Я затормозил. Стянул очки, вытер рукавом кровь с лица. Красная и соленая, как человеческая, кровь стражей… вот только где сами стражи?
– Это как? – спросил я. – Что случилось?
– Это я, Никита, – сказал Григорян. – Мне показалось, иначе не справимся.
Повернувшись, я посмотрел на него. Вроде бы он не изменился.
Или все же чуть постарел?
– Откатил нас назад, – пояснил Григорян. – На пару часов.
– Так мы можем от всех нападений уворачиваться! – восхитился Миша.
Григорян покачал головой.
– Мне это тяжело. Давайте поедем, пока нас снова не атаковали.
Я даже не пытался понять, как это возможно. Григорян перенес нас в прошлое – ну и ладно. Законов природы попросту нет. Можно летать, убивать словами, мотать время вперед-назад. Все дозволено.
Мы ехали по дороге – единственная движущаяся машина среди сотен застывших навсегда, красно-черное небо колыхалось над нами, будто дыша, но тучи больше не опускались. Где-то там, позади, мы еще даже не встретились, ждали у Мишиного убежища.
Мир После словно бы задумался, что же с нами делать.
– Сейчас по Москве куча отрядов пытается получить информацию о Событии, – заговорил Григорян. – Есть парень, который считывает видео с мертвой электроники, он уже добыл кое-что, но сегодня будет пытаться получить полные данные о моменте События. Девушка, с ней работает Минобороны, она слышит эхо старых разговоров, только ей трудно вычленить нужные. И еще десяток странных способностей, которые могут дать нам информацию. Но моя самая редкая и сильная.
Машина вздрогнула, вильнула, я выправил ее – и понял, что свет опять изменился. Кинул взгляд через плечо. За нами клубились красные облака, опустившиеся на дорогу.
– Вернулись обратно, – пояснил Григорян. – Я не могу перенести нас в другое время навсегда.
– На сколько мы можем рассчитывать? – спросил я.
– Минут на десять. Сейчас будет съезд, сверни на Ярославку.
Мне показалось, что Григорян решил это только что. Он, видимо, наметил несколько дата-центров и выбирал в самый последний момент.
Пошел снег. Это для зимнего сезона в Мире После не новость, но как-то очень уж резко посыпался и слишком сильный, хлопьями. Я свернул на съезд, лавируя между застывшими навсегда бульдозерами и экскаваторами, принялся выбираться на Ярославку. Дорога стремительно покрывалась снегом.
– Нас хотят остановить, – неожиданно сказала Нюра. Голос у нее стал совсем тоненький, как у маленькой девочки.
– Кто хочет, Нюра? – заинтересовался Григорян.
– Все.
Григорян крякнул с досады.
– Никита, возвращайся на трассу, едем к Алтуфьевскому шоссе.
Мне захотелось выругаться. Но я смолчал. Покрутив по развязкам и нарушив ПДД на пару отобранных прав, я снова выехал на дорогу.
И почти сразу же на Ярославке полыхнуло. Из туч в дорогу ударила колонна белого света, повозила по асфальту и погасла. Дорога превратилась в полыхающую огненную реку, из которой торчали обгоревшие остовы машин.
– Успели, – сказал Григорян довольным голосом.
Я не стал спрашивать, как он угадал приближающуюся атаку, и что это вообще такое было. Лишь прибавил хода и заметил:
– Бензина мало.
– На полчаса хватит?
– Хватит.
Но на самом деле мы доехали уже через двадцать минут. Дата-центр выглядел как брат-близнец того, который мы уже посещали. Кажется, даже логотип был тем же самым.
Ограждение в одном месте было проломлено, я загнал машину прямо на территорию. Посмотрел на Григоряна, тот кивнул.
Приехали.
– Интересно, кто теперь? – вылезая из машины, произнес Миша. – Ниблы или серпарды? Или варги?
Но он ошибся. Кто бы нам ни противостоял, он не собирался больше слать нам навстречу одни отряды за другими, давая возможность перебить их поодиночке.
Пришли все и сразу.
Мы едва успели выбраться наружу, хоть в этом нам повезло. Я пересаживал Лену в коляску, когда ее глаза сощурились, она отпихнула меня – и вскинула руку вверх.
На нас посыпались дымящиеся ниблы.
Они ждали на крыше, а мы, хоть и были предупреждены, к этому не привыкли. Крупные, с кота размером, они прыгали на нас рекой, водопадом, лавиной – а Лена сидела, застыв, держала руку вытянутой вверх и будто бы что-то шептала.
Воздух стал горячим, запахло мокрой шерстью и горелым, будто утюг забыли включенным на свитере. На уши давил тягучий гул.
Ниблы мягкими горячими тушками падали на нас.
Честно говоря, это было отвратительно. Словно тебя закидывали вареными крысами.
Мы отступали от здания, я тащил кресло с Леной, Миша ощерился, держа пулемет наизготовку, но пока не стрелял. Лена будто держала над нами тепловой зонтик, превращающий ниблов в вареные куски мяса.
А вокруг с гулкими хлопками возникали варги.
Часть появилась на территории, внутри ограды, часть на дороге. Один оказался запечатанным в стене здания – мы видели лишь окровавленную, дергающуюся морду. Этому варгу явно было уже не до нас.
А еще один возник прямо посреди ограды, металлическая решетка рассекла его напополам. Так неудачно появившийся варг взвизгнул, будто побитая собака, рванулся – и обмяк, царапая когтями асфальт.
