В папке были фотографии.
На фотографиях стены, столы, листы бумаги. Было даже фото потолка, на котором кто-то ухитрился оставить надпись.
«ЭТО СЛУЧАЙНО»
«VIOLATION D’ACCES»
«ОНО РАСТЕРЯНО»
«УМЫСЛА НЕ БЫЛО»
«ОШИБКА ОШИБКА ОШИБКА ОШИБКА»
«REBOOT REQUIRED, SAFE MODE»
«КОНФЛИКТ КОНФЛИКТ КОНФЛИКТ»
Я быстро пролистывал фотографии. Надписи были на разных языках, большую часть я не знал. А то, что мог прочитать, говорило об ошибках, растерянности, о том, что «оно» – чем бы оно ни было – не имело злого умысла.
– Вы умеете фотографии оттуда доставать? – вдруг сообразил я. – Как?
Григорян поморщился.
– Никак. Надписи воссозданы по описаниям, сохранено содержание и внешний вид. Для удобства работы.
– Ну… как-то все за теорию о нейросети, – согласился я. – Но писали-то люди!
– Да, похоже, что писали люди, оказавшиеся в момент События рядом с крупными информационными массивами. В последний месяц мы начали активно работать в этом направлении, вот… накопали. По всему миру.
– Но как…
Григорян развел руками.
– Давайте остановим запуск нейросети? – попросил я. – Ну что для этого надо? Давайте я совру, что мы в Мире После что-то такое узнали…
– Хорошая идея, но нам нужны железобетонные аргументы, – тихо ответил Григорян. – Понимаешь, Никита, все смотрят на нейросеть как на оружие. И на Мир После…
– Тоже как на оружие?
– Да. Как бы сделать, чтобы все вражеские города накрыло облаками… – Григорян зло усмехнулся. – Когда ученые, делавшие атомную бомбу против нацистов, поняли, что сотворили, они принялись бороться за мир. Но ничего не получилось.
– Где мы добудем аргументы… – пробормотал я. – Бесполезно все…
Григорян помолчал.
– Вы тоже не главные в проекте «Карамболь», Никита.
– Понял уже.
– Нет, еще не понял. Этим вечером вам начнут вводить «Форс» внутривенно. Для гарантии срабатывания и длительного форсайта. Ваша команда пойдет в дата-центр, но не одна. С вами будет человек, у которого действительно уникальная способность.
Я молчал, глядя ему в глаза.
– Его способность – отматывать время назад. Сможете откатиться до самого момента События. Увидеть его своими глазами. А потом, вернувшись, рассказать все.
– Есть и такая способность? – недоверчиво спросил я.
– Ты можешь убивать одним лишь словом. Мишка воскресает, даже разорванный на части. Лена в Мире После плавила танковую броню. Владислав создает объемное изображение и звук событий, которым даже не был свидетелем. Геннадий может временно поменять способности у других людей. Тебя еще что-то удивляет в том мире?
– Но время…
– Вы каждую ночь оказываетесь в своих телах из будущего. Что ты там говорил про время?
– Сдаюсь, – я поднял руки. – И с кем мы пойдем?
Григорян улыбнулся.
– Узнаете перед форсайтом.
Я кивнул и сказал:
– Мне кажется, уже знаю.
Глава тринадцатая
Обеденный зал пустовал. От «осенних» была лишь Алевтина, мрачная, словно сама осиротела, от «летних» остался Михалыч – тот выглядел бодрым, как обычно. Они сидели за одним столиком, и при виде нас с Леной актер приглашающе махнул рукой.
– Вас дожидаемся, – сообщила Алевтина. – Мальчишки уже разъехались.
Неловкость я испытывал такую, словно внезапно попал на похороны и должен сейчас выдавливать из себя слова сочувствия совершенно незнакомым людям.
– Мне очень жаль, – сказал я.
– Как это случилось? – не стала тянуть Лена.
– Ниблы, – коротко ответила Алевтина.
– А у нас – полный расколбас. – Михалыч неожиданно улыбнулся. – Алан всех порезал, а потом сам убился.
– Как порезал? – не понял я.
– Он умеет, – уклончиво ответил Михалыч. – Умел.
– Как Росомаха в кино, – пояснила Алевтина и провела в воздухе раскрытой ладонью. – Чик-чик.
– Мы наткнулись на парочку серпардов, – объяснил Михалыч. – Ну… на всякий случай оружие держали наготове, но не стреляли. Серпарды прикольные. Алан впереди шел, потом остановился. Смотрит на серпардов, те на него. Алан выпустил когти, мы думали, что он решил атаковать. А он разворачивается и…
Михалыч чикнул себя пальцем по горлу и очень правдоподобно захрипел. Потом рассмеялся.
Все-таки актеры – они странные.
– Алан сразу уехал, – добавил Михалыч. – Сказал, что ему так стыдно, что он никому в глаза смотреть не может.
– Объяснил, что случилось? – спросила Лена.
– Говорит, ничего особого не почувствовал. Просто решил, что надо нас убить.
– В общем, ниблы умеют действовать скоординированно и себя при этом не щадят, – заключила Алевтина. – А серпарды способны загипнотизировать человека при зрительном контакте.
– Учитывайте! – строго велел Михалыч. – Вы вроде как единственная наша надежда.
– Таких надежд в мире тысячи, – поправил я.
