— Больно?
— Терпимо.
— А так?
— Уй-юй!..
Разоблачение, гм-гм. Свежетравмированного Юдина к ним в компанию явно не хватает. Нет уж! Порознь, блиннн!
— А сейчас я сам. Пойду сам, сказал! — заупрямился Гомозун. — Тренинг нужен! Нужен тренинг! — Осторожно переступая, направился в «зало» с камином меж предбанником и собственно сауной, самоиронично-браво ритмизируя походку: — Р-р-революцьен-н-ный дер-р-ржите шаг!.. Нет, рановато… А, вот! Купыла мама кОныка, а кОнык без ногЫ! Яка чудОва Ыгрушка! Гы-гы, гы-гы, гы-гы!.. Уф-ф! — добравшись до скамьи и стола под Древнерусь.
В общем, Олег изначально перехватил бразды правления. Щадят на Руси убогих, щадят. А юродивых и подавно. Идите за почтенным сиротой и сделайте все, что он прикажет!
— Распорядись по хозяйству, старик? Пивка открой, тараньку раздраконь. Короче, займись… Да! Пока руки нерыбные! Подбрось мне борсетку мою из предбанника. Вот спасибо!.. Давай теперь за тараньку. Я пока на компьютере попианирую. Не возражаешь? Ты ознакомился, дай и мне.
Попианировал. (Квалификация у Гомозуна повыше будет. Далеко не юдинская, но и не токмаревская.)
В первую очередь Олега интересовала «ерундовина» — факс. Доверяй, но проверяй. Марик — друг, но истина дороже… Порядок?
Гомозун так и сказал:
— Порядок? — И еще сказал: — Апельсины бочках?
Сказал он в коробочку, извлеченную из борсетки. Плоская коробочка с короткой, толстой антенной (IC-R1, широкополосный сканирующий приемник, 100 каналов памяти, малогабаритный, носимый, встроенный аккумулятор… У богатых свои причуды! Нищим бы федералам в чеченскую кампанию эдакую миниатюрку, вместо ящичных раций времен очаковских и покоренья Крыма!).
— Пока нет. Ждем-с… — отозвалась коробочка.
— Замерзли? — озаботился «слуга царю, отец солдатам» Гомозун.
— Сугрева-а-аемся! — отозвалась коробочка.
— Не прохлопайте ушами со своим сугревом! — построжал Гомозун.
— Обижа-а-аете! — отозвалась коробочка.
— Добро! — сказал Гомозун. — Жду апельсинов.
— Бу сде! — отозвалась коробочка.
Во вторую очередь Олега интересовал… файл «egor. doc». Эка!
Артем под благовидным предлогом («Налить? Пивка-то?») мельком глянул на экран и обнаружил — Гомозун роется в данных на Е.Е.Е.
От друзей у Токмарева секретов нет, но… каждому свое. Он ведь не спрашивает у Олега, что у того за игры с IC-R1, деликатно не вмешивается. Надо будет — Олег разъяснит. А не надо — так и не разъяснит. Взамен, будь добр, дружок, проявляй ответную деликатность, не лезь не в свое. Надо будет — Артем посвятит и даже совета попросит. А не надо — так и не посвятит, и не попросит. Не так ли?
— Оллль?!
— А про дочь нашего Эженчика я был не в ку-у-урсе!.. — без тени смущения протянул Олег. Как бы отдавая должное хакерскому таланту друга-Юдина. Мол, все остальное в «egor. doc» — тайны мадридского двора, известные младенцу. Но чего не знал, того не знал. Про дочь-то… — И мамашка, значит, Хенкок. Дороти Хенкок. Кру-у-уто, да? — как бы привлекая в сообщники друга-Токмарева.
Не круто! Полого-равнинно! Имя Дороти Хенкок что-то говорит Гомозуну? Так и скажи, не резинь! Для Токмарева имя Дороти Хенкок — пустой звук.
— Оллль?!!
— На данном этапе, пожалуй, ничего не дает, — резинил Гомозун, задумчиво общаясь с кем-то незримым, будто Артема нет и в помине, — но перспективы воодушевляют… — Прогундел в нос на дикий мотивчик: — Па-а-ашел купаться Веверлей, оставив дома Доротею. С собою пару пузырей берет он, плавать не умея.
— Гомозун, гать твою топь!!!
— Й-и-я! — вынырнул из себя Гомозун.
— Б-боеголовка от носителЯ! Дай сюда!
— Не хватай, у тебя руки рыбные! Провоняешь клавиатуру! Сначала вымой!.. — и вскочил энтузиазменно: — Па-а-ашли купаться, Токмарев?!
— Поскакали! — уличил Артем недавнего инвалида в чрезмерной прыткости. Праздник святого Йоргена, блиннн! Не подумайте, что мы вас обманываем… Мы пешком шли… Поможите…
— Галопом! — не моргнул глазом Гомозун. Впрочем, тут же резко и неловко присел на корточки, уперев ладони в пол: — Уй-юй! Ранова-а-ато я…
— Единожды солгав… — снизу вверх уязвил Артем.
— Когда это? — сверху вниз опять не моргнул глазом Гомозун. — Ну мы идем или не идем?!
Идем, конечно. Только не купаться, а париться. С условием — «парить» себя Артем более не позволит! Он молчит-молчит, но не по бедности словарного запаса. Он просто слушает-слушает внимательно. Он молчит-молчит, как тот чернобыльский реактор, накапливая-накапливая критическую массу. И готов рвануть. Доколе!
Дотоле!
Есть тема, Тема!
Слушает он, слушает внимательно…
— Говна мне надо, Тема, говна.
— И много? Чего-чего, а этого добра у нас!.. — он ловил в глазах Олега искру стеба. Не поймал.
Гомозун — сама серьезность, с которой делаются серьезные предложения. Выступившие на лбу крупные капли пота. Впрочем, сауна… +130 по Цельсию.
— Много. Четыре грузовика.
— С говном?
— С говном. Активным, заметь, говном.
— Плывет по реке Иван-царевич. Навстречу ему говно: «Я тебя съем!» — «Нет, говно, это я тебя съем!» И съел. Добро всегда побеждает зло. Аксиома.
— Кроме шуток, Артем.
— От кого слышу?!
— От меня, да. Я имею в виду отработанное топливо. В пятницу на ЛАЭС прибыли четыре грузовика отработанного топлива. Из Ловизы, из Финляндии.
— В курсе. Я как раз — когда в Бор, они — как раз…
— И я — как раз! — Гомозун повесил многозначительную паузу.
— То есть потому ты и здесь?
— Полагаешь, нет у меня дел поважней, чем униженных и оскорбленных «гвардейцев» от Каймана защищать? — вопросом на вопрос подтвердил Гомозун. — Это так… причуда гения. Попутно.
— Я тоже причуда гения? Тоже попутно? Или твое серьезное предложение…
— …от которого, что, отказываешься?
— Хотелось бы все-таки знать, от чего я… не отказываюсь.
— Это судьба, старик, что ты здесь и сейчас, это судьба!
— Будь проще, Оль.
— Как скажешь… Ты же дезактиваторщик?
— Я — мент.
— Аресту-у-уйте меня!
— Оль!!!
— Слушай, дезактиваторщик, опиши-ка мне процесс доставки активных отходов на ЛАЭС и хранение? А то нам, коммерсантам, невдомек. Вам, ядерщикам-атомщикам, и флаг в руки. Или государственная тайна?
Какое там! Открытая страница! И для Олега, откровенно лукавящего (нам, коммерсантам, невдомек), — открытая страница. Он и спрашивал в стиле принимающего экзамен лояльного доцента: нуте-с, голубчик, посмотрим, насколько глубоки ваши познания? не сомневаюсь, что вы готовились, но зачет есть зачет! Начинайте, голубчик, начинайте!
Ишь, государственная тайна! С той поры, как Большой Союз приказал долго жить, нет ничего тайного, что бы не стало явным.
Существует блок программ по защищенности атомных станций. В частности, Лиссабонская инициатива, упрощенно — Счет по ядерной безопасности. Финансируют американцы. ЛАЭС — под Лиссабонской инициативой.
Касаемо захоронения отходов, пунктами-подпунктами оговорено: чужого дерьма не принимаем (чтобы не превратить вотчину в радиоактивную свалку), но и свое дерьмо забираем обратно (чтобы не превратить в радиоактивную свалку Зарубеж).
На атомной станции в чухонской Ловизе установлены ВВЭРы, водо-водяные энергетические реакторы. Установлены нашим персоналом. Мы и поставляем топливо, ТВЭЛы, тепловыделяющие элементы.
ТВЭЛы отдают девяносто процентов заложенной энергии реактору. Десяти оставшихся процентов маловато, чтобы сподвигнуть турбину. Но бесполезное тепло должно быть снято на территории, пардон, поставщика. Получите!
Получаем — в адрес Ленспецкомбината, мнимого скотомогильника. И — одно из двух. Либо мокрое хранилище, либо сухое хранилище.
Мокрое: «сборку» — под воду и охлаждать-охлаждать-охлаждать, пока… не охладится. Плюсы — относительно быстро. Минусы — вода ГРЯЗНИТСЯ, и ее на сбросе очищать-очищать-очищать.
Сухое: «сборку» — на спецплощадку и продувать-продувать-продувать воздухом. Спецплощадка — трубы с фильтрами. Плюсы — воздух улетает НЕАКТИВНЫЙ (фильтры, фильтры!). Минусы — процесс затяжной.
— Стоп, Тем! Затяжной — это…
— Годика на два.
— Годика на два?!
— Не меньше.
— Бинго! Точно, не меньше?
— А куда торопиться?
— А следующая порция… А спецплощадка занята?
— Подождет порция. Отцепят, установят на бетонку за колючкой. Заэкранированные фуры с активным грузом будут стоять и стоять…
— Не будут!
— Почему? — туповато осекся дезактиваторщик Токмарев, от греха подальше оттесняя проницательного мента Токмарева.
— Потому что мы их угоним! — радостно сообщил Гомозун.
Холодный душшш…
Не фигурально. Конкретно. Первый заход в суховоздушное отделение сауны рекомендуется ограничить несколькими минутами. А то головку напечет, моча вскипит и в голову ударит. Охладись, Оль!
— Угоним! — повторил Гомозун, заправляясь пивком и вгрызаясь в тараньку после душа. Не помогли освежающие водные процедуры.
— И как ты себе это видишь? Ставим поперек трассы роскошный «Jeep-cherocy» цвета «металлик». Укладываем рядышком роскошную диву в беспамятстве… такую, типа индианки… Грузовики, естественно, стоп! Из кустов — ур-р-ра! — дюжина «гвардейцев»-смертников с дрекольем!
— Оч’ смешно!
— И я о том же.
— Не-е-ет, Тема. Эта чейзятина для любителей барахольского чтива. У нас поизящней и попроще.
— У кого у вас?
— У НАС. У нас с тобой.
— Объяснись.
— Тебе это надо?
— Что — это?!
— Хорошо. Только так, если я в чем-нибудь ошибусь, сразу перебивай, поправляй.
— Валяй!
Гомозун навалял…
Итак!
Выгоревшие ТВЭЛы (в «сборках» по тридцать-сорок стержней) — в подобающе оснащенных тяжеловозах. Длина вэвээровских ТВЭЛов — 3,5 метра, рубить их не надо, умещаются.
Тяжеловозы идут из Ловизы в Сосновый Бор. За рулем — финские водители. От границы их сопровождает спецбатальон ГАИ. Тяжеловозы въезжают на территорию ЛАЭС через КП — гаишники говорят: до свиданья! наша миссия закончена, вы под распоряжением атомной станции.