— Для этого существует телефонная связь! — Я краем глаза отметила, как насторожился Антон. — И девица, по всей видимости, записала на газете свой телефон и передала деньги. Что-то мне подсказывает — не на посещение его больной дочери.
— Ничего удивительного! Племянница боится жить в квартире убиенного дяди и просит присмотреть за ней соседа. — Наташка даже фыркнула: какие, мол, недогадливые.
Антон на Натальин довод и внимания не обратил. Парня явно мучило другое:
— Я как-то упустил из виду этот момент. А вы точно видели, что именно Ксюшка передавала тестю деньги, а не он ей?
— Ну где ж тебе было видеть! Ты в это время нас грабил!
Подруга явно шла на обострение отношений. И с чего бы вдруг такая агрессия? Неужели с «Колокольчика»?
— Я не успел извиниться. Извините.
— Не за что, — у меня это вырвалось машинально, и Наташка раздраженно хохотнула. — А ты решил, что тесть приплатил Ксюхе за то, чтобы она внесла и свое яблочко раздора в твои отношения с Юлей? Девица тебя недолюбливала?
— Взаимно. Я не буду обсуждать эту тему. Кстати, Ксюшка ничего не боится. И если не хочет жить в квартире дядьки, значит, у нее есть лучшие условия для проживания. Это она только с виду беспомощная.
— Антон, — я замялась, не зная, как помягче выразить свою просьбу. — Нам очень нужен телефон Ксении. Он наверняка есть у твоей жены. Мы готовы заплатить. В разумных, конечно, пределах.
Парень полез в барсетку, вытащил оттуда пятьдесят рублей и, сунув мне в руку, заявил:
— Возьмите долг. С процентами! Извините, приврал немного насчет того, что деньги украли. Когда заметил вас, решил — следите за тестем. Опять какие-нибудь кредиторы подослали. Сами понимаете, больше сидеть в заложниках как-то не хочется. А если учесть, что за чужие грехи… За Машку боюсь. Теперь насчет Ксении. Вам и не снилось, насколько ее недолюбливаю, но если не скажете, зачем вам номер ее телефона, я его не дам.
Он ловко отбил ногой подкатившийся к игровой площадке мяч и пытливо уставился на Наташку, она, разумеется, на меня, а я — на Антона. Какое-то время мы глазели друг на друга в направлении против часовой стрелки, пока я сдавленно не промычала:
— Ну хорошо.
— Да ничего хорошего! — поправила меня подруга. — Все началось с того, что мы отправились в свадебное путешествие. Вообще-то оно предназначалось для моего сына и его жены, но так уж получилось. Короче, вовремя подсуетились с рокировкой. Кстати сказать, даже получили удовольствие от того, как нас встретили в Стокгольме. По прибытии в отель обнаружили бутылку шампанского, фрукты и шикарный букет цветов, поздравления от администрации молодоженам. Шведы — народ выдержанный и спокойный. Наш с Ириной «супружеский» вид их почти не шокировал. Боюсь, правда, что они испытывали определенные затруднения с определением того, кто из нас выступает под кличкой Алекс. А лично нам было все равно.
Наташка тянула время, полностью полагаясь на меня. Я воспользовалась передышкой и, определившись с рассказом, встряла в воспоминания подруги, коротко поведав Антону историю с пиджаком: шмотку забыли соседи по купе, просили передать Ксюше, но она не появилась, а сами Кочневы пропали. В турбюро нам сообщили этот адрес. Вчера мы приезжали сюда с пиджаком, но нам никто не открыл. А господин Ишаченко отказался говорить о соседях. Решили наведаться сегодня, да наткнулись на него с девицей. Общаться с ним снова не хотелось. И в самом деле, очень неприятный человек. Вот и ждали, когда он скроется. Возможно, девица и есть та Ксюша, которой следует передать пиджак. Если бы знать раньше! Скорее всего, она сдала квартиру покойных дяди и тети этим Кочневым. В турбюро указали именно этот адрес как место их временной регистрации. Все бы ничего, да не знаем, что делать со шмоткой. Хотелось бы вернуть по назначению.
Антон слушал мой рассказ со все возрастающим напряжением и неожиданно спросил:
— А с чего вы взяли, что Горшковы покойные?
— Так ведь вчера ваш тесть сказал, что их бандиты убили. Его предок, случайно, не Шерлок Холмс?
— Возможно, он прав. Во всяком случае, квартира Горшковых пустует.
— Ты что-то об этом знаешь. — Наташка заявила это с уверенностью. — Тогда сразу скажи. Мы этот пиджак твоему тестю по почте перешлем. За свой счет. А пусть порадуется.
— Дело ваше. Но лучше передать этот пиджак мне. Я сам верну его Ксении.
Я постаралась отболтаться тем, что неудобно озадачивать его нашими проблемами. У него и своих хватает. И чем горячее Антон настаивал, тем активнее я сопротивлялась. Молодой человек устал первым:
— Я вам ближе к вечеру позвоню, когда Ксюшкины позывные у Юли выясню. Сами понимаете, мне-то они без надобности. И ни в коем случае больше не обращайтесь к тестю. Проведет и выведет!
Он встал, намекая на то, что пора прощаться, полез в барсетку и выудил ручку и бумажник. Из бумажника достал какой-то листок.
— Номера ваших телефонов, пожалуйста. Лучше домашние. А то у меня мобильника нет.
