все.
Однако если расчудесное спасение толковать как победу, то как весьма и весьма локальную…
Во-первых, «ястребки», оправившись от шока, немедленно пустятся в погоню — и не пешим ходом, один-другой БТР для такого случая отрядят. «Жигуль»-«девятка» в скорости не уступит, но в проходимости по декабрьской жиже-каше… И местность изучена «ястребками» вдоль и поперек, в отличие от плутающего впотьмах варяга.
Во-вторых, рации… «Встречайте уруса! Марзабека убил, с-сыволочь!» Его стопанут у первого же блокпоста. Причем загодя хорошенько подготовятся к встрече. Преимущество внезапности — не у Токмарева, понятия не имеющего, где и когда наткнется на блок-пост. Преимущество внезапности — у абреков, оповещенных по рации.
В-третьих, что он выиграл и что проиграл со смертью полевого маршала? Выиграл несколько часов жизни благодаря наработанным навыкам и моментальной реакции. Проиграл жизнь как таковую, за вычетом этих нескольких часов, благодаря… кому? Кто стрелял?! Кто убил?! Для «ястребков» и всех остальных «волчат»-соколиков. независимого (от логики) Нохчимохка ответ очевиден. Но не для Токмарева…
Оп, стоп! «В-третьих» — повод для долгого просчета вариантов в менее лихорадочной обстановке. Не сейчас. Некогда.
Артем притормозил «жигуль». Зажигание не выключил. Обыскал салон.
На заднем сиденье:
Автомат. АК-74М. Складной пластмассовый приклад, попрочней металлического, что у трофейного АКС-74 (бывшей собственности малолетки-Уммалата). Кроме того, на крепежной планке — ночной прицел. Меняем! Два — ни к чему, но, выбирая одно из двух, — АК-74М. И запасной рожок пригодится.
Гранатомет. «Муха». Пристегивать к подствольнику? Не пристегивать? Да ну его! Отказать. Может пригодиться, может не пригодиться. В планах Токмарёва — не воевать, а… хм… передислоцироваться. Лишняя тяжесть… Ничего лишнего!
Во! То, что надо! МКС-1. Дозиметр последнего поколения, универсальный. Берем!
Рюкзачок. При встряхивании гремит. С оружием?.. Тушенка. Как нельзя кстати! Вес внушительный… Однако вот она, тяжесть нелишняя. Своя ноша не тянет. По мере блуждания полегчает. Хватило бы…
Он порылся и в «бардачке». Нашел штык-нож. Нашел, худо-бедно. доллары, скатанные в тугую трубочку и перетянутые резинкой.
Все. Пора.
Он закрепил руль вторым, найденным, АКМом.
На «нейтралке» выжал сцепление, газанул.
Опять выжал сцепление, воткнул передачу и «мухой» заклинил педаль газа наглухо.
Выбрался из салона, отправив «жигуль» по прямой в автономное путешествие. На прощание ободряюще похлопал по багажнику.
«Жигуль» медленно поехал-поехал-поехал. Ничо, разгонится. Газ придавлен до упора. И — пока бензин не кончится. Или — пока не врежется во что-нибудь.
Грунтовка, насколько хватает поля зрения, — по прямой. Правда, поля зрения в ночи хватает ненамного. Прямо, прямо, прямо — там большая яма! Остается надеяться, что «жигуль» ткнется в кювет… чем дальше, тем лучше, хотя бы через километр.
Уловка не ахти. Но все же…
Психологически:
При обнаружении застрявшего авто начинают искать вокруг да около. Выбирая направление дальнейшего преследования, решают — вперед, по ходу! Ведь беглец почему-то ехал ТУДА (не ОБРАТНО), пока машина не гэпнулась.
…Он — не туда.
И — не обратно.
Вскинул рюкзак, поправил автомат на груди. Сошел с магистрали в чавкающее вязкое снежно-грязевое поле, в никуда. Неизвестно куда.
Но и охотникам-загонщикам неизвестно. Даже если абреки разгадают уловку (оружейные железяки, стопорящие руль и педаль газа, не выбьет при аварийном трах-бахе), им не дано предугадать, где он…
…Сошел с магистрали.
С тех пор все тянутся передо мной глухие кривые окольные тропы…
И жить хорошо, и жизнь хороша!
Это не кампания, это надолго — для одной шестой части суши, со всех сторон окруженной цивилизацией, то бишь для России.
Вечно актуальный девиз, в пику перманентному форс-мажору!
Не в пику, а благодаря…
Форс-мажор = Катастрофа.
Яйцеголовые нарекают катастрофой внезапное событие с необратимыми последствиями, толкуемое личностью как нелепая случайность, с одной стороны, и как невосполнимая утрата — с другой…
Форс-мажор, вторгающийся в жизнь, опустошает ее и лишает смысла.
Форс-мажор предвиденный — иное. Для личности, упорно прущей на рожон, не пытающейся предотвратить катастрофу или, минимум, избежать, — это осознанная жертва, изначально имеющая смысл.
Можно ли толковать несчастье, трагическую случайность как позитив?
С точки зрения личностного опыта — можно и должно.
Стресс полезен для здоровья. Многие, пережившие катастрофу, впоследствии поминают ее добрым словом: уникальное переживание, вынудившее переоценить все имеющиеся ценности!
При форс-мажорных ситуациях человек возвращается к себе: вся повседневная мелочь теряет значение — перед лицом подлинного человек и сам становится подлинным.
