вскричал он в неистовстве, услышав признание. — Ты — Чертовка! Тебе не охмурить меня! Я знаю, я чувствую зло внутри тебя. И тебе не заманить меня в свои паучьи сети!