играв ключами от машины, он нажал на кнопку на брелке. «Форд», мигнув фарами, послушно плимкнул дистанционным затвором дверей.
Молодой человек немного подождал и опять нажал на кнопку брелка. А затем еще раз… Обратить внимание на странные манипуляции постояльца отеля было некому, так как гостиничный двор был совершенно пуст. День был в самом разгаре, достопримечательностей вокруг было не перечесть, и если кто-то из гостей отеля еще и оставался в номерах, так это только вновь прибывшие, которые, в свою очередь, тоже торопились выбраться под ласковое калифорнийское солнышко и поскорей отправиться осматривать окрестности. В любом случае, на молодого человека, точнее, на его фокусы с сигнализацией внимания никто не обратил.
Подождав еще какое-то время и убедившись в этом, молодой человек убрал ключи в карман и быстрым шагом направился обратно к машине. Только не к своей. Подойдя к арендованной «Тойоте» ребят, он достал из кармана перочинный ножик, несколько секунд поколдовал над дверным замком и, открыв дверь, юркнул на водительское сиденье. «Тойота» возмущенно взвыла сигнализацией.
Если бы даже и нашелся в этот момент пресловутый «сторонний наблюдатель», то, скорее всего, он бы даже сочувственно отнесся к усилиям парня совладать со взбунтовавшейся техникой. Что последнему все же удалось сделать, ибо в конце концов все опять стихло и на гостиничном дворе воцарилось прежнее спокойствие. А в какую там машину парень сел, тоже было не совсем понятно, так как больше из машины никто не вышел. Не вышел ни через час, ни через два, ну, а дальше ни у какого «стороннего наблюдателя» не хватило бы терпения дожидаться. Жаль, конечно. Он мог бы оказаться свидетелем уникального явления: вот был человек, сидел себе в машине, пусть даже и не в своей, — и вот его уже и нет.
Глава четвертая
Марго достала сигарету и тоже молча закурила.
— И что все это значит? — наконец произнесла она.
— Хм, да я, собственно говоря, не понял еще… — Дмитрий запустил пятерню в копну своих волос, будто это могло удержать разбегающиеся мысли.
— Честно говоря, просто голова идет кругом. Может быть, аномалия дает нам возможность посмотреть развитие известных исторических событий в другом преломлении, а?
— А может, аномалия выбрала нас для того, чтобы мы это «преломление» поправили? — нахмурившись, парировала Марго в тон Дмитрию.
— Да нет, Марго, ты не понимаешь! — все больше воодушевлялся Дмитрий. — Ты только представь на минутку развитие нашей истории, если допустить, что Резанов не погиб, а стал, по словам Кускова, к двадцатым годам девятнадцатого века министром коммерции! Ты представляешь? Это значит, что продвижение России на восток, освоение и присоединение Калифорнии могло стать реальностью!
— А как же любовь? — как-то неуверенно и тихо произнесла Марго.
— Да к черту любовь! Как говорят французы, в конце концов, «в каждом несчастье ищите женщину».
Еще не договорив фразы до конца, Дмитрий уже понял, что совершил грубую ошибку. Марго, не сказав больше ни слова, встала и вышла на балкон. Не зная, как загладить свой промах, Дмитрий последовал за ней. Они постояли некоторое время, предаваясь своим мыслям. Наконец Марго, докурив сигарету, повернулась к Дмитрию.
— Ну, допустим, — спокойно сказала она. — Но что, если аномалия забросила нас в тот временной поток как раз для того, чтобы произвести коррекцию и направить события по аналогии с нашей реальностью, а? Для того, чтобы мы сделали так, чтобы Резанов все-таки оказался в Калифорнии и встретил Кончиту! Что тогда? Ты об этом не думал? — На Дмитрия опять уставились зеленые глаза. — И потом, вам, Дмитрий Сергеевич, не доводилось ли слышать и другую расхожую фразу — «любовь спасет мир»? Она хоть и не по-французски была сказана, зато гораздо раньше. Может быть, вместе с рождением человечества. Да вот только я боюсь, что человечество в ней так ничего и не поняло!
И Марго, демонстративно затушив окурок в пепельнице, как будто ставя жирную точку, молча проследовала в ванну. Дмитрий остался стоять на балконе. Он был несколько обескуражен. Надо было признать, что в логике девушке отказать было трудно. Значит, оставалось сделать выбор. «Налево пойдешь — коня потеряешь, — усмехнулся про себя Дмитрий, — направо…»
Получался прямо-таки ребус какой-то, или точнее сказать, шахматная задача. Только вместо пешек участвовали в этой игре реальные народы и государства…
«Вот уж действительно трудно быть богом», — вспомнил он название любимой повести и погрузился в размышления.
«Как там по нашей истории, — рассуждал он про себя, — Резанов отправился с Крузенштерном в первую российскую кругосветку… Почему? Ну, это просто. Потому, что его родная Российская Американская компания спонсировала это мероприятие, а может, и являлась его тайным инициатором. Ведь именно компании нужен был морской путь из Петербурга в Америку. Так, дальше… Резанов к тому времени камергер двора. Неплохо для провинциального дворянина. К тому же вся деятельность компании, все ее благополучие держатся на нем, точнее, на его связях при дворе. При этом император поручает ему тайную дипломатическую миссию в Японию, закрытую тогда для остального мира. В случае удачи карьера Резанова взлетает до небес; в случае неудачи ему, возможно, будет нужна альтернатива… Так! В Японии Резанов, как известно, терпит фиаско и вслед за этим сразу спешит на Аляску, в свои пределы, так сказать. Конечно, ему нужна будет Калифорния, только он как государственный человек сам туда вряд ли поедет. Без мандата от государя, осложнять и без того непростые российско-испанские отношения?! Вряд ли он на это пойдет… Странно. Однако в нашей истории он там был! Как-то ведь он туда попал? Что-то его к этому подтолкнуло…» — Дмитрий потер рукой лоб. Задачка оказалось не такой простой, как ему казалось раньше. Главное, пугало количество совершенно не просчитываемых вариантов последствий.
«Ладно, — наконец вздохнул Дмитрий, — надо сделать паузу. А то так и предохранители сгорят».
И все же какая-то мысль, которая была совсем рядом, не давала ему покоя.
И вдруг его осенило! Решение, которое он искал, как и положено, лежало на поверхности.
«Не в том дело, как это произошло, а в том, что туда ни в коем случае нельзя соваться!» — Дмитрий даже покрылся испариной, представив на секунду, что было бы, если б эта мысль не пришла ему в голову.
«Пусть история России в том временном потоке развивается с Резановым! Живой, он ей больше нужен! Вот он — великий шанс взять реванш у Истории! Великий шанс взять реванш! — Дмитрий даже хихикнул, очень довольный своим каламбуром. — Выходит, что порой, чтобы помочь истории, лучше просто отойти в сторону! Ну что ж, я отойду. Ведь подумать только, какие возможности перед Россией откроются! Так получается, что мой разговор с Завалишиным и его доклад по Калифорнии могут в этом временном потоке возыметь действие. Вот это да!» — У Дмитрия даже перехватило дыхание от волнения.
Он настолько ушел в свои мысли, что даже не заметил, что давно уже говорит вслух. Так ему было удобней сохранять все время ускользавшую нить логики. Тем более что ему никто не мешал. Марго в ванной сушила феном волосы. За стенкой, правда, работал не то телевизор, не то кто-то громко разговаривал.
«Объяснить Марго я сейчас этого не смогу, но отвлечь ее внимание должен! — судорожно рассуждал на ходу Дмитрий. Воспоминание о Завалишине напомнило ему, кстати, об их беседе у костра, а заодно и о декабристах. — Тем более, что нам тоже есть чем заняться! Надо проверить другой „временной вортекс“ нашей истории. Этот-то уж точно относится к нашему временному потоку, или точнее, мы к нему».
От того, что решение наконец было найдено, у Дмитрия даже улучшилось настроение. Он поднялся с кресла и прошел в комнату. Дверь в ванную была открыта.
— Маргош, — позвал Дмитрий и, подойдя, нежно обнял ее сзади, — пойдем ко мне в номер. Мне надо кое-что посмотреть по компьютеру…
Марго, хоть и была еще сильно расстроена, все же собрала свою сумочку с косметикой и молча направилась за Дмитрием.
Открыв дверь своего номера, Дмитрий сразу же проследовал к компьютеру и, уткнувшись в него, с головой ушел в работу. Марго задержалась у шкафа в прихожей, внимательно изучая себя в зеркало.
На улице вдруг заработала автомобильная противоугонная система, которая, правда, сразу же и затихла.
Дмитрий вдруг тихо присвистнул, не отрываясь от компьютера:
— Маргош, а ты знаешь, сколько книг, работ, эссе и прочей макулатуры было издано по истории декабризма, начиная с конца девятнадцатого века?
— Школько? — отозвалась Марго, которая, склонившись к зеркалу, осторожно накладывала помаду на свои припухшие губы.
— Более семисот! — воскликнул в ответ Дмитрий с таким воодушевлением, точно заново открыл закон всемирного тяготения.
— Ну и?.. — Сложив губы бантиком, Марго не отрывалась от зеркала, осматривая свою работу.
— Так вот я и думаю, — продолжал Дмитрий, нисколько не смущаясь тем, что внимание его «аудитории» было поглощено совершенно другим занятием. — Ведь если историки возвращались к этому вопросу вновь и вновь, значит, что-то их беспокоит? Значит, не на все вопросы найдены ответы!
Марго покончила с губами, достала из сумки маникюрные щипчики и перешла к бровям. За окном опять сработала сигнализация.
— Как ты думаешь, а? — продолжал свое расследование Дмитрий. — Черт, что там за придурок сигнализацией балуется?!
Дмитрий откинулся на стуле и повернулся к Марго.
Теперь девушка сосредоточенно подводила контурным карандашом веки. Дмитрий засмотрелся на нее. Он вдруг почувствовал к ней прилив бесконечной нежности. «Какая же все-таки она классная!» — пронеслось у него в голове. Он прекрасно понимал причину ее выжидательного, несколько надутого молчания.