Загрохотал «хвлар» в руках у Миши.
Варги рванулись к нам, даже рассеченный забором дергался и тянулся передними лапами.
Никаких пулеметов бы не хватило, тут надо было прятаться в танке.
– Сдохните! Все! – закричал я. – Все умрите!
Я раскинул руки – вряд ли это было нужно, я не чувствовал никаких странных сил, исходящих из меня, я не целился, не старался увидеть всех врагов сразу.
Просто знал: если они немедленно не умрут, то нам конец.
Все ниблы. Все варги.
Они должны умереть!
Мир застыл, замер – лишь молотил пулемет и тонко визжала Нюра. Она давно визжала, но я только сейчас ее услышал.
Варги падали вокруг нас, словно игрушки, из которых вытащили батарейки.
Шмякнулись об землю еще несколько ниблов, уже мертвых.
– Это было сильно… – сказал Григорян.
Подошел к Лене, погладил ее по голове, чуть ли не силой заставил опустить руку. У стены дата-центра высился дымящийся холм из мертвых ниблов. С крыши тяжело упал еще один – я посмотрел вверх и увидел нескольких созданий, умерших перед самым прыжком и теперь повисших на козырьке.
– Я тут самая бесполезная, – сказала Сашка и засмеялась. – Скажите, куда спрыгнуть. Единственное, что умею.
Она замолчала.
– Способность не выбирают, – возразил Артур Давидович. Помолчал мгновение, добавил: – Но мне кажется, способности, связанные с полетом, чаще проявляются у совсем юных.
Лена полезла в карман, достала несколько коробочек с концентрированным кофе, стала открывать дрожащими руками и жадно пить.
– А я двоих замочил, – похвастался Миша. Подошел к застывшему в стене варгу, ткнул в морду стволом. – Надо же! Первый раз такое вижу, чтоб внутри стены появились!
– Спешили, – предположил Григорян. Достал из открытого багажника свой чемоданчик, крякнув, поставил на дорожку.
Может, у него и впрямь там бомба?
– Странно, что серпарды не присоединились, – сказала Лена.
Я кивнул.
Действительно, странно. Уж если координировать вместе атаку ниблов и варгов, то…
Григорян возился с чемоданчиком. Миша оглядывал варгов, кажется – считал, сколько их. Лена только что со мной говорила. Нюра стояла неподвижно, смотрела на меня, будто ожидая команды.
Дальше я даже не думал. Кинулся к Сашке, застывшей возле машины. И ударил ее кулаком по голове.
– Дебил! – завопил Миша.
А я, подхватив падающую Сашку, всматривался вдоль стены здания. И увидел все-таки высовывающуюся из-за угла кошачью голову на длинной шее.
– Умри! – крикнул я, и серпард рухнул.
В этот момент мне и прилетело Мишиным кулаком в скулу. То ли на излете, то ли он все же что-то понял и придержал руку – иначе разнес бы кость.
А так я только рухнул и почувствовал, как что-то болью отозвалось в копчике. Сашку из моих рук Миша вырвал и прижал к себе.
– Сволота… – неуверенно сказал Миша.
– Он нас спас! – крикнула Лена. – Ее серпард поймал!
Миша покрутил головой, поправил очки, будто резкость в бинокле подкрутил. Смущенно посмотрел на меня. Сашка все еще была в отключке.
– Нюра, стой! – завопил тем временем я. Девочка стояла, пригнувшись вперед и раскачиваясь всем телом. – Стой, он не хотел, он не понял! Не нападай!
Нюра глянула на меня и расслабилась. Кивнула.
– Никита, я не понял… – виновато произнес Миша. – Сашка? Ты как?
– Никита, пожалуйста, свяжи ей руки, – велел Артур Давидович. – Мы не знаем, как долго длится гипноз серпардов. И пойдемте уже, или новую атаку станем дожидаться?
Я с трудом поднялся. Копчик болел так, что хотелось опустить задницу в тазик со льдом. Ленка даже протянула мне руку, и я на нее оперся, вставая.
– Никита, честное слово! – начал Мишка.
– Руки ей вяжи, кавалер, – буркнул я.
Лицо тоже болело, но по сравнению с копчиком это не считалось. Точно что-то сломал…
Внутри дата-центра было темно, не горела ни одна лампочка. Зато на входе работал тепловентилятор – из пыльной решетки шла вниз завеса горячего воздуха.
Никакой логики. Мир После не поддается разумному объяснению.
Григорян толкал кресло с Леной, та светила сразу двумя фонариками. Миша закрепил фонарик на стволе пулемета и шел, придерживая Сашку. Та вроде как пришла в себя, но молчала, послушно переступая и прижимаясь к Мише.
Я ковылял позади, то и дело хватаясь за задницу. Болело лицо, болела нога. Все решило начать рассыпаться одновременно.
Последний форсайт, и пусть мир катится ко всем чертям!
Рядом со мной шла Нюра. С любопытством крутила головой, молчала. Иногда бросала на меня сочувственные взгляды. Она и впрямь сейчас выглядела почти нормальной.
– Как ты? – спросил я.
– Хорошо, – тихо ответила она. – Тебе больно?
– Ничего, – поморщился я. – Бывало и хуже.
За первым же поворотом мы обнаружили с полсотни дохлых ниблов. Почти все лежали на полу, но часть застряла в трубах и панелях подвесного потолка. Видимо, ждали в засаде на случай, если мы прорвемся.