Больно, кстати, не было. Ничего не было, раз – и все…
Десять сорок.
Событие.
– Че молчишь? – спросил Павел. – Говорят, сегодня какую-то суперсетку запускают. Может, поломали интернет?
Он даже хихикнул от такого смешного предположения.
Я подумал, что в прежнем мире Павел ударился в религию и уехал куда-то на севера, сказав, что там подлинная духовность и можно спастись.
Цифры на экране сменились.
Десять часов сорок одна минута.
События не случилось.
Точнее – оно случилось, но было исправлено.
– Мир поломали, – ответил я. – Но уже починили.
Павел покосился на свой экран и довольно сказал:
– Ага, отвисло… Гляди-ка, «Газпром‑26» вверх попер!
И нырнул обратно за зеркальную перегородку, взгляд на которую никогда не вызовет из небытия чудовищного варга.
У меня зазвонил телефон. Я некоторое время смотрел на экран, прежде чем взять трубку и ответить:
– Да, Мишка. Я тоже все помню.
Эпилог
В том мире, который лежал в моей памяти словно бы вторым слоем, это кафе закрылось полгода назад. В Мире После оно, кажется, было разграблено и сгорело.
Здесь кафе работало как ни в чем не бывало.
Мы сидели с Леной рядом, одновременно смущенные и будто наэлектризованные, а оттого подчеркнуто дружелюбные и чопорные.
– Значит, так, – сказала Лена. – Из моих никто про форсайт не знает.
– Писателя вспоминают, – кивнул я.
– Да брось ты, никто его не помнит… Дядька пашет в госконторе, очень удивился, что я ему позвонила. Но порадовался. Сказал, что заедет как-нибудь, если мать не против, они последнее время не сильно в ладах.
– В сети тоже ни слова о форсайтах, – сказал я. – Ну, писатель такой есть, и еще есть «Сага о Форсайтах».
– Он сам и написал? – удивилась Лена.
– Нет, не он… – Я махнул рукой. – Неважно. В общем, пока похоже, что только мы четверо и сохранили память о Событии. Если кто-то еще и есть, то молчит.
– Никто не хочет в психушку, – согласилась Лена. Отпила кофе, вздохнула: – Остыл…
Запущенная вчера супернейросетка все-таки заработала. Но как-то очень криво. Во всяком случае, предположения о том, что возникнет искусственный разум, уже не звучали.
– Оно оказалось слишком крутым для нашего старого доброго мироздания, – усмехнулась Лена. – И мироздание его изолировало и стерло. С твоей помощью. А потом и все последствия.
Я коснулся ее руки, указал взглядом на дверь. В кафе вошли Миша и Сашка. Конечно, сейчас Миша был всего лишь толстым очкастым подростком, а Сашка не слишком-то красивой угловатой девчонкой. Но вот держались они уверенно. Необычно для их возраста. Даже не понять, в чем дело, но на них поглядывали.
А еще я заметил, как они дружно отвернулись от зеркала над барной стойкой. Потом синхронно рассмеялись и подошли к нам.
Я встал и пожал руку Мише, Лена обнялась с Сашей. Наверное, со стороны мы выглядели встретившимися родственниками.
– Отчитываюсь, – бодро сказал Миша. – Повидали мы нашу Нюру…
Он притворно вздохнул.
– Глупая она, – сообщила Сашка. – И тощая, как глиста.
– Да ладно, нормальная, только трусиха, – отмахнулся Миша. – Решила, что мы психи накуренные.
– То есть жива? – уточнил я.
– А что с ней сделается, форсайтов-то не было, – ухмыльнулся Миша. – Не помнит, и ладно. А я помню и очень рад вас видеть!
– Никита, мы поняли, почему Нюра… ну та, которая Оно, сохранила нам память! – похвасталась Сашка.
– Не тяни, – попросила Лена.
– Оно просто хотело, чтобы его кто-то помнил! – торжественно сказала Сашка. – Оно понимало, что не потянет создать новую реальность. И, в общем, позволило тебе всех форсайтников уничтожить. Хотя очень хотело жить. После этого наш мир его стер.
– Переписал сбойные сектора, – уточнил Мишка.
– Ну вот она как-то и ухитрилась оставить нам память, – закончила Сашка.
– Жалко, мы уже не узнаем! – добавил Миша.
Я смотрел на них, довольных и веселых, вполне счастливых тем, что длившийся год ужас закончился, что его вообще как бы не было. Совершенно не комплексующих, что там, в Мире После, я убил четыреста миллионов людей – худо-бедно живущих, приспособившихся, на что-то надеющихся.
Если в мире не случится ядерной войны, то меня никто и никогда не переплюнет.
А они улыбаются, рады меня видеть и забыть забыли о том Мише, который бродил с пулеметом и записывал в тетрадку свои воспоминания, о той мрачной Сашке со снайперской винтовкой за спиной, о их жизни, планах, мечтах…
– Ребята, будете блинчики? – спросила Лена. – Тут очень вкусные, с клубничным вареньем.
– Угощаю, – поддержал я.
– Блинчики – это… – оживился Миша.
– Не для нас. – Сашка хлопнула его по затылку. – Мы на каток.
– Мы на каток, – уныло согласился Миша.
– Он должен правильно питаться, – сообщила Сашка. – Побежим?
– Пойдем, – мрачно сказал Миша.
Они пошли к дверям, потом Сашка обернулась и громко сказала:
– Лена, у тебя офигенные ноги, повезло Никите!
Лена погрозила ей кулаком. Кто-то из посетителей хихикнул, кто-то посмотрел на Сашку с явным осуждением.
– Вот же язва, – вздохнула Лена. – Там она не такая…
Она замолчала, посмотрела на меня. Спросила:
– Может быть, там они живы? Бродят в Мире После? Облака развеялись, мир очистился, законы природы стали другими, но как-то пришли в норму?
Мы оба понимали, что это вряд ли, иначе Событие бы не исчезло. Что я убил там всех, включая и нас самих, а потом «изолированные сектора» были стерты… или что с ними сделала Вселенная, которая состоит из одной лишь информации? В бэкап отправила?
– Не думаю, – честно сказал я. – Но откуда нам знать? Я даже не уверен, что память нам сохранило Оно. Может быть это наше мироздание? В благодарность, что помогли.
– Может быть, – согласилась Лена. – А знаешь, я с утра заехала в Центр. Там пансионат, как и был раньше. Так странно.
Она посмотрела на меня.
– Я сняла на выходные коттедж. Половинку. Хотела свою, но она занята, сняла твою. Это номер на двоих. Мама с ума сойдет, но я скажу, что с подругой. Поедешь?
Я сидел и молча смотрел на нее.
Лена явно волновалась. Нервно крутила в руке чашку с недопитым кофе.
– Ты не думай, это серьезный шаг для меня. В этом мире. Если честно, то…
– Лена, вторую половину коттеджа снял я. По интернету.
Вот теперь она улыбнулась.
– Пойдем? Проводишь меня до метро? Я же с занятий сбежала. Здесь я поступила в мединститут, представляешь?
Я кивнул и встал.
Лена пошла к дверям, а я мимолетно бросил взгляд на ее чашку.
От кофе шел пар.
Наверное, мне стоит быть поосторожнее со словами.
Конец
Январь – апрель 2023
Рассказы
Витя Солнышкин и Иосиф Сталин
Все здесь было именно так, как Витя себе представлял, как помнил по фотографиям и фильмам: обшитые деревом стены, стол, покрытый зеленым сукном, на столе – бронзовая лампа, хрустальная пепельница, черные телефонные аппараты… Витя едва не подумал «старинные телефоны», но тут же мысленно поправился. Не было в них ничего старинного, пока еще не было.
А вот к чему Витя оказался не готов – так это к запаху трубочного табака. Не очень-то и противному, не очень резкому, но настолько устоявшемуся, что сразу понятно – тут курят. Все время курят.
– Здравствуйте, товарищ Сталин, – сказал Витя, волнуясь.
Сталин, изучавший бумаги в тоненькой папке, посмотрел на него, пыхнул трубкой, кивнул.
– Здравствуй, пионер Витя Солнышкин. Хорошая у тебя фамилия, радостная.
– Отец был беспризорником, фамилию свою не помнил, в детдоме придумали, – отбарабанил Витя. Вздохнул и добавил: – Только на самом деле это неправда. Отец фамилию помнит, она дворянская. Потому и не назвался.
– На отца доносишь? – добродушно спросил Сталин.
– Нет, товарищ Сталин, – сказал Витя. – Отец настоящий коммунист, а сын за отца не в ответе. Вы извините, я волнуюсь.
Сталин кивнул. Указал на кожаное кресло перед столом.
– Садись, пионер Солнышкин. Рассказывай, зачем пришел.
Витя сел. Перед ним оказался угол стола, на котором стоял большой поднос – чайник, стаканы в мельхиоровых подстаканниках, несколько вазочек с конфетами и печеньем.
– Ешь, пионер, – добродушно сказал Сталин. – Организм молодой, сладкого хочет.
Сладкого действительно хотелось, и Витя взял конфету. Развернул и сказал – отчаянно, будто прыгая вниз с парашютной вышки в Парке культуры и отдыха имени великого пролетарского писателя Максима Горького:
– На самом деле, товарищ Сталин, организм-то молодой, а я сам – не очень. Я даже немного старше вас, товарищ Сталин. Мне шестьдесят четыре года.
Сказал – и замер. Что сейчас будет? Сразу выведут из кабинета? Врача вызовут?
– В каком году родился, Солнышкин? – спросил Сталин, откинулся в кресле и насмешливо посмотрел на Витю.
– В одна тысяча девятьсот пятьдесят третьем, – сказал Витя. И с горечью добавил: – В год вашей смерти, товарищ Сталин…
– Значит, у вас сейчас две тысячи семнадцатый… – задумчиво произнес Сталин. – Годовщина… Празднуете?
– Не очень, – признался Витя. Сталин вовсе не выглядел удивленным.
– Коммунизм?
– Нет, не построили. Социализма тоже нет. Советский Союз развалился, во всех республиках капитализм. На Украине война.
– Не в Белоруссии? – заинтересовался Сталин. – Точно?
– На Украине.
Сталин кивнул.
– Я должен все объяснить, – быстро заговорил Витя. – Я не знаю, как и почему это произошло… Мне кажется, что у меня был инсульт, я умирал… и вдруг оказался здесь. У вас. В одна тысяча девятьсот сороковом году. В теле пионера Вити Солнышкина. Я атеист, товарищ Сталин! Но наверняка есть тому какие-то причины, какие-то физические законы, не до конца изученные даже в двадцать первом веке.
– То есть это не какая-то машина времени господина Уэллса? – спросил Сталин. – Не научный эксперимент?