е так, как задумывалось, — можете не сомневаться, обычно так и происходит! И последующие сто лет будут наполнены великими идеями с катастрофическими последствиями! Уж поверьте моему слову. Но мы стараемся что-то делать, как видите… О вашем же конкретном завтрашнем случае я вам все рассказал. Если авантюра господ-офицеров Трубецкого, Пестеля и прочих удастся, то через десять лет Россия как единое государство, которое мы с вами знаем и любим, перестанет существовать. В этом уж можете быть абсолютно уверены — мы проверяли.
Кстати, нечто подобное произойдет и в конце следующего, двадцатого века. Тогда тоже будет много слов о свободе и демократии. Да только неуемные амбиции «ключевых игроков», так сказать, опять чуть не доведут страну до краха. Но тогда это будет поправимо. Время все же будет другое. А вот если бы эти события произошли в начале девятнадцатого, — Синицын театрально воздел руки кверху, — тогда это была бы национальная катастрофа! Так что помните, Кондратий Федорович, это будет национальная катастрофа! Перекресток истории — завтра! И вы направляете ее ход! Решение, естественно, все равно остается за вами, но… я надеюсь…
— Да-да, — Рылеев как будто очнулся от спячки, — вы можете быть уверены. Восстание завтра… не состоится!
Надевая шляпу и перчатки, Синицын как-то засуетился. Рылееву показалось, что он захотел скрыть нахлынувшие на него чувства. И вдруг странный посетитель вытянулся в струнку и по-военному отдал честь Рылееву:
— Господин подпоручик! Я до конца дней своих буду ценить те несколько часов, которые мне посчастливилось провести в вашем обществе!
«Получилось несколько мелодраматично, зато правдиво», — грустно подумал про себя Синицын.
В ответ на него вопросительно и даже с некоторым удивлением глядели большие серые глаза совсем молодого еще человека. Борис Борисович действительно был очень взволнован. Не говоря больше ни слова, он развернулся и вышел на улицу.
Рылеев не спешил затворять за ним дверь. Морозный воздух приятно холодил его разгоряченный лоб. С Петропавловской крепости ахнули орудийные залпы. «Три часа пополудни, — машинально подумал Рылеев. — Какой бесконечно долгий день!»
Снег прекратился. Теперь поднявшийся с залива ветер прилежно мел мостовую снежной поземкой. Еще долго Рылеев глядел вслед странному гостю, который, надвинув на глаза шляпу и запахнувшись в плащ, не оглядываясь, шагал по Синему мосту в сторону Сенатской площади.
Глава седьмая
На дороге, протянувшейся от форта Росс на юг, в сторону Испанской Калифорнии, показалась довольно живописная группа всадников. Дмитрий и Марго вели своих лошадей под уздцы, а Фимка восседал на кауром мустанге. Лошадь была приземистая, неоседланная на индейский манер, и длинные Фимкины ноги почто доставали до земли. Друзья, видно, над чем-то потешались. Судя по смущенной Фиминой улыбке — над ним, как всегда. Фимка был облачен в полное индейское одеяние, которое составляли светло-желтые штаны из тонко выделанной оленей шкуры, украшенные бахромой по швам, и нагрудная пластина в виде панциря, искусно составленная из раскрашенных в разные цвета косточек. На голове его было целое сооружение из перьев, которое двумя лентами-хвостами, тоже отделанными перьями, ниспадало ему за спину. На этом, собственно, Фимкин «костюм» и заканчивался. За время последних перипетий Фимка заметно постройнел. Бесследно исчез его животик. Легкий загар да семитские черты лица делали его практически неотличимым от коренных сынов Американской земли. Они, кстати, следовали сзади…
В полной боевой раскраске на некотором отдалении ребят сопровождала группа конных индейцев с Песней Ручья во главе.
Вдалеке на высоком утесе высился частокол форта Росс.
— А не передумаешь? — по-видимому, продолжая начатую ранее тему, спросил Фимку улыбающийся Дмитрий. — Пройдет пара лет — и захочется обратно, в цивилизацию. Что тогда, а?
— Да нет, Дим. Не захочется… — посерьезнев, отозвался Фимка. — Мне тут… Ну, как бы вам сказать… Мне тут хочется и жить и умереть!
— Ну, Фимка, умереть тебе тут так просто не дадут. — Марго вновь перевела на шутку чрезмерную патетику момента. — С такой-то охраной!
Все невольно повернулись в сторону индейцев и Песни Ручья, которая со своим эскортом продолжала следовать на «вежливом» отдалении, таким образом давая друзьям возможность проститься наедине. Выглядела она, надо признаться, очень эффектно! Настоящая индейская принцесса-воин! Видя, что друзья повернулись в ее сторону, она приветливо помахала им рукой.
— Ну, разве только от полового истощения, — не удержалась Марго.
Все опять прыснули.
— Да ладно тебе, Марго, — добродушно ухмыляясь, отмахнулся Фимка. — Я серьезно! Только здесь я понял истинный смысл поговорки «всему свое время». Так вот — я нашел свое ВРЕМЯ!
На этот раз все замолчали. Ребята шли некоторое время, погруженные каждый в свои мысли. Дорога извивалась между виноградниками с одной стороны и персиковыми садами с другой — той, что ближе к океану. Как обычно, трещали цикады. Дорога в этот воскресный день была практически пустынна. Все население Русской Америки, как обычно, собралось в форте на традиционный базарный день.
— Ну, а вы-то что? Что дальше? — наконец нарушил молчание Фимка.
— Да есть мысли, — переглянувшись с Марго, отозвался Дмитрий. — Ты знаешь, всю жизнь любил историю. И всю жизнь думал: эх, вот если бы в тот момент да это! А вот в этот другое! И вот теперь — представляешь — появилась реальная возможность! Да разве можно от нее так просто отказаться?!
— Дим, опять ты за свою идею Великой России с Русской Америкой, — неожиданно возразила Марго. — Может, мне кто-нибудь объяснит, а зачем России столько земли? Ну что вы все прицепились — Америка, Америка! Да ну ее, на самом-то деле! Не лучше ли превратить в сад сначала то, что имеешь?
— Не знаю… Может, и лучше, — улыбаясь, кивнул Дмитрий, — но и разыграть другой вариант очень хочется. Как в шахматах. И потом, мы ведь ничего не меняем. Мы создаем альтернативную реальность!
— Слушайте! А что, если вы в их, американской истории, что-нибудь подкорректируете? — вдруг воодушевился Фимка. — Чтобы они не были такими гондонами!
— Эк ты, брат, куда хватил! — со смехом закатила глаза Марго. — Для этого, Фимка, нам надо в средневековую Англию отправляться. Это в той «консерватории», по-видимому, надо что-то менять.
— А что, попробуйте! Может, удастся привить им хоть какие-то человеческие качества, чтобы здесь потом не изуверствовали, а?
— Да ладно тебе, — примирительно усмехаясь, отозвался Дмитрий. — Если уж по справедливости, то «изуверствовали» не только они и не только здесь. Свою историю-то вспомни, о Отважный Покоритель Прикладов! К сожалению, это у нас, «человеков», в крови, наверное… Все мы потомки Каина… Но как говорится, «ход ваших мыслей мне нравится». — Дмитрий остановился и дружески похлопал Фимку по коленке. — Быть тебе, Фима́ка, Верховным вождем!
Все опять рассмеялись. Фимка обернулся на свою «группу сопровождения».
— А то, может, передумаешь? — скорее, чтобы закончить затянувшееся прощание, неуверенно произнес Дмитрий.
Фимка повернулся и, улыбаясь, посмотрел на друга.
— Чтобы «что»?.. Чтобы завтра снова пойти на работу? — Сарказму в Фимкином голосе не было предела. — Да нет уж, я лучше тут… повоюю. Может, что и изменю… к лучшему. Причем заметьте — естественным путем!
И он с обожанием вновь посмотрел на свою «амазонку», которая, наконец, приняв постоянные оглядывания за приглашение присоединиться, отделилась от группы индейских всадников и сдержанным галопом направилась к ребятам.
— Понимаю тебя, — протягивая Фимке руку, произнес Дмитрий. — Ну что ж, тогда бывай…
Но Фимка, будто вдруг что-то вспомнив, схватил руку Дмитрия и повернулся к Марго, вовлекая ее тоже в беседу.
— Слушайте, ребята, оставьте мне «Полароид», а? — с надеждой в голосе и вертя головой от одного к другому, выпалил Фимка. — Я тут… аккуратно!
— Ну, смотри, — доставая из сумки фотоаппарат, усмехнулась Марго. — Чуть что — сам знаешь! Хоть съешь, а чтобы никакая археологическая экспедиция потом не нашла…
— Не извольте сомневаться! — обрадованно воскликнул Фимка, хватая аппарат и с удовольствием поигрывая им в руке.
— Слушайте, ребят, — вмешался Дмитрий, — а давайте без шуток договоримся, где ты его, Фима, для нас припрячешь.
— Точно! — обрадовался Фимка. — Слушай сюда…
Несмотря на старания Дмитрия, прощались друзья еще долго. Присоединившаяся к ним Песня Ручья подлила масла в огонь, и девушки даже всплакнули, как полагается.
Наконец Фимка помахал на прощание и поскакал со своей принцессой к «своим». Больше он уже не оглядывался — наверное, чтобы не выказать своих чувств. Через мгновение и он, и остальные всадники, двигаясь в сторону индейской деревушки, скрылись вдали.
Всхлипывая, Марго прижалась к Дмитрию, и ребята еще долго стояли на опустевшей дороге, застыв в объятиях. Пока Дмитрий не нажал на кнопку айфона…
Глава восьмая
Над скованной морозом Невой мрачно зависло низкое зимнее солнце. Солнечный лучик, случайно вырвавшийся из морозной мглы, коротко и как бы нехотя блеснул иглой адмиралтейского шпиля и сразу же вновь спрятался за свинцовую тучу…
Площадь перед Зимним дворцом являла собой картину абсолютного хаоса. Строящиеся в каре в одном месте и распадающиеся в другом ряды военных. Стук копыт по брусчатке адъютантских лошадей. Ржание, свист городовых, беготня, ругань теснимых и попадающихся под руку прохожих. Силой останавливаемые у сооруженных на скорую руку баррикад гражданские кареты. Невообразимая сумятица! Город был словно на осадном положении.
Застывший, как на параде, по приказу какого-то не в меру ретивого начальника и, по-видимому, забытый взвод барабанщиков в характерных для Преображенского полка зеленых мундирах с красными обшлагами рукавов самозабвенно рассекал дробными очередями сухой морозный воздух.