— Ты совсем не похож на детдомовского! — от удивления я даже оставил свое занятие.
— Что так? — усмехнулся он. — В детском доме Лавкрафта не читают?
— Ну… — протянул я, не зная, что сказать.
— Ты прав. Я меньше года там. До этого школа для мальчиков в Итоне, каникулы в Италии, соревнования по киберспорту…
— Так что же случилось?
— Длинная история, как-нибудь потом, когда выберемся. Если, конечно, тебе будет интересно, — буркнул он и немного погодя добавил: — Если коротко, родители — известные в городе юристы — погибли в аварии, а бабушки устроили войну за наследство и меня, как его необходимое условие.
Он опять замолчал, зашуршав оберткой, поерзал на полу, а потом вдруг заговорил. Похоже, на душе у парня накопилось изрядно.
Веник оказался в самом эпицентре борьбы за опекунство в лице двух бабушек и прочих родственников с обеих сторон. Уступать не хотел никто. Каждая сторона считала, что только она достойна заботиться о сироте и, соответственно, распоряжаться свалившимся на него наследством. Бабушки ссорились, устраивали скандалы, писали друг на друга кляузы и доносы. Стоило одной из них одержать верх, как тут же другая натравливала на нее полицию и органы опеки. Веник, как вещь, изымался и передавался из рук в руки. Закончилась же эта чехарда с опекунством крайне печально — детским домом на окраине города.
В детском доме богатенького новичка встретили неважно, слишком уж он отличался от тамошних обитателей. Его дразнили хрюном и жиробасом, задирали, придумывали всевозможные унизительные каверзы — подсовывали в рюкзак тараканов, прятали ботинки и брюки после урока физкультуры. Да много чего еще — фантазии у детдомовцев хватало. Особенно доставал Веника Жало — местный авторитет, прозванный так за длинный острый нос. Веник терпел молча, справедливо полагая, что когда-нибудь местной шпане надоест бить в пустые ворота. И такой день наступил.
Каждый год в начале сентября для новичков устраивали посвящение. И когда к Венику подошел Жало со своими подхалимами и предложил пройти испытание, мальчик понял: такой шанс упускать нельзя, как бы трудно ему не пришлось. Если он откажется, то навсегда останется изгоем.
«Что нужно делать?», — спросил он.
Ухмылки прорезали лица пацанов — похоже, для новичка приготовили какую-то особо изощренную каверзу.
«В полночь пробраться в особняк Дракулы и пробыть там час», — ехидно улыбаясь, ответил Жало.
Особняк Дракулы — так детдомовцы называли старый заколоченный дом на пустыре. Перед сном дети рассказывали про него всякие страшилки. К примеру, что хозяин этого дома сто лет назад зарубил топором жену, после чего повесился. Что теперь там живут приведения и вампиры, которые рыскают по ночам в поисках жертв. В другом варианте этой истории хозяин дома сам был оборотнем и в каждое полнолуние превращался в чудовище. Веник не верил в эту чепуху, поэтому легко согласился. Впрочем, он согласился бы в любом случае.
Прежде чем лезть в незнакомое место ночью, было бы неплохо покрутиться там при свете дня, решил мальчик. Выбрав момент, он отправился на разведку. Рассмотреть сквозь заколоченные досками окна удалось немного, и Веник уже повернул обратно, но тут ему на глаза попался человек в синем комбинезоне.
«С неба он свалился, что ли? — удивился Веник. — Ведь только что тут никого не было. Да и вообще какой-то странный человек, озирается по сторонам так, словно за ним кто гонится».
А мужчина тем временем направился прямо к мальчику. Спешно пробормотав что-то насчет вынужденной необходимости и что Веник должен быть острожным, он надел мальчику на руку часы и пропал. Не в прямом смысле, конечно, а просто развернулся и быстро зашагал обратно. Мальчик подождал немного и заглянул за угол дома, но странного человека там уже не было.
Наступила ночь, и пришло время посвящения. Подсвечивая фонариком дорогу, Веник отправился в заброшенный дом. За ним по пятам следовали детдомовцы.
Входная дверь, как и предполагалось, была заперта, окна наглухо забиты досками, но ребята решительно подвели Веника к черному входу. Они быстро раздвинули доски у заднего окна — кто-то заранее позаботился выдернуть гвозди — и подтолкнули его: «Залезай».
Неуклюже спрыгнув с подоконника внутрь, мальчик оказался в полной темноте — доски сразу поставили на место, а фонарик у него отобрали еще раньше. Пахло плесенью и чем-то затхлым. Он сделал осторожный шаг и прислушался. В доме раздавались шорохи, поскрипывали половицы, слышались попискивания. Это мыши и старые доски, успокаивал себя он. В любом старом заброшенном доме должны быть мыши.
Постепенно глаза привыкли к сумраку, и из темноты проступили очертания предметов. Веник осторожно протянул руку вперед, и она коснулась чего-то мягкого. Паутина. Она была везде — на спинке сломанного стула, на столе, на дверце старого рассохшегося шкафа.
Чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, мальчик прижался к стене и начал считать. Час — это совсем немного. Надо всего лишь досчитать до трех тысяч шестисот. А потом в окне должен появиться спасительный свет фонарика. Они обещали.
