ельствуя.
«Он удивительно интересный человек! — представил его министр. — Такой ясный, оригинальный ум. Он мог бы быть большим философом». Так Анжели вошел в ее жизнь. Они часто вместе «трудились» во благо Франции. Жаклин нередко приходилось слышать, как Анжели беседует с различными людьми. Он мог говорить часами. Жаклин поражала эрудиция Анжели. Она прониклась к нему уважением к Анжели — он мог вести такие сложные философские разговоры!
Уже скоро высокоинтеллектуальные темы начали раскрывать перед Жаклин свою сущность. Жаклин уже все понимала, сквозь шелуху слов добравшись до сути. Анжели был всего лишь целеустремленным карьеристом, который умел причудливо смешивать обрывки разных философских систем, чтобы таким образом выделяться и влюблять в себя окружающих.
Она уже не чувствовала себя темной и глупой. «Ты отравляешь мой мозг! — сказала она Анжели. — Мне стыдно подумать, что я позволила себя ослепить!» Он укреплял ее в чувстве, что она преступница, которая избежала смертной казни лишь благодаря ему, министру и королю. Но в большей степени, конечно же, ему. Ведь это он настоял якобы на предоставлении ей французского подданства…
А потом они вместе уехали в Россию…
Жаклин встала и зажгла свечи. Она все еще думала об Анжели и с ужасом ожидала его прихода. Сердце тревожно билось. Ей вдруг захотелось поговорить с Архипом, чтобы он наконец понял ее и сказал: «Да, я люблю тебя, Анна! Мы будем счастливы вместе!»
Она вышла из спальни и очутилась в темном холле. Дверь в комнаты Ании была приоткрыта. И прежде чем она успела позвать служанок, Жаклин услышала задыхающийся голос, в котором с удивлением узнала голос Наги:
— Ания, умоляю вас, не будьте так жестоки.
Жаклин замерла. Это показалось ей таким странным. Видимо, и девушке тоже.
— Опомнись, слуга! — крикнула она. — Пошел прочь из моих покоев!
Жаклин не видела, что происходило на половине ханской дочери, но вдруг почувствовала гнев на Нагу, который осмелился на такой безрассудный поступок.
— Я не могу уйти, — взмолился Нага, и Жаклин словно видела его трясущиеся губы. — Я не могу жить без вас! Неужели в вас нет ни капли сострадания? Неужели вам так трудно?
— Нага! — звенящим голосом прикрикнула Ания. — Ты позволяешь себе много, слуга! Уходи прочь, или я позову своего конюха и разбужу твою хозяйку!
— Я не слуга! — протестующе воскликнул Нага. — Я человек благородный! О таком зяте, как я, твой папаша не может и мечтать!
Жаклин остолбенела. Неужели этот негодяй отважился на такое? Неужели он и впрямь смеет думать, что достоин руки ханской дочери? Он, видимо, спятил.
Жаклин решительно направилась к двери, сгорая от желания немедленно вмешаться и поставить на место зарвавшегося слугу. Но, сделав два–три шага, она остановилась, услышав, как хлопнула внизу входная дверь, после чего послышались голоса, один из которых при–надлежал Анжели, а второй… О Боже! Второй голос принадлежал адъютанту губернатора — капитану Баркову.
* * *
— Не бойся, Александр Васильевич, — подбадривал капитана Анжели, усердно помогая ему подниматься по лестнице, — уверяю, что Жаклин любит тебя!
Женщину от волнения бросило в жар, и она едва устояла на ногах. А Анжели, отлично зная, что может быть услышан ею, громко вещал:
— Жаклин сохнет, как стареющая ива, и уже скоро святые закружатся над ее головой, как мухи. Она увядает, и бог знает…
Он не докончил, так как они добрались до двери и вошли в комнату.
— А вот и мы, госпожа, — усмехнулся Анжели, увидев едва живую от страха и злобы Жаклин. — Буди прислугу, пусть накрывают на стол!
Жаклин вымученно улыбнулась и сказала:
— Здравствуй, дорогой друг мой, Александр Васильевич! Какое счастье, что вы наконец–то навестили меня!
— Д-дай б-бог и в-вам з-здоровья! — с трудом ворочая языком, ответил на любезность Барков.
Анжели усадил капитана за стол и сел с ним рядом.
— Вы долго ко мне не заглядывали, — скрипя зубами, уточнила Жаклин. — Может, служебные обязанности не позволяли вам сделать это?
— О-обязанности? К-какие обязанности? — И Барков с живостью выпрямился. — Д-да я…
— Знаете, что мы сейчас сделаем?! — воскликнул Анжели, желая отвлечь гостя от пьяного бахвальства. — Мы выпьем вина! Правда, благородная Жаклин?
Не говоря ни слова, Жаклин взяла в руки серебряный колокольчик, чтобы позвать служанок, но Анжели опередил ее:
— Нам с Александром Васильевичем хотелось бы, чтобы вино принесли вы, прекрасная госпожа.
Жаклин встала и нехотя пошла на кухню.
— Позвольте вам помочь! — воскликнул Анжели и поспешил за ней, оставив капитана в одиночестве дремать за столом.
Они вошли в кухню. Жаклин, едва сдерживая себя от рыданий, взяла графин и три бокала. Она развернулась, чтобы идти к столу, но Анжели загородил проход и тихо рассмеялся:
— Ну что, ты рада гостю, госпожа, не правда ли?
— Чтоб ты сдох, свинья! — прорычала Жаклин, едва не выронив графин. — Чего ради ты притащил ко мне этого пьяного выродка?
— Отныне он твой «пылкий» возлюбленный, госпожа Аннушка! — сделавшись серьезным, объявил ей Анжели. — Ты будешь делить с ним постель и все то, что я тебе, разумеется, скажу!
— Это невозможно! — сверкнув глазами, яростно воспротивилась Жаклин. — Ты что, не мог подобрать для него подходящую шлюху?
— Пойдешь к нему прямо сейчас! — грозно сказал Анжели.
— Но он же пьян, как свинья? — залилась слезами она. — Он же…
— Хорошо, — нехотя согласился Анжели. — Подсыпь в вино снотворного и дай ему выпить. Но только не думай, что будешь поступать так всегда, — предупредил он, — только сегодня и никогда больше!
— Было бы приятнее для меня подсыпать ему яда, — всхлипнула Жаклин. — Я бы с удовольствием это сделала!
— Тебе только позволь, и ты отравишь все человечество, — ухмыльнулся язвительно Анжели. — Но такого позволения от меня не дождешься. Барков поспит с тобой на твоей постели. А утром ты сделаешь все, чтобы убедить его, что он показал себя достойным мужчиной!
— Я не сделаю этого, — бурно возразила Жаклин.
— Тогда я убью тебя, кукла, — плотоядно оскалился Анжели.
Улыбка француза была настолько многообещающей, что не оставалось никаких сомнений, что он поступит именно так.
10
Граф Артемьев готовился к отъезду. Но у него все валилось из рук. Он останавливался, вздыхал и снова принимался складывать необходимые в дороге вещи. Его грызла совесть. Да и как не грызть? Обычно по дому, точно песня соловушки в лесу, разносился веселый Машенькин голос. А что сейчас? Пустота, безмолвие в покинутом им доме, будто покойник в нем. Слезы навернулись на глаза Александра Прокофьевича. Он опустил руки, задумался. О дочери, судьба которой все еще не известна; о сыне, о существовании которого он узнал слишком поздно. Медленно скатилась по его лицу скупая слезинка…
Александр Прокофьевич унесся в далекое прошлое. Вспомнил, как женился, как любил жену, как родилась у него дочь. Как он сходил с ума от радости, как убаюкивал, нянчил ребенка. Хорошо тогда было! И позже, когда Машенька начала ходить, говорить. Как радовался он тогда!
Граф вспомнил, как лишился жены, как болело за нее сердце, когда она, бедняжка, умирала от неизлечимой болезни, как убивался по ней.
Но она оставила ему частичку себя — красавицу Машеньку. Вспомнил, как росла она в отчем доме, точно прекрасный цветочек; как он наслаждался, наблюдая за ней. Он готовил прекрасное будущее для своей Машеньки! А потом пришла беда, и все пошло прахом.
Александр Прокофьевич смахнул слезу. Он вспомнил Чертовку — блудную жену покойного брата. Эта падшая женщина склонила к бессовестному сожительству его сына Архипа. Она затащила юношу в постель, воспользовавшись своей властью над ним. Брат, узнав об измене жены, благоразумно не обрушил свой гнев на безвинную голову Архипа, а поступил великодушно, отпустив парня на волю.
Узнав об этом, Чертовка взбесилась. Она безжалостно убила своего несчастного мужа. Александр Прокофьевич уличил ее в этом злодеянии, но наказания за убийство она не понесла. Чертовка просто сбежала в неизвестном направлении, нанеся ему сокрушительный удар в сердце, похитив его дочь.
С тех пор, потеряв покой и интерес ко всему, Александр Прокофьевич искал девочку. Для этого он сделал все, что только мог. Он подключил к поискам Тайную канцелярию, с высочайшего позволения самой государыни императрицы. Но все было тщетно. Чертовки и след простыл, словно она растворилась в воздухе вместе с Машенькой.
Потратив на безуспешные поиски долгие годы, ему удалось напасть на след. Но нетерпение и страстное желание поскорее встретиться с Машенькой навредили ему. Не послушав предостережения капитана Баркова, отговаривавшего его от поспешных действий, он нанес визит Чертовке… Результат оказался плачевным. Дочку он не нашел и сам едва не распростился с жизнью.
Размышляя таким образом, граф даже не заметил, как к нему подошел Ларион Санков. Казак тихо присел рядом.
— Может, приляжешь, Ляксандр Прокофьевич? Уже утро скоро, а вы глаз не сомкнули.
— На том свете выспимся, — нехотя возразил граф. — Да и не спится мне чего–то. — Он кивнул на храпящего в углу у печи слугу. — Вон, Демьян за двоих нас отоспится.
— Может, и мне с вами зараз поехать? — спросил Ларион. — Далека дорога–то и небезопасна!
— Нет, оставайся дома, — ответил граф, махнув рукой. — Демьян десятка солдат один стоит!
— Один, он и есть один, — промолвил Ларион угрюмо. — Вы не знаете, Ляксандр Прокофьевич, как ловки кыргызы, черти окоянные. Оне издали так спеленают вас с Демьяном зараз арканами, что и пикнуть не успете!
— Типун тебе на язык! — ухмыльнулся граф. — Если судить с твоей колокольни, то и ты мало чем помочь сможешь. Мы с Демьяном как–нибудь доберемся.
— Тебе видней, Ляксандр Прокофьевич, — тяжело вздохнул казак. — Я вот об Архипе обспросить хотел, — сказал Ларион.
— Замолчи! — нахмурился граф. — Тяжко вспоминать о нем мне.