– Вот этой мысли допускать нельзя, – наставительно произнесла Алевтина. – Считайте, что вы последний шанс.
Я кивнул.
Бла-бла-бла. Пустой разговор.
Интересно, что бы они сказали, узнав, что мы вот-вот умрем?
– Ты не думай, Никитушка, что мы из пустого любопытства остались, – сказала Алевтина мягко. – Хотя и этот момент есть, да. Григорян разрешил нам остаться на время вашего форсайта, вроде как группе поддержки. Но, может, мы что-то сейчас сумеем подсказать.
На мой взгляд, их оставили не как группу поддержки. Скорее уж, как контрольную группу. Чтобы посмотреть, что с ними случится, если все затянется до События. Попробовать реанимировать.
Вскрытие произвести…
Я отвел взгляд от Алевтины. Не стану я этого говорить. Не надо.
– Я вот что думаю, – отпивая компот из кружки, сказал Михалыч. – Что-то мы все-таки нащупали, что-то правильное делаем. На вас стражи нападали, на «осенних» ниблы, на нас серпарды. Это ведь не их задача, верно? С людьми всегда дело имели варги. Их функция – порядок поддерживать. А тут всех в бой кинули. Значит, мы близко.
– Вы так говорите, словно там есть единый враг, – заметил я.
Михалыч поморщился.
– Хочешь мое мнение? И да, и нет. Мир После – он поломанный, в нем все неправильно. И люди там сломанные. И те твари, что там живут, тоже. Стражи держат границы, ниблы чистят мусор, серпарды, как мне кажется, приглядывают за ниблами. Варги присматривают за людьми. Нет там общего руководства. Но сейчас Мир После подходит к какой-то точке. И все начинает… – он помотал в воздухе кистью, будто ища слово, – организовываться. Все работает на одну общую задачу.
– Нет там главного гада, короче, – сказала Алевтина. – Но разрозненные элементы системы наращивают уровень взаимодействия. Весь Мир После начинает противиться попыткам нарушить равновесие.
Я с любопытством посмотрел на нее.
Интересно, кто она в обычной жизни.
– Вы знаете, в чем смысл операции? – спросил я.
Михалыч и Алевтина переглянулись.
– Нам не докладывали, – сказал Михалыч. – Но ходят слухи, есть возможность увидеть момент События и понять, что произошло. Так?
– Так, – кивнул я, не уточняя.
К столику подошла официантка. Натянуто улыбнулась – и поставила передо мной и Леной тарелки. Я с удивлением посмотрел на их содержимое – коричневую жидкую кашицу.
– Это вам, – сказала официантка.
– Маша, а можно котлет с зеленым горошком? – спросила Лена.
Официантка виновато развела руками.
– У вас своя диета. Могу добавки дать. По половинке тарелки.
Михалыч с Алевтиной с любопытством смотрели на нас.
Я зачерпнул ложкой кашу, попробовал.
Каша как каша. Чуть сладковатая, при этом и соль чувствуется. С шоколадным привкусом.
– Спортивное питание? – предположила Лена, тоже попробовав каши.
– Медицинское. Как доктор прописал, – кивнула официантка.
– У вас же будет длительный форсайт, – пояснил Михалыч. – Понадобится, так сутки пролежите без чувств.
– Лучше кишечник не перегружать, – поставила точку Алевтина.
– Черт, – сказал я. – Черт.
И зачерпнул шоколадной каши.
К сожалению, медицинским питанием дело не ограничилось.
Нас, всех четверых, на час загнали в тир – пострелять из того оружия, которое было у нас в Мире После. Но сделали это, похоже, просто чтобы занять время. Потом отвели в медчасть, прогнали по врачам и поставили клизмы.
Если мы с Леной обидную процедуру перенесли спокойно, то Миша и Саша, когда мы их увидели, были красными, злыми, и едкими настолько, насколько могут быть только подростки.
Я хотел было сказать им что-то смешное, даже вспомнил пару анекдотов, но потом прикусил язык. Надо учитывать, что в Мире После у Миши будет большой пулемет и пудовые кулачищи.
Потом нам сделали несколько уколов, пояснив, что это обычные витамины группы В, и заставили проглотить несколько таблеток («микроэлементы и для поддержания сердечно-сосудистой системы»). Может быть, наврали, может быть, сказали правду – я не спорил. Молча все проглотил. Хотелось, чтобы подготовка побыстрее закончилась, нас отпустили по номерам, и мы с Леной смогли уединиться.
Но у начальства были совсем другие планы.
Я понял это, когда нам принесли свободную серую одежду, похожую на больничные пижамы с короткими рукавами, и велели надеть. Спорить мы опять же не стали. Лена с Сашей вышли в другую комнату, мы с Мишей молча стали переодеваться.
– Мой размерчик, – бодро сказал Миша, расправляя штаны, в которых я бы утонул.
– Готовились, – согласился я. – Мишка, тебе не кажется…
– А чего тут казаться, – прыгая на одной ноге и влезая в штаны, ответил Миша. – Мне мама утром сказала, что днем пойдем в форсайт. Расцеловала, будто в космос запускает.
– Ты ей сказал? – поинтересовался я.
– Не-а. Зачем расстраивать.
Странный он все-таки был подросток. Иногда вел себя гораздо взрослее своих лет.
Может быть, сказываются форсайты? Хоть мы и не можем общаться с собой из будущего напрямую, но какое-то влияние все равно есть…