Он досчитал всего лишь до двухсот двадцати шести, как в окно влез Жало. Веник не видел лица, но был уверен: это он. Черный силуэт медленно двинулся вперед, и мальчику ничего не оставалось, как отступить вглубь дома. Он старался наступать на доски как можно аккуратнее, но скрип выдавал его. Веник надеялся, что сможет сделать крюк и, обойдя противника, вернуться к спасительному окну, но Жало ориентировался в темноте гораздо лучше.
Лишь оказавшись на лестнице, ведущей на второй этаж, Веник понял, что именно в этом и состоял план Жало — загнать его на чердак. Рассохшиеся ступени стонали под ногами, прятаться уже не имело смысла. Крепко схватившись за остатки перил, Веник полез вверх, когда снизу его догнал глумливый смешок. И от этого Веник заторопился еще больше.
Лестница закончилась, и мальчик шагнул вперед. Доски опасно затрещали под его ногами. Пол должен выдержать, подумал он и осторожно передвинул ногу, но старая древесина громко хрустнула и надломилась. Снизу раздался очередной смешок. Уже совсем близко. Веник сделал еще шаг и почувствовал, что падает вниз. Он отчаянно замолотил руками, стараясь ухватиться за доски, но хвататься было не за что.
И тут время словно остановилось…
Веник вдруг оборвал фразу на середине и, бросив мне «подожди», стал прислушиваться. Я тоже обратился в слух, перестав ковырять замок. Мне показалось, что вверху послышалось легкое гудение, а затем раздался мелодичный аккорд, означающий, что лифт остановился на нашем этаже.
Стиснув в руке нож, я вжался в стену, не выпуская из поля зрения дверь лифта. Веник, громко сопя от напряжения, пристроился рядом.
Из открывшегося проема нам навстречу шагнула незнакомая девчонка.
— О, привет! — она удивленно вскинула брови. — А я думала, здесь никого нет.
Затем ее взгляд коснулся ножа в моей руке, и незнакомка хмыкнула:
— Ого! Это вы для меня приготовили?
А я онемел: девчонка так походила на Лару, будто была ее родной сестрой. Поначалу мне даже показалось, что из лифта вышла сама Лара. Те же зеленые глаза и светло-русые волосы с рваной по моде челкой, тот же рост и фигура. Только глаза были ярче. Намного. Я вообще думал, что у людей не бывает таких изумрудных глаз. Да и Лара вряд ли бы надела серую косуху со странной застежкой и высокие ботинки на шнуровке. Я же стоял дурак дураком с ножом в руках и во все глаза пялился на незнакомку.
— Так зачем нож-то? Боитесь кого? — подняв брови, осведомилась та.
— Дверь хотели открыть, — нашелся Веник, толкнув меня в бок. — Мы тут не разобрались малехо. Думали, раз заперто, значит, там что-то важное. Откроем и узнаем, хоть какая-никакая ясность будет. А то попали ни пойми куда.
— Хотели бы понять, не сидели бы тут. Здесь только личные помещения и столовая.
Незнакомка внимательно нас оглядела:
— Сколько вас? Двое?
— Нет, четверо.
— Значит, все в сборе.
— А ты откуда знаешь, все или не все? — раздалось со стороны столовой.
Жанна стояла в дверях, сложив на груди руки. Вид у нее был воинственный. Из-под ее локтя опасливо выглядывало настороженное личико Яны.
— Отправились бы в центр управления, вместо того чтобы двери ломать, тоже бы знали.
— Здесь есть центр управления? — удивился Веник. — Круто!
Но его перебила Жанна, она намеренно была груба:
— Ты кто вообще такая?
— Я — Ника. А ты? Но раз все в сборе, лучше поговорить наверху. Заодно и познакомимся.
— Никуда я с тобой не пойду, — фыркнула Жанна.
Ника приложила ладонь к столбику и двери лифта раскрылись. Девушка шагнула внутрь и через плечо бросила злюке с зелеными волосами:
— Можешь оставаться здесь, если тебе не интересно. Остальных это тоже касается.
Девчонка вела себя так, словно и раньше бывала в этом странном месте.
— Мне интересно, — сказал Веник.
Он подтянул спадающие штаны и последовал за Никой.
Вторым был я. За мной осторожно, бочком двинулась Яна. Жанна надела на голову наушники и, приняв независимый вид и ни на кого не глядя, тоже вошла в лифт.
Ника нажала на самую верхнюю пиктограмму. Я так и не понял, что на ней нарисовано, — какая-то эмблема со звездой посередине. На мгновение пятки вдавило в пол, а затем лифт выпустил нас в большой круглый зал.
Первое, что бросилось мне в глаза, — звездное небо над головой. Яркое, ослепительное, разное. Совсем не такое, как на Земле. На небосводе сверкали мириады звезд, словно кто-то щедрой рукой рассыпал серебристую пыль по черному бархату. Белые, голубые, желтые, большие, словно бусины, и маленькие, как сверкающие песчинки, они складывались в причудливые узоры, а в центре сияющей рекой разливался Млечный путь.
— Вау! — послышалось за спиной.
Мои новые знакомые, запрокинув головы, восторженно пялились наверх. Даже Жанка позабыла про свой имидж стервы и восхищенно улыбалась.
Веник осторожно поскреб пальцем «космос», там, где до звездного купола можно было дотянуться рукой.