Во второй карете ехали две фрейлины и их камеристки. Чем эти леди, ненамного уступающие возрастом папеньке, провинились перед Альфредом? Я полагала, что Альфред приставил их ко мне для надежного присмотра, но я же ясно выразилась, что ночевать порой придется в чистом поле, в палатках, на низких лежанках и тонких матрасах, которые сейчас приторочены к крышам. На случай недопонимания я повторила то же самое дамам лично, на что они сделали презрительный книксен и поджали губы.
Первую ночь мы провели в городке, где имелась гостиница с приличными комнатами. Одна из дам настояла, что будет ночевать со мной вместе, и я решила пока не возражать.
Вторую ночь я собиралась провести в поле, в палатках, как и обещала. Фрейлины закатили истерику дуэтом.
— Ваше Величество, вы не смеете, не смеете!
— Леди Скейл, я предупреждала, что намереваюсь ночевать, разбивая палаточный лагерь.
— Мы полагали, что вы шутите в своей обычной манере!
— Разве я когда-нибудь шутила таким образом?
Дамы ненадолго замолчали. Действительно, словесными розыгрышами я никогда не увлекалась.
Все то время, пока солдаты ставили палатки и разводили костер, я выслушивала крики, увещевания и нотации. Леди Скейл требовала, чтобы мы отправились в баронский замок, который совсем недалеко, чуть в сторону от нашего пути.
— Только если вы останетесь у барона, миледи, — отрезала я и ушла к костру, над которым вешали котелок.
При виде этого зрелища поднялся новый стон.
Я поискала глазами Клотильду. Завернувшись в плащ, она сидела на камне и читала книгу, которую Хелен подсвечивала для нее сверкающими шариками. Будем надеяться, что ни одна, ни другая не станут злиться на меня за такие условия. Их расположение мне понадобится.
После ужина, за которым я рявкнула, чтоб страдалицы не портили аппетит остальным, я выдержала новый бой: в палатках мы будем ночевать так же, как ехали в каретах: я — с Клотильдой, Хелен и Дагни, фрейлины — со своими камеристками, но мои церберы вознамерились сторожить меня по ночам по очереди. Мне же необходимо было, чтобы они привыкли: когда лагерь разбивается в поле, ночевать со мной в одной палатке они не будут.
— Леди, — обратилась я к обеим. — Вы считаете, что я способна отправляться на поиски приключений по окрестным лесам?
— Да, Ваше Высочество, — мгновенно ответили дамы нимало не смутившись.
Чтоб их химера покусала! Иногда репутация играет против меня. Учитывая, что в одну из ночей между посещением одного и другого храма я действительно собиралась прогуляться по окрестностям, такие подозрения были для меня весьма неудобными.
— Леди, если я решусь на таковую глупость, поверьте, ваше присутствие в палатке меня ничуть не остановит. Я всего-лишь усыплю вас магическим порошком, которого в моем походном наборе снадобий более чем достаточно.
— Вы не посмеете! — начала леди Скейл, а вторая вытаращила глаза, поскольку однажды уже проспала в кресле с утра и до вечера, когда намеревалась сопровождать меня в казармы и громогласно вещать о безнравственной молодежи во время моих экзерциций с гвардейцами.
У порошочка есть неприятные последствия — невероятная жажда. В пути пить воду, а затем просить остановить карету каждые четверть часа будет невозможным. Однажды испытав порошок на себе дама позволила пробиться росткам благоразумия:
— Ваше Высочество. Мы полагаемся на ваше здравомыслие, но если выяснится, что мы ошибаемся, в данных нам Его Величеством полномочиях значится возможность развернуть экспедицию назад.
Это было бы некстати. Но мне нужна всего одна ночь, и вовсе не сегодняшняя.
— Леди Шеперон, эту ночь я собираюсь проспать на лежанке внутри палатки, может быть, после обсуждения нового романа господина Ангустана с Ее Высочеством Клотильдой. Не в ваших интересах разрушать нашу компанию.
Фрейлины поджали губы, сделали книксен и приказали солдатам нести их сундуки в одну палатку.
Упомянутый роман стал двенадцатой книгой господина Ангустана и нашумел в обществе из-за личности автора и истории, связанной с публикацией. Сюжет его состоит из путевых заметок группы скучающих холостяков, ни разу не выезжавших дальше столичных предместьев, которые решили посетить провинциальные городки. Автор представляется одним из путешественников и едко проходится по взглядам на жизнь этой компании, вполне типичным для их круга, показывает их поверхностными и весьма недалекими персонами, которые не раз попадают впросак, и только находчивость главного персонажа их выручает. В конце книги выясняется, что персонаж, от лица которого описывалось путешествие — переодетая женщина.
Хозяин издательства, дочитав рукопись, потребовал изменить концовку. По его мнению не может женщина быть столь хитроумной, чтобы морочить голову мужчинам, выдавая себя за одного из них, и ему нужны веские доказательства обратного, чтобы опубликовать роман как он есть. Автор немедленно поинтересовался, почему же за двадцать лет знакомства издатель не увидел, что под именем Ангустана скрывается директриса столичного пансиона. Издатель не верил, и даже развязанный шейный платок, под которым не оказалось кадыка, его не убедил. Поверил он, когда его друг-лекарь провел освидетельствование "господина Ангустана" в отдельной комнате. Назавтра госпожа директриса пришла заключать новый контракт уже в своем облике — в платье и с шиньоном, но имя на обложке позволила оставить прежним. Роман пришлось допечатывать, чтобы удовлетворить спрос, поскольку оправившись от шока издатель позаботился, чтобы история стала известна широкой публике. Вскоре в популярнейшей газете вышла статья, высмеивающая моду на шейные платки.
Мы с Клотильдой, действительно, обсудили и книгу, и историю. Надеюсь, гвардейцы не слышали всех эпитетов, которыми мы награждали мужской пол.
Глава 8
Храм оказался унылым и скучным местом, но обращалась к богине я искренне. Я просила успеха в своих начинаниях, особенно в тех, которые произойдут со дня на день, как только мы спустимся к югу и достигнем перекрестка с дорогой, что идет в Эдачию. В тех краях должно будет поехать посольство, и если Фортуния мне поможет, произойдет это не в октябре, а позже, когда щедро политые дождями дороги замерзнут.
Фрейлины молились поодаль, и судя по взглядам, которые они на меня бросали, их просьбы были противоположны моим. Что ж, посмотрим, кого больше любит Фортуния.
Следующие две ночи мы провели в гостиницах. Я настояла на прогулке, Клотильда меня поддержала, Хелен была полна энтузиазма посмотреть новое место, и благородным леди пришлось вышагивать по мостовой за нами. Процессия растянулась едва ли не на квартал — впереди лейтенант Джонс, чью скуку скрашивала разговорами Хелен, за ними мы с Клотильдой, дальше брюзжащие тетушки и замыкали шествие четыре гвардейца. Я не хотела привлекать внимание во время променада, но и лейтенанты, и фрейлины настояли на моей защите. Теперь только штандарта с Малой короной не хватало, чтобы объявить всем: идут принцессы.
А мне так хотелось почувствовать себя снова бесшабашной девчонкой, как три года назад, когда я еще могла выбираться на улочки столицы по подземному ходу! Вместе с Катрионой и с Сабиной мы надевали скромные городские платья и выскальзывали из подземного хода. Мы брали брата Сабины с собой, чтоб не возбуждать подозрений — три приличные девицы не могут разгуливать без сопровождения. Сабина надевала ему на глаза черную повязку, чтоб он не узнал наших тайн, и снимала, когда мы уже стояли в подворотне недалеко от дворца. Брат Сабины был на два года ее младше и старался изображать из себя взрослого, пряча ребяческий восторг от таинственных побегов. Как же мне снова вырваться из клетки...
Я подняла голову с загорающимся фонарям, чтоб скрыть набежавшие слезы. Я вырвусь, обязательно. Непременно. Или сломаю крылья о клетку и умру.
* * *
Еще во дворце мы с Джонсом расчитали, как нам двигаться, чтобы ко времени остановки оказаться недалеко от пересечения трактов. Я не говорила ни ему, ни остальным, зачем это нужно. Джонс, конечно, подозревал, что дело нечисто, но один раз приняв мою сторону, когда с товарищами вытаскивал Кардисса из кустов, держался той же линии и дальше.
Мы ехали по западному тракту с севера на юг, который шел вдоль скальной гряды. К этому тракту подходит дорога, по которой должно ехать посольство, и дальше углубляется в ущелье между скал. Установить артефакт нужно как можно выше.
Чтобы завтра к вечеру оказаться на месте, сегодня мы снова должны ночевать у дороги.
Гвардейцы привычно установили защитные и тревожные артефакты, разбили палатки, развели костер и начали готовить кашу. Фрейлины с лицами невинных страдалиц удалились в палатки, где они обычно оставались до ужина. Для нас, благородных леди, раскладывали столик и стулья, но я предпочитала взять свою миску и присесть рядом с гвардейцами, несмотря на косые взгляды от стола.
Закончив с кашей я отдала посуду Дагни и решила найти магичку. Мне нужно было предупредить ее, чтобы она хорошо выспалась этой ночью. Сегодня весь день она зевала и пыталась спать в карете, объяснив, что ночью разминалась с магическими упражнениями, чтоб не терять форму. Но завтра ей предстоит трудное дело. Мы пока ни о чем не предупреждали Хелен — чем позже узнает, тем меньше шансов, чтоб ненароком сболтнет при леди-соглядатаях или тех гвардейцах, кто не так предан мне, как троица лейтенантов. Я уверена, что и среди охраны есть не только агенты Лентса, что еще не так страшно, но и доносчики Альфреда.
Я не нашла Хелен нигде — ни у стола, ни в палатке, ни вокруг. Дагни тоже ничего не знала. Может быть, гвардейцы видели, куда она ушла? Бродить девушке в одиночку не самая хорошая мысль.
У "лейтенантского" костра сидели Динкс и Даргс. Джонса, на удивление, не было.
— Господа, вы не знаете, где леди Клаудс?
Только совершенно наивный и неискушенный в отношениях человек не понял бы, почему молодые люди быстро переглянулись и наморщили лбы, пытаясь подобрать слова. Как можно более невинным тоном я поинтересовалась: