Люди перед лицом смертельной опасности слушались его безоговорочно, а это придало ему силы.
— Великий Аллах поможет нам! Вперед, храбрые джигиты!
Небольшая группа казаков выскочила из зарослей вслед за
Ергашем. Зазвучали выстрелы, и пули полетели вдогонку за беглецами.
— Спасайся! — закричал Ергаш, надеясь, что его не услышат преследователи. — За мной!
Подстегивая коня, Ергаш как на крыльях перелетел речушку. Попутно он увидел, как рухнул Ирек с коня. Но его конь скакал по степи, как демон из преисподней, и вскоре преследователи отказались от погони.
«Что же теперь будет? — думал он, яростно пришпоривая бока бедного животного. — Куда теперь мне деться?»
Все воины Юсупа и многие его воины порублены и застрелены. Казаки не берут в плен. А может, взять пистолет и пустить себе пулю в лоб? Всего одну лишь пулю?
Но Ергаш тут же отогнал от себя недостойную мысль. Это последняя мера, удел слабых. Аллах позволил ему остаться в живых, значит, он еще нужен Всевышнему здесь, на земле. Ергаш пригладил рукой развивающуюся на ветру жидкую бороденку и пригладил брови. Он еще попытается… Столько лишений, жертв не должны пропасть даром. «У меня еще есть силы, — сказал себе Ергаш. — Прочь, смерть!»
* * *
Вечером, когда Иван Кирпичников продвигался со своим отрядом по степи, навстречу попался высокий худой старик, который сказал, что его зовут Умар и что он покажет казакам дорогу к аулу, где затаились Ергаш и его брат Юсуп.
— Почему ты хочешь нам помочь? — спросил его Кирпичников, заподозрив старика в том, что тот собирается заманить отряд в засаду.
— Я ненавижу их обоих, — сказал Умар. — Это дети шайтана, и они должны умереть!
— Ты желаешь убить их нашими руками? — снова спросил старика Кирпичников. — Аж интерес забират зараз, чем же оне перед тобой эдак провинились?
— Они истребили моих сыновей, — ответил Умар. — Чтобы завладеть моим аулом.
— А для какова ляду он им понадобился?
— Чтобы прятаться от врагов, которых у него больше, чем ковыля в степи.
— А чего оне глаз положили именно на твой аул?
— Потому что он далеко от дорог и путей караванных, — со вздохом пояснил Умар. — Зимой степь так заносит снегом, что к аулу никому не добраться.
— А сейчас мы смогем к нему добраться незаметно? — заинтересовался Кирпичников.
— Да, — ответил старик. — До аула рукой подать, но без меня вы его не найдете.
— А воинов как много у них?
— Сабель триста у Юсупа. Ергаш с собой тоже сотню привел.
— Забавно, — задумался Кирпичников и вопросительно посмотрел на толпящихся рядом казаков. — Что, ребятушки, выдюжим?
— Выдюжим, Ивашка, не сумлевайся! — зашумели решительно настроенные казаки.
— Туго придется, однако.
— Ниче, бывало, и хуже доводилось!
— Они не ждут вас, — дождавшись, когда смолкнут казаки, заговорил старик. — Они беспечны, и в том ваше преимущество!
— Я гляжу, ты хорошо знаешь своех врагов, аксакал? — удивился Кирпичников.
— Еще бы. Они оба — мои родные племянники!
Отряд спешился. Умар шел рядом с Иваном и печально рассказывал ему, что его аул братья превратили в разбойничье гнездо, что сюда они приводят захваченных людей, обращают в рабов и угоняют в Хиву и Бухару на невольничьи рынки. По словам Умара, братья- разбойники хранят в ауле и награбленное добро. Там же они замышляют очередные налеты.
Кирпичников внимательно посмотрел на аксакала. Он увидел утомленное лицо в крупных, резких морщинах, выбеленные сединой брови и ресницы.
— Видать, сильно тебя обозлили племяннички, Умар?
— Эти сучьи дети растоптали меня, — ответил старик. — Только прошу тебя, атаман, когда резать этих нечестивцев будете, женщин и детей не троньте. Они и без того настрадались от Юсупа и его выродков.
— В том обещанье свое даю! — заверил его Кирпичников. — А те- перя айда. Указывай путь, старик. Уже и солнышко в самый раз за холмы прячется…
Сзади, глухо погромыхивая, шел отряд. Темнело, и небо заволакивало тяжелыми тучами.
Кирпичников оглянулся. Отряд вытягивался по степи узкой полосой.
— Далеко еще? — спросил он Умара.
— Нет, теперь уже близко. Еще верст шесть пройдем.
Стемнело, идти становилось трудно. А шесть верст — это шесть
верст, хоть старик и сказал, что мало. Степь ровная, но часто попадались вырытые сурками и сусликами ямки, и кони все чаще спотыкались.
Приблизительно спустя час старик велел остановиться. Он указал рукой вперед, и казаки разглядели крохотные огоньки костров.
— Вот он, аул! — сказал Умар. — Юсуп не ждет вас, так что поторопитесь!
— Хорошо, — сказал Кирпичников и приподнял руку. — Браты- казаки, готовьтесь к бою.
Еще раз цокнули копыта позади, громко фыркнул чей–то конь, и сразу разлилась тишина.
— Ерофей, подойди–ка сюда, — подозвал к себе одного из казаков Кирпичников. — Слухай, Ероха… — И он рассказал все, что думал о предстоящем сражении.
— Надо бы послать двух–трех казаков в разведку, — решил он.
— Твоя правда, атаман! Я сам пойду к аулу с Матюхой Беспаловым.
— Давай отправляйтеся.
У Кирпичникова пока не было причин не верить старику и его словам. Но Иван все–таки решил выслать вперед разведчиков, так как от них сейчас зависел успех всего боя.
Крепкая, поджарая фигура Ерофея Злобина исчезла во мраке ночи, вслед за ней быстро растаяла впереди и фигура последовавшего за ним Матвея Беспалова.
Сняв ружье, Кирпичников поставил его прикладом на землю и, опершись на него, словно забыв сесть, стал смотреть по сторонам. А рядом шумела река… С неба посыпались мелкие снежинки.
«Интересно, не брешет ли старик? — думал Иван. В душе вновь шевельнулось недоверие к аксакалу. — А ежели в засаду привел? Эх, все едино помирать придется и какая разница, когда и где!»
Со стороны аула не было слышно ни шорохов, ни шагов, ни других звуков. Нескоро Кирпичников разглядел движущиеся тени. И вот перед ним, как гриб из–под земли, появился Ерофей Злобин.
— Сейчас вдарить в самый раз будет, — без лишних слов сказал казак.
— Истинно, — подтвердил Матвей Беспалов. — Сабарманы не ждут нас. Кто жрет у костров, а кто и ночует уже.
От усталости Злобин присел на корточки.
— Юсуп с сыновьями и Ергашем, видно, в юрте пируют. — предположил он. — Уже слыхал, как веселятся там, шагарыжники.
Кирпичников взял за плечо Злобина:
— Засады не приметили? Хорошо вокруг бельмами зыркали?
— Глядел как мог, — ответил казак. — Темно кругом, но я прополз округ почитай на брюхе.
Теперь Кирпичников присел возле старика.
— Здеся в ауле все воины, Умар? И Юсупа, и Ергаша?
— Воины Ергаша еще дальше, — ответил аксакал. — Их Юсуп безмозглый отправил «отъедаться» на дальнее стойбище. Оно выше по руслу реки. Но их немного!
— Добро, — уже решившись, проговорил Кирпичников. — Больше медлить некуда!
Он повернулся к казакам:
— Браты, будем биться в потемках и в незнакомом ауле, а воины Ергаша и Юсупа знают там каждую мазанку, каждую ямку. И их гораздо больше нас. И сабель у нех больше…
— Ты что, хочешь напугать своих людей? — удивился старик.
Кирпичников ухмыльнулся и ответил ему:
— Нет, я желаю обсказать им, чтоб ко всему готовы были и бились зараз крепко ради себя самих же!
Казаки выслушали своего атамана с угрюмыми лицами, хорошо понимая, что дело предстоит трудное. Двинулись. Злобин и Беспалов шагали рядом с Кирпичниковым.
— Хорошо бы разделиться, атаман? — предложил Ерофей.
— Уже сам об том самом мыслю, — ответил задумчиво Иван. — Бери половину казаков и ступайте к реке. А я вдарю в лобешник по
юрте Юсупа. Ергаш, должно быть, там и не уйдет от нас на сей раз. Гляди в оба, Ероха, чем позже вражины нас узрят, тем лучше зараз! Надо обрушиться на ихние бошки внезапно. А я опосля скорехонько подоспею к вам на помощь!
— Слухаюсь, атаман.
У самого аула отряд разделился.
Над головами кружился снег. Его сыпало все больше и больше. Степь светлела на глазах, и Кирпичников видел, как вырисовывались все четче и четче глиняные постройки. Они лепились друг к другу, словно верблюжьи горбы.
Залаяли почуявшие людей собаки, к их лаю прибавилось блеяние перепуганных овец.
Двинулись дальше тихо, на цыпочках, стараясь подольше не привлекать к себе внимания. Старик шепнул чуть слышно, так, что теплое дыхание его коснулось лица Кирпичникова.
— Вы здесь постойте, а я посмотрю.
Иван все же последовал за ним. Сквозь покрывало, которым был завешан вход в юрту, просачивался свет. Собравшиеся в ней люди горланили во все лады, не обращая внимания на шум, издаваемый животными. Караульных воинов тоже не было видно. Беспечность Юсупа поразила казака.
В этот момент покрывало откинулось, и из юрты вышел молодой человек.
— Это Сияркул, сын Юсупа, — шепнул старик. — Его, наверное, одного беспокоит лай собак.
— Вперед, казаки! — громко крикнул Кирпичников и первым бросился к юрте с саблей наголо.
С Сияркулом он столкнулся у входа и свалил его ударом рукоятки сабли по голове, а сам сразу кинулся в тот угол, где сидел Юсуп. За ним в юрту ворвались и другие казаки.
На мягких шелковых подстилках, разостланных кругом поверх ковров, полуразвалившись, сидели уважаемые Юсупом люди и пили араку.
Звон разбитой посуды поднял на ноги двух–трех воинов. Они успели достать из ножен сабли. Еще кое–кто из гостей Юсупа выхватил из–под халатов кинжалы. Но было поздно. Не прошло и минуты, как их тела корчились на полу, изрубленные казаками.
— Ергаш? Где Ергаш? — крикнул Иван. — Где упырь этот треклятый?
— Утек, наверное! — откликнулся кто–то из казаков. — А может, уже и зарубили.
Кирпичников бросился вон из юрты, кляня себя, что сабарман сумел улизнуть от него. Он едва не натолкнулся на Степана Рукавишникова, прицельно палившего из ружья в мечущихся воинов Юсупа, которых ужас превратил из храбрых джигитов в стадо обезумевших животных.