Вот Чернобыль… Многие припятские, страдающие ДО ТОГО хроническими неврозами и психозами, в обстановке форс-мажора полностью излечились, все болезненные симптомы исчезли, будто и не бывало. Само собой, речь о тех, кто уцелел, схватив более-менее приемлемую, нелетальную, дозу. Нагрянувшие вместе с военными-пожарными-спасателями добровольцы-психологи, ожидавшие душевного кошмара в Зоне, вдруг осознали: стоим в сторонке, курим, наша помощь не требуется.
Помощь понадобилась много позже. Когда эффект обновления душ после пережитого стал улетучиваться. К выжившим и наладившим относительно спокойное бытие постепенно вернулись все болячки типа «глюк». Диагноз — экзистенциальный невроз. Но добровольцы-психологи к тому моменту разбрелись кто куда, и чернобыльцы разбрелись кто куда.
И вообще с таким диагнозом в России не лечат. Врачу: прежде чем лекарство прописать, обнаружь болезнь! Нет и не может быть такой болезни у россиян! Априорно! Идите, гражданин, не симулируйте. Следующий!..
Экзистенциальный невроз — утрата пациентом смысла жизни в условиях, когда ВСЕ ЕСТЬ. Испытание благополучием. Не менее, говорят, суровое испытание, нежели ниспосланное бедолагам, населяющим одну шестую часть суши.
Кто говорит?! Какие зажравшиеся с-суки говорят?! Пожили бы здесь в нашем во всем с годик-другой!
Яйцеголовые и говорят… зарубежные… Для тамошних психотерапевтов экзистенциальный невроз — привычный диагноз. Как для здешних — белая горячка.
Спрашивают у тамошних: кто полностью и безоговорочно счастлив в Америке?
Отвечают глубоконаучно: больные раком! И разъясняют: не издевка, не гипербола! просто в преддверии смерти люди обретают смысл жизни — экзистенциальный смысл!
Да что б вас всех поголовно осчастливило! Там!
А здесь… Повезло, дорогие россияне! В обозримом будущем повальная эпидемия экзистенциального невроза нам не грозит.
Если же мир свихнется и долгожданная стабилизация снизойдет на одну шестую часть суши — то лишь в общем, но не в частности. Ибо в частности отдельный индивидуум всегда пренебрежет вековечным наказом «не ищи на жопу приключений!» и непременно отыщет. Интуитивно! Во избежание экзистенциального невроза!
Артем Токмарев,
Олег Гомозун,
Катюха Гречанинова,
Гена Чепик,
Марик Юдин —
(далее весь списочный состав 1-а класса школы № 2 в Сосновом Бору образца 1974 года).
У всех у них на роду написано: утеряете смысл жизни, как пить дать! ибо все у вас есть! Так написано. На роду…
На роду у них — папы-мамы, специалисты по укрощению-приручению Атома, который был дикий — стал мирный. (Ошибка! По прошествии лет выяснилось: Атом, подобно тунгусу, и ныне дикий!) Папы-мамы выборочно призваны в Сосновый Бор из Красноярска-26:
— Ну, граждане реакторщики, турбинисты, дозиметристы, дефектоскописты! Кто сегодня хочет поработать?
— Огласите весь список, пожалуйста.
— Ленинградская атомная электростанция. Научно-исследовательский технологический институт. Ленспецкомбинат. Государственный оптический институт. Семьсот человек…
Общий энтузиазменный шаг вперед.
Еще бы!
Да, горно-химический комбинат, ГХК, воспринимается родным детищем — своими руками, первый колышек, большая руда… и прочее подобное.
Да, прекрасен этот лучший из миров — зарплата, квартира, ордена… и прочее подобное.
Однако по зову… э-э… сердца — хоть к черту на куличики, когда и если шанс выдался. Бытие за колючей проволокой, конечно, определяет сознание. Но коллективное бессознательное: вырваться бы отсюда! Даром что существование в Красноярске-26 — по третьему варианту, в живописном лесном массиве, в бывшей пойме Енисея.
(В 1950-м при закладке ГХК всерьез муссировались первый и второй варианты:
разместить жилой комплекс с соцкультбытом на 20–25 тыс. человек в горе на 50 метров выше Основного Объекта;
в Кантатском ущелье построить город и с целью маскировки засыпать его породой, выбираемой при проходке подземных объектов…
Товарищ Сталин, вы — б… б-б… большой ученый!)
А в Сосновом Бору проволоки колючей нема, снабжение побогаче, жилье улучшенной планировки — сразу, Питер под боком. Работа почти ничем не отличается от красноярской: те же многоканальные реакторы (РБМК) — технология один в один, различие — энергия идет не на образования стратегического плутония, а на турбину, чтоб вертелась.
И — шаг вперед!
Не все сразу, граждане! Много званых, мало избранных. В первую очередь высокопоставленные! Вы и вы, ладно, и вы… остальные пока отойдите — когда будет нужно, вас позовут. Избранные готовы? Вперед, товарищи!
…Прибыли? Как доехали? Обживайтесь!
Хвойное амбре многолетних сосен.
Кирпичные многоэтажки — по индивидуальным проектам.
Детские площадки — славянское городище типа Китеж, вигвамное стойбище типа команч, средневековый замок типа Андерсенград.
Банальный пивняк под открытым небом (как без него! никак!) — не грязная будка с грузной теткой в чистом поле, но дубовые столы под черепичным навесом и (и!) пивные кружки керамические с откидным верхом.