Я посмотрел на зал. Ни женщины, ни трех подростков не было.
– Знаю уже. Стражи?
– Никогда не поверишь. Ниблы.
Пожав плечами, я стал есть суп.
Ниблы. Как бы крысы, хоть и не крысы, размером с кошку или мелкого терьера. Трусливые падальщики. За год в форсайте я убедился, что они совершенно безобидны, и даже в стае стараются держаться от людей подальше.
– А на «летних» нападали серпарды, – продолжила Лена. – Но они отбились.
– «Летние» тоже встретились? – понял я. Покосился на столик, за которым они сидели – все выглядели нормально, особо не веселились, но и в хандру не впадали.
– Верно. Раньше, чем планировалось. Как-то нам всем захотелось пошалить… – Лена отодвинула тарелку. – Не могу есть.
– Надо, – упрямо ответил я.
– Пойдем сейчас погуляем? – предложила Лена, глядя на меня. – Я возьму кофе навынос. Хочется свежим воздухом подышать.
На мой взгляд, было холодновато, я бы предпочел пойти с Леной в ее или мой номер. Но спорить я не стал, кивнул.
– Ты не представляешь, какое это удовольствие – ходить ногами, – сказала Лена, будто поняла мои мысли.
Я доел суп, мы взяли кофе в картонных стаканчиках и вышли. Молча двинулись по дорожке в сторону тира. Но Лена почти сразу взяла левее, мы свернули на узкую заснеженную тропку и неторопливо спустились к самому краю территории, к пруду со схваченной у берега ледком темной водой. Тут стоял заброшенный мангал, пара беседок, скамейки. Мы зашли в беседку. К моему удивлению, снега там не было, на скамейке лежали полиэтиленовые пакеты с пледами.
– Как заботливо, – пробормотала Лена. Разорвала один пакет, завернулась в плед и села, подоткнув его под попу. Я последовал ее примеру. Минуту мы сидели, пили быстро остывающий кофе.
– Кого ждем? – спросил я.
Лена с любопытством посмотрела на меня.
– Дядюшку. Как понял?
Я пожал плечами. Как понял? Да сложил два и два.
– Это место должно быть чистым, – пояснила Лена.
– А почему Мишу с Сашей не позвали?
– Дети…
– Знаешь, там они ведут себя как взрослые.
– Там все иначе. – Лена вытянула ноги, посмотрела на них. – Знаешь, а я ведь сама себе кровотечение остановила. Я не помню, но там культи… в общем, я прижгла сосуды, когда потеряла ноги. Остановила кровь. Представляешь?
Я молчал.
– Жуть полная, – вздохнула она. – Я уколов боюсь. Однажды порезалась – ревела от страха. А там мне варг оторвал ноги… или откусил… и я сама остановила кровь.
– Лена…
– Не надо ничего говорить, – попросила она. – Ничего все равно не исправить… О, дядька!
Я помахал рукой Артуру Давидовичу, тот кивнул в ответ. Он к нам вышел по другой тропинке, а подойдя – первым делом достал из кармана серую коробочку с несколькими кнопками и экраном. Сделан прибор был с той грубоватой красотой, которая свойственна русскому оружию. Григорян вдавил кнопку, удовлетворенно кивнул, засунул коробочку в карман пальто. Пояснил:
– У нас есть четверть часа.
– Говори, дядька, – весело предложила Лена.
Григорян закурил. Лена протянула руку, он дал сигарету и ей.
– Время определено окончательно, – сказал Григорян. – Событие произойдет через трое суток, семнадцатого февраля. Даже время примерно знаем – десять часов сорок минут утра. Плюс-минус, конечно.
– Так когда идем? – спросила Лена.
– Через ночь. Можно было бы и этой, но надо разобраться, что осталось от «осенних».
Лена задумчиво кивнула.
– А место?
– Есть большой дата-центр совсем рядом с вами. – Григорян улыбнулся. – Пешком можно дойти. Вот туда и отправитесь.
– Чем-то лучше других?
– Тем, что ближе.
Я вежливо покашлял. Когда Григорян посмотрел на меня, поинтересовался:
– Не мешаю?
– Нет, – ответил Артур Давидович.
Достал из кармана фляжку, сделал глоток. Протянул мне.
– Коньяк? – понимающе спросил я.
– Я коньяка в Армении в юности напился на всю жизнь. Виски.
Подумав, я сделал глоток. Лена покачала головой.
– Хоть в двух словах объясните? – спросил я. – Что может случиться?
– В двух… – Григорян задумался. – Искусственный интеллект.
– Сдаюсь, – признал я. – В двух словах непонятно.
Григорян прислонился к перилам напротив нас. Засунул руки в карманы.
– Время События не было жестко детерминировано. Первоначально разброс достигал нескольких лет. Но с каждым днем временные рамки становились все у́же… вот, теперь мы знаем время.
– А природа События?
– Зная время, мы смогли соотнести то, что должно произойти. Семнадцатого февраля планируется тестовый запуск новой нейросети, которая должна интегрировать практически все существующие. Согласно ряду прогнозов, это вызовет появление полноценного искусственного интеллекта.
Я нахмурился.
– Не веришь? – спросил Григорян.
– Верю. Чего не верить-то? Мне и нынешние сетки иногда кажутся разумными. Но как связаны нейросеть – и Мир После?