— А у нас нет домашних, выключили за неуплату. — Наташка так и искрилась правдивостью. — Даю цифры мобильного! Он у нас один на двоих. Записывай.
И продиктовала совершенно безумный номер из разряда «тройка, семерка, туз». Но тут же спохватилась. С досадой шлепнув себя ладонью по лбу, вытащила свой мобильник и, глядя на его экранчик, старательно продиктовала новые данные. Но тоже «от фонаря». Мою попытку вмешаться подруга категорически присекла:
— А ты вообще сиди! Твой телефон на прослушке у мужа-бандита. И вообще, долго тут сидеть собираешься? Я тебя за долгое отсутствие на кухне отмазывать не буду.
Я попробовала выяснить номер домашнего телефона Антона, но он сослался на то, что дома практически не бывает. Будет лучше, если сам с нами свяжется.
Прощание вышло скомканным. Едва я встала, как Наташка, рефлекторно поймав в руки мастерски запущенный кем-то из детворы мяч, села.
— О как! — восхитилась она своей ловкости. — Меня бы на ворота нашей сборной по футболу, озолотила бы свою лестничную площадку.
— Ну я, пожалуй, пойду. До вечера! — бодро попрощался Антон и, не дожидаясь напутственных слов, быстро ретировался.
— Ты в своем уме?! — рявкнули мы с Наташкой одновременно и одновременно задумались над ответом на интересующий обеих вопрос.
— Тетя, отдайте мой мячик, я больше не буду, — прогундосило над ухом дитя лет четырнадцати.
— Я в своем уме!!! Ясно?! — заявила она подростку и протянула мне мяч.
— Я тоже! — мягко пояснила я ему же и, не глядя, обеспечила лихую подачу мяча прямо в детскую песочницу, где за неимением песка дети отсутствовали, зато присутствовала парочка мужиков явно распивочного уклона.
— Хорошо. Мы обе в здравом уме, но не очень твердой памяти, — согласилась Наташка. — Иначе, помнили бы, чем обычно кончаются такие «передачи». Я даже знаю ответ на рекламный вопрос, кому бежать за «Клинским» или какое там было у них пиво. Ты напрочь вышибла у левого крайнего нападающего бутылку этого пойла. Ну что стоишь? Пора бежать! Он уже нападает!
На счастье, бежать пришлось недалеко. Вслед неслись сомнительные комплименты, перемешанные с обвинениями в терроризме, и пожелания встретиться с нами в другом месте на узенькой дорожке.
— Это не там, где стояли три сосны? — запыхавшаяся Наташка лихорадочно нажимала на несуществующую кнопку брелка с ключами, пытаясь открыть дверь «Ставриды». Перепутала ее со своей «Шкодой».
— Не там, — нервно оглядываясь назад в поисках преследователей, я форсированно старалась вломиться в закрытую дверь машины с другой стороны. Всей России известно, что три сосны стояли на Муромской дорожке.
— Те давно уже спилили. Бли-ин! Мститель на горизонте! Не оборачивайся! Похоже, сегодня не наш день.
Я с отчаянием еще пару раз дернула ручку двери и застыла. Сзади послышалось чье-то грозное сопение.
— Значит так, господа! Кто тут у вас в желтой майке лидера? — деловито проговорила Наташка. — Ир, выдай призеру пятьдесят рублей за причиненный материальный и моральный ущерб. Зря мы с тобой за деньгами в машину бежали. Я случайно вспомнила, как тебе Антон милостыню подал.
Сопение над ухом усилилось. Мне захотелось прикрыться руками, но они у меня были заняты. Одной, на всякий случай, продолжала держаться за ручку двери, второй лихорадочно искала полтинник.
— Чё, не открывается тачка? — поинтересовался сзади меня голос с хрипотцой. — Может, чужая?
— Чужая, — охотно согласилась я, так и не решившись оглянуться. В этот момент с чем угодно согласилась бы.
— Витька, ну их к лешему, угонщиц! Бери деньги, и шмонаем отсюда.
Вытащенная из кармана моей куртки купюра оставила о себе память в виде оторванного уголка. Не следовало столь судорожно ее удерживать.
Сопение за ухом стихло.
— Отомри! — облегченно вздохнула Наташка. — Сами по себе мужики не страшные были, но один в руках бульдога держал. Как раз на уровне твоих ушей. Мама дорогая, совсем очумела! Забыла, что машина ключом открывается.
— Простите, пожалуйста, не довезете до рынка? — У машины стояла очень полная женщина лет пятидесяти и застенчиво улыбалась. — Уж очень тяжело идти.
Наташка выпрямилась и пожала плечами:
— Да кто бы возражал! Только не знаю, уместитесь ли на заднем сиденьи.
Женщина засмеялась. Смех прозвучал легко и дробно, так, как будто по полу рассыпались горошины. — Не волнуйтесь, я аккуратно. Мне только до рынка.
— А обратно как же? С продуктами еще тяжелее, — засомневалась я.
— Так мне не за продуктами. Я там на тридцать девятый трамвайчик сяду и прямиком до больницы доеду. Мне на госпитализацию. Сердечные отеки замучили.
Наташка поскучнела. Стало ясно, что домой мы поедем через улицу Вавилова, где располагалась 64-я городская клиническая больница. Проезжая мимо знакомого подъезда, мы едва не попали на глаза тестю Антона. К счастью, он был очень сосредоточен на своих мыслях и куда-то торопился, не обратив внимания даже на то, что наша пассажирка приветливо помахала ему на прощание рукой.