– Застрелиться?
– Нет, отбиваться, если кто-то войдет. Мог бы и еды, конечно…
– Бутер я съел, – признался Миша. – Зря ты здесь ключ ищешь, я уже все обшарил.
– Да не мог он ключ далеко спрятать, – махнул я рукой. – А если бы никто не пришел? А если пожар? Дай подушку!
Миша присел на жалобно заскрипевшую кровать. Протянул мне подушку.
Я оказался прав.
– Вуаля! – извлекая из синтетической набивки ключ, сказал я. – Зря страдал!
– Давай, я сам…
Миша довольно умело расстегнул наручник, подтянул трусы и, всунув ноги в берцы, метнулся на улицу. Я присел на стул и допил газировку. Смял банку, кинул в офисную корзинку для мусора.
Вернулся Миша, все еще злой, но уже поспокойнее. Начал надевать джинсы.
– Они сговорились, – сказал я. – Наверняка. Я из будущего, и ты из будущего. Твой отвез моего на ВДНХ, я бы не успел с прошлого форсайта туда дойти. Потом приковал себя. Рушат коммуникацию между нами.
Миша вздохнул.
– Да понятно. Надо как-то их успокоить.
Я пожал плечами. Если бы они все помнили… Но они не помнят, для них форсайт – захват тела подозрительным чужаком, что бы тот ни говорил.
– А как ты обратно добрался? – Миша пошевелил губами, словно что-то считая. – Оттуда часов четыре-пять топать даже у нас. А уж здесь…
– Электровелосипед нашел. Там стоянка прокатных велосипедов. Некоторые сгнили, некоторые целы. Один был заряженный. Уже на подъезде сдох.
Миша покачал головой, надел рубашку, поверх набросил куртку.
– Я плохо на велосипеде езжу… Слушай, Никита, это только цветочки. Если они всерьез решили нам помешать, то придумают что-то поумнее.
Спорить я не стал, он был прав. Спросил:
– Как Нюра? Общался?
– Что-то стремаюсь, – признался Миша. – Как узнал, что она мертвая…
– Ты тоже умирал и воскресал.
– Ну так я же здесь! – возмутился Миша. Сел напротив. – Мы как, ждем?
– Ждем, – кивнул я.
На кладбище я побывал три дня назад. Григорян не запрещал рассказывать о Нюре, и я поделился этой информацией и с Леной, и с Мишей. Лена лишь пожала плечами, а вот Миша, похоже, был шокирован.
Хотя, казалось бы, это вряд ли поразило бы человека со способностью оживать.
Два предыдущих форсайта у нас были спокойными и синхронными. Мы даже не общались со своими будущими личностями – понаблюдали издали за Нюрой, сделали три вылазки на машине (не за МКАД), по указанным Григоряном адресам.
В двух местах – в квартире в элитном доме и в подвале под центром госуслуг – мы ничего не нашли. В третьем нас ждала удача. Это было здание детской музыкальной школы, где в здравом уме я бы не стал искать ничего ценнее саксофона. Но за закрытой дверью в каморке, полной старых музыкальных инструментов и разрисованных рваных нот, мы обнаружили металлический ящик с кодовым замком. Внутри, как и обещал Григорян, лежало оружие – два автомата «Вал» с патронами, лекарства и консервы. Вся пища, кроме сгущенного молока, пропала, но оружие и боеприпасы были целы. Лекарства на вид тоже сохранились, только таблетки аспирина превратились в желтую пудру.
Честно говоря, я расстроился. Версия о параллельных временных линиях для «летних», «осенних» и «зимних», в которую и так мало кто верил, рассыпалась подобно аспирину.
Потом я спросил Григоряна, почему содержание контейнера было именно таким, чем объясняется выбор оружия и продуктов, на что получил простой ответ: «Экспериментируем».
А вот сегодня настал особый день – к нам должны были присоединиться Лена и Александра. Почему именно они добирались к нам откуда-то с юго-запада Москвы, а не мы к ним – я не знал. Возможно, их сочли более готовыми к походу.
Обидно, но что уж поделать. Я не знал своей способности» если она вообще была, Миша мог ожить – но мне бы это ничем не помогло.
Мы взяли еще по банке газировки и вышли из магазина. Миша вытащил пару стульев, мы уселись рядом и дружно откупорили банки.
– Тепло сегодня, – сказал я.
– Но все равно зима, – мрачно произнес Миша. – «Осенним» повезло… Никита, почему времена года не меняются?
– Может быть, они тут дольше тянутся.
– Или мы существуем в различных временных линиях, не пересекающихся между собой, – поглядывая в сторону домов, предположил Миша.
– Фантастики перечитал, – сказал я, хоть и полагал, что он может быть прав.
– Ненавижу фантастику.
Я достал из рюкзака коньяк, стаканчик, плеснул немного. Миша глянул на меня не то с осуждением, не то с завистью.
– Угостишь?
– Ты несовершеннолетний.
– Здесь – вполне совершеннолетний! Не изображай из себя Григоряна!
– Ты не знаешь, как на тебя подействует спиртное, – пояснил я. – Может, твое тело пьет и нормально все переносит, но ты-то пацан.
Миша надулся и замолчал. Я был почти уверен, что у него есть заначка с алкоголем и во время форсайтов он его пробовал, но решил стоять на своем. Пьяный подросток с пулеметом? Да ну к черту!
Кстати, а может…
– Ты когда меня спасал – выпил? – спросил я прямо.
– Не я, – ответил Миша, помедлив. – Я в форсайт попал, а этот такой… немножко. Вначале я даже не понял, а потом накатило. Море по колено.
– Тогда понимаешь, что не надо тебе этого, – наставительно сказал я.
Мы сидели под красно-черным небом, пили свои напитки и молчали. Ждали девчонок.
– Как думаешь, я Сашке понравлюсь? – спросил вдруг Миша.
Я не стал говорить экивоками.
– Если ты ей понравился жирным прыщавым мальчишкой, то таким – тем более.
Миша что-то хмыкнул, но явно повеселел.
– Да я сам не пойму, нравлюсь или нет… Никита, у тебя есть девушка?
Я не успел ответить, когда он уточнил:
– Кроме Лены. Здесь – есть?
– Вроде бы нет.
– И у моего нет. Мне кажется, тут… – он замялся и замолчал.
– Люди не заводят знакомств, – помог я.
– Да! И детей нет. Я про младенцев. Никто не рождается… Никита, знаешь, что-то тут не так.
Я даже засмеялся.
– Что-то? Да ну, не может быть.
Но Миша упрямо покачал головой.
– Я не про все эти странности. Думаю, нас обманывают.
Я искоса глянул на него. Промолчал.
– С другими не хочу об этом говорить, – сказал Миша. – И вообще, там не стоит, все прослушивается. Здесь можно. Артур Давидович нам врет.
– Он и не скрывает, что не все говорит.
Миша сердито засопел.
– Нет, он не просто умалчивает, он врет.
Допив остатки из стаканчика, я встряхнул и спрятал его. Спросил:
– Ты в кого такой подозрительный, юноша? Да, Григорян может привирать. Но он и сам многого не знает.
– Он знает что-то, – уперся Миша. – Что-то очень важное. И не говорит. Потому что если скажет, – все посыплется.
– Да что «все»? – не выдержал я. – Говори, Нострадамус!
– Ему надо, чтобы мы что-то тут сделали, – объяснил Миша. – Что именно, нам на днях сообщат, так?
Я кивнул.
– Артур Давидович скрывает какую-то тайну. Может быть, нам всем тут придется погибнуть. Или поубивать друг друга. В общем, если мы узнаем, то не станем выполнять. Вот что он скрывает!
– С чего ты это взял?
Миша замялся. Потом признался:
– Услышал. Два дня назад меня позвали к Григоряну для разговора. Я раньше пришел, а дверь у него была приоткрыта. Он по телефону говорил, в общем… сказал: «Я решительно против. Если они узнают, то могут отказаться от задания. Моральный дух упадет в любом случае».
Мне это не понравилось. Миша говорил слишком уж убежденно.
– А вдруг он тебя проверял?
– Дурная какая-то проверка.
Верить Мише не хотелось. Григорян мне нравился, и не потому, что родственник Лены. Просто он был какой-то откровенный, яркий, невольно хотелось ему доверять…
Может, это профессиональное?
Я же не знаю, какие у него погоны и какое образование. Вряд ли обычному ученому или чиновнику доверили бы руководство таким центром. Скорее всего, он работает в безопасности. А там учат входить в доверие. Говорить часть правды. Временами вызывать на откровенность. Иногда провоцировать сочувствие.
Настроение у меня резко испортилось.
– И что делать? – спросил я таким тоном, будто Миша оказался виноват, что подслушал разговор. – Требовать истины? Так мы не знаем, что проверять. Уйти? Так Событие случится вот-вот, куда нам уходить и зачем?
Миша понуро кивнул.
– Некуда, да. Но я хочу, чтобы кто-то знал.
– Будем настороже, – согласился я. – И попробую Ленку спросить.
Миша с сомнением посмотрел на меня.
– Не будет же Григорян родственнице врать!
– А она тебе?
Я выдохнул. Сказал:
– Давай остановимся, Миша. Ты все-таки плоховато понимаешь взрослые отношения.
– Мои родители вместе спят, – возразил Миша, и лицо у него пошло красными пятнами. – Но они друг друга обманывают. Я знаю.
– Стоп, – остановил я его. – Мысль понятна. Но я поговорю с Леной. Осторожно поговорю.
– Осторожно, – умоляюще попросил Миша.
– Вот только хорошо бы им уже появиться. – Я встал, давая понять, что разговор закончен.
В общем-то по Москве в Мире После можно перемещаться довольно свободно. Люди тут редко конфликтуют. В форсайтах я пару раз слышал выстрелы, а однажды наблюдал драку – без всякого оружия, четверо мужчин дрались, неумело и бессмысленно, не пара на пару, а каждый со всеми. Драка окончилась без видимого результата, люди разошлись, вытирая с лиц кровь и ругаясь, но без членовредительства.
Куда больше была опасность наткнуться на уцелевшее зеркало или стекло, случайным взглядом вызвав варга. Честно говоря, до того момента, как Миша расстрелял тварь из пулемета, я даже не подозревал, что они смертны.
Но, с другой стороны, были люди со странностями, такие, как Нюра. А где-то могли оказаться и настоящие банды. Не верю я, что никто после События не попытался собраться кучкой и захватить власть! А две молодые девушки в мире после апокалипсиса – это валюта. В нашем случае даже ценнее пищи или патронов.
– Давай к Нюре сходим? – предложил Миша.