Григорян развел руками.
– Слушайте, так не надо запускать эту сеть! И все!
– Пробовал остановить заинтересованных ученых? – спросил Григорян. – Или военных, которые считают, что нейросеть – шикарное оружие, которое они смогут контролировать? Или политиков, которые считают, что нейросеть решит все вопросы контроля над населением? Да хоть бы и сумасшедших экологов, которые считают, что искусственный интеллект спасет природу?
– Ох уж спас! – невольно засмеялся я. – А как военные всего мира хотят делить контроль над искусственным интеллектом?
– Хрен их знает, – выругался Григорян. – Только сейчас работы над сетью, наоборот, форсируют, даже с международной кооперацией. Знаете, почему? Там, наверху, думают, что нейросеть сможет раскрыть природу форсайтов!
Я задумался.
Вообще-то это выглядело логично. Даже нынешние сетки порой выдавали очень четкие прогнозы, проектировали другие сетки и устройства, писали компьютерные игры…
– А ведь может получиться, – признал я.
– Я говорю лишь, что к дате четко привязано одно событие, вероятно, оно и вызовет Событие с большой буквы.
– Но как? – Я встал, скинув с плеч плед. – Артур Давидович, вы там не были, но поверьте…
– Верю, – сказал Григорян. – У меня были форсайты.
Я замолчал.
– Не знаю, – продолжил Григорян. – Сам всю голову сломал. Что может сделать сверхразум, появившийся в сети? Ядерную войну устроить? Допустим. Хотя генералы клянутся, что их системы запуска никак через сеть не контролируются. Что у них до сих пор все самые важные системы – на перфокартах и рубильниках…
Он нервно засмеялся.
– Не знаю, правда. Может быть, когда он появился, то как-то привлек чужой разум? Инопланетян? Не знаю. Наши айтишники тоже говорят, что это физически невозможно. Что если разум в сети и появится, то у него нет никакой возможности вот так изменить мир. Что его цели вообще никак не будут соотноситься с человеческими. Что разруха и города под облачными куполами никак ему не нужны. Скорей уж, он мог бы начать создавать какую-то свою среду обитания. Максимум – подчинить людей своей воле, чтобы мы его обслуживали, прокладывали новые сети и строили электростанции…
Григорян нехорошо рассмеялся.
– Но они правы, дядюшка, – сказала Лена. – То, что там – никак компьютерному разуму не нужно.
– Вот поэтому нам необходимы данные, – пояснил Григорян. – Факты. Как и что происходило… произойдет через три дня. Будут факты – будут и действия. Запуск сетки отложат. Возможно, будет принято решение раздробить интернет на более мелкие сети с системой взаимных шлюзов, чтобы ограничить возможности нейросетей. Политики согласятся, уверен. И наши, и не наши. Но без фактов, на основании лишь совпадения по времени – их не убедить.
– А почему все так приватно? – Я обвел взглядом пустой берег, заснеженные деревья. – Руководство не одобряет? Им себя не жалко?
– Руководство негласно одобряет, – сухо сказал Григорян. – Но да, приватно. Если провал, то все спишут на меня.
– Надо и молодежи объяснить, – предложил я. – И «летним». И «осенним», если кто остался.
Григорян поморщился.
– Нет, Никита. Нельзя. Они – расходный материал.
– Чего? – Мне показалось, что я ослышался.
– «Летние» и «осенние» погибнут, – сказал Григорян. – Вы никогда с ними не встретитесь. Вы живете в трех различных временах Мира После. Не знаю, почему так, но никто и никогда не встречался с форсайтниками из другого сезона.
– Может быть, мы с ними… – начал я.
– Нет, – Григорян покачал головой. – Это один мир. Вы видите последствия действий «летних» и «осенних», «осенние» видят действия «летних». Так вот, задача двух других групп – обеспечить успех вашей миссии.
– Потому что тут Лена? – спросил я.
– Потому что вы идете за ними, – пожал плечами Григорян. – Но да, я бы изменил план, окажись Лена в лете. Ты бы поступил иначе?
Я подумал. И покачал головой.
– Нет. Я бы тоже Лену спасал.
Она засмеялась и чмокнула меня в щеку. С вызовом посмотрела на Григоряна. Спросила:
– Значит, все зависит от нас?
– Разумеется, нет. – Мне показалось, что Артур Давидович ответил с легкой досадой. – Дата стала понятна. По всему миру, во всех центрах начинаются финальные форсайты с попыткой выяснить причину События. Надеюсь, кто-то найдет истину, может быть, и вы.
– А если узнают причину События и предотвратят запуск суперсети? – спросил я. – Что случится с форсайтами? С Миром После?
– Наверное, он не произойдет, – ответил Григорян. – Форсайты прекратятся.
– И тех нас – не будет? – уточнил я.
Григорян пожал плечами. Вздохнул:
– Не знаю я. Никто не знает. Останется иная версия реальности или она исчезнет… Как по мне – любой вариант хорош. Тот мир обречен. Люди заперты в городах и вымирают.
Я промолчал. Он был прав, конечно же.
Но все-таки… тот я тоже жил.
– Все, мне пора, – решил Григорян. – Сегодня у вас обычный форсайт, не рискуйте, готовьтесь. Сходите в одну точку за снаряжением – и возвращайтесь на базу.