— Будь это действительно так, она попала бы в неловкую ситуацию.
— Не сомневаюсь, что ей и так несладко.
Следуя за кузиной, полковник Хебден аккуратно пригнулся, чтобы не удариться о дверной проем, и потому не попытался продолжить разговор.
Гости все прибывали. Более солидные из них стояли между клумбами на пружинистых лужайках и с преувеличенным интересом рассматривали великолепные кустарники, которыми славился сад миссис де Курси, в то время как другие делали вид, что вовсе не глядят на накрытые столы, расставленные под сенью плакучего вяза. Не считая огромного серебряного кофейника, украшенного ракушками, венками и мифологическими фигурками в разно- образнейших позах, угощение надежно укрыли от мух и от глаз сетки, унизанные гирляндами из мелких хрустальных бусинок так щедро, что складки-долины позеленели от таинственности, снежные их пики восхитительно обнажились. Пока одни гости предавались восторгам, которые обычно пробуждает в душе подобный сад, а другие переживали, правильно ли застегнуты у них пуговицы и следует ли им здороваться с Джонсами, миссис де Курси относилась ко всему с неизбежным юмором, расхаживая между гостями в дорогом платье и отказываясь мириться с разделением полов, будь то леди, занятые беседой о шляпках и домашних заготовках, или джентльмены, желавшие обсудить шерсть и погоду. Таково было мастерство хозяйки, что вскоре все перемешались, самых же немногословных она мигом настроила поиграть в крокет.
— Я не переживу, если нам не хватит молотков! Может быть, мистер Рэнкин поищет в маленькой беседке позади чайных кустов? Я вижу, что он человек толковый.
Юные девушки заржали как лошадки.
Со всем своим опытом за плечами и прохладным южным бризом ей в помощь, хозяйка не могла не преуспеть. Людям простым, вроде достойных торговцев с супругами и деревенских джентльменов-скотоводов, их простота не давала задуматься над тем, не слишком ли миссис де Курси аморальна, в то время как люди ее круга всегда были чересчур заняты собой, чтобы это заметить. