Михалыч пожал плечами и кивнул в сторону своего партнера по команде:
– Вон Тарасов у нас все записывает после игр и тренировок, пусть он, если так надо, значится тренером.
Дело, конечно, было не только в том, что Анатолий Тарасов записывал ход тренировок. Обязанности у играющего тренера были довольно многообразные и хлопотливые: нужно было и составлять расписание тренировок, и получить форму и инвентарь, а для этого – всем известно – приходится иногда основательно побегать, и обеспечивать своевременный выезд на игры и бог знает, что еще. И Михалычу не очень хотелось взваливать такой груз себе на плечи.
И это тоже было великолепно, потому что иначе – кто знает – наш хоккей, может быть, и не получил бы такого незаурядного тренера и не стал бы тем лучшим в мире хоккеем, который мы знаем и любим.
В 1968 году Тарасов был уже много лет старшим тренером ЦСКА и тренером сборной страны – многократного чемпиона мира. Человек он крутой, властный. Рассеянно выслушав своих помощников, рекомендовавших ему восемнадцатилетнего Харламова, он произнес фразу, которую многие потом вспоминали:
– Ну, вот, еще один метр с кепкой. Зачем он нам?
Анатолий Владимирович – человек темпераментный-часто пользуется в разговоре преувеличениями. Харламов, конечно, богатырем не был, но и «метром с кепкой» назвать парня ростом 174 сантиметра и весом 72 килограмма было трудно. Помощники привели его к хоккейному самодержцу. Тот остренько посмотрел на Харламова, пожал плечами и сказал:
– Ну что ж, хочешь рискнуть – давай. Пробьешься – молодец. Не пробьешься – винить некого будет. Тебе в армию по годам пора?
– Пора.
Валерия призвали в армию, но первое время в жизни его мало что изменилось. Разве что теперь он играл не за молодежную, а за первую мужскую команду армейского клуба и иногда тренировался с мастерами основного состава.
Слова старшего тренера «Пробьешься – молодец» были далеко не пустой фразой. В основном составе армейской команды блистали в те годы великолепные мастера: чемпионы мира, Европы и Олимпийских игр Анатолий Фирсов, Виктор Полупанов и Владимир Викулов. У Фирсова обводка, скорость, бросок, игра в пас могли служить учебным пособием. Полупанов выделялся бойцовскими качествами и мастерством в комбинационной игре. Викулов был непревзойденным мастером паса, снабжал партнеров точнейшими передачами и в то же время сам немало забивал.
Играли Юрий Моисеев, Евгений Мишаков и Анатолий Ионов, считавшиеся самой быстрой тройкой в мире.
Выступал еще Вениамин Александров. Его игрой вместе с сошедшими к тому времени Александром Альметовым и Константином Локтевым – грандов мирового хоккея – с мальчишеских лет восхищался Харламов.
Александров был удивительно быстр (он принес с собой скорость из русского хоккея), обладал непревзойденным кистевым броском. Мощный Альметов, хоть и был моложе партнеров, но звали его уважительно по отчеству «Давлетыч», стал тараном тройки и ее снайпером, а неутомимый Локтев – ее «мотором».
Не один год это была первая тройка клуба и страны, тройка-лидер, тройка, которая может только сниться наставникам команд неспокойными ночами. Именно этой тройке-эталону искал замену старший тренер ЦСКА. Искал и не находил. Только с приходом Харламова звено, наконец, появилось.
Новое поколение хоккейных болельщиков не видело этих мастеров, и многие задаются вопросом, а как, интересно, сыграли бы они с нынешними асами ледовых площадок. Может, не столь они были и велики, и лишь ностальгия немолодых любителей хоккея по своей юности приукрашивает их таланты? Увы, время течет, и никогда тройка Альметова не сыграет против тройки Ларионова. Но не так ведь далеки те годы, и помнят в деталях игру незабываемых наших виртуозов и могут сравнивать ее с игрой сегодняшних мастеров. Помним и мы. И свидетельствуем: то были мастера действительно экстра-класса, которые ни в чем не уступали нынешним своим преемникам, а кое в чем, может быть, и превосходили их.
Как-то одна американская телекомпания попыталась использовать компьютер, чтобы при помощи электроники смоделировать схватки современных боксеров с бойцами предыдущих поколений.
Может быть, когда-нибудь мы сможем посмотреть на экране телевизоров игру, скажем, ЦСКА образца восемьдесят пятого или девяностого годов против ЦСКА образца семидесятого года. А пока что будем полагаться на память, на коллективную память великого братства любителей хоккея, свято хранящую имена, лица и игру своих любимцев.
Играли уже и будущие партнеры Валерия – Борис Михайлов и Владимир Петров. Появились в составе В. Еремин, А. Смолин, Ю. Блинов, Б. Ноздрин, Е. Деев и другие. Что называется «на подходе» было уже целое звено юных дарований: Юрий Лебедев, Вячеслав Анисин, Александр Бодунов.
Вот в таком-то высшем хоккейном обществе и предстояло найти свое место восемнадцатилетнему пареньку. И не так уж трудно понять скептицизм старшего тренера ЦСКА, когда помощники сватали ему щупленького юношу.
Валерий Харламов выходил теперь на тренировки, как другие игроки выходят на решающий матч чемпионата мира. Даже стоять рядом, скажем, с Фирсовым было непросто. Уверенность в себе подвергалась гигантским перегрузкам. Он видел поистине цирковую ловкость, с которой тот обращался с шайбой и клюшкой, чарующую непринужденность всех его движений и еще острее осознавал, что ему еще ох как далеко до хоккейных гроссмейстеров.
А тут еще вес! Да, вес. Каждый из нас, даже те, кто не слишком успевал в школьной физике, помнят, что энергия движущегося тела, в том числе и тела хоккеиста, зависит от скорости и массы. И если скорость у Харламова была более или менее сравнимой со скоростями мастеров, то массы ему явно не хватало.
Стоило стокилограммовому Александру Рагулину вытянуть руку, как Харламов натыкался на нее, как на противотанковый надолб. Отставлял Владимир Брежнев ногу – и Харламов совершал воздушный полет.
Внешне Валерий не выходил из себя, он вообще человеком был довольно спокойным. Но тогда он сказал себе, что раз природа не наделила его фигурой Старшинова, он научится проходить могучих защитников не в лоб, а за счет ловкости и скорости. Не знал Харламов, что тренер ЦСКА в то время решил сделать ставку на крупных ребят. А решения этого человека увлекают его, и в своем энтузиазме он не желает считаться ни с какими препятствиями.
Владимир Петров тогда играл в команде «Крылья Советов» в тройке «трех Владимиров», как ее называли: Владимир Городецкий – Владимир Петров – Владимир Марков. И вот Петров приглянулся наставнику армейцев, он несколько раз ездил к Петрову домой в подмосковный Красногорск, уговаривал перейти в армейский клуб.
«Крылья Советов» тренировал Владимир Кузьмич Егоров. Он просил коллегу-тренера не разрушать его лучшую тройку, дать Петрову еще поиграть в «Крыльях». Но как мы уже сказали, Тарасов не признавал препятствий. Владимир Петров в конце концов оказался в армейском клубе.
Мы не присваиваем себе права выставлять героям этой книги отметки по поведению. Тем более что Петров стал всемирно известным хоккеистом именно в армейском клубе и именно под началом Тарасова. Стал бы он им, останься Петров в «Крыльях»? Кто знает…
Кулагин и Ерфилов продолжали ходатайствовать за Харламова.
– Давай попробуем, – предлагал Тарасову Кулагин, – паренька в игре.
В октябре 1967 года в Новосибирске, когда москвичи бесповоротно выигрывали у «Сибири», на льду появился Харламов. Дебют его прошел более чем скромно. Не было ни цветов, ни аплодисментов, ни поздравлений.
– Ничего особенного, – равнодушно полол плечами Тарасов, – какой-то «Конек-горбунок». – Подумал немножко и добавил: – Давай-ка его в Чебаркуль вместе с Гусевым.
В небольшом городке Чебаркуль, что находится в живописном уголке Челябинской области, базировалась хоккейная команда Уральского военного округа «Звезда», которая играла тогда в третьей группе.
Александр Гусев, впоследствии защитник мирового класса, которого канадские и американские специалисты считают равным прославленному Бобби Орру, нарушил спортивный режим. На «перевоспитание» он был отправлен в Чебаркуль.
Идею фирм-клубов, дочерних команд, тесно связанных с главной командой, от профессионалов НХЛ у нас в числе первых переняли в ЦСКА. Здесь широко пользовались так называемыми стажировками.
Вот в такую дочернюю команду «Звезда» и отправились Гусев с Харламовым.
В общем, если отбросить деликатное слово «стажировка», это был первый в жизни девятнадцатилетнего Валерия крупный щелчок по носу.
Как он пережил его?
С каким настроением ехал в далекий Чебаркуль? Знал ли он слова Владимира Петрова о том, что это только называется «стажировка», а на самом деле мало кому удавалось вернуться из хоккейной ссылки.
Сам Харламов спустя много лег так и не ответил на эти вопросы. Он лишь пожал плечами и сказал нам:
– Послали – поехал. Верил ли, что вернусь? Наверное, верил.
Мы склонны думать, что все было гораздо сложнее. Ведь никогда не был он апатичным, равнодушным человеком, безразлично относившимся к своей судьбе. Иначе не стал бы он так яростно тренироваться, не стал бы уплотнять свои дни до предела, чтобы совместить уроки в школе, тренировки, игры. И это в беспечные юные года, когда вокруг столько задорных девчонок и интересных кинофильмов.
Конечно, он был огорчен. Конечно, в мечтах все виделось другим. Конечно, это была неудача. Но спорт, как это ни странно, развивает в человеке, помимо других положительных качеств, и философское отношение к жизни, эдакую спортивную мудрость. Ведь всегда выигрывать нельзя, хотя к этому надо стремиться. Уметь проигрывать так же важно, как и выигрывать. Везение – штука переменчивая. Гораздо надежнее – высокий класс. Но если не веришь в себя, в спорте делать нечего.
Валерий рассчитывал на свое мастерство, а духом не падал никогда. Вовремя поддержал и Саша Гусев.
– Нос кверху, парень, – сказал он. – Все еще впереди, мы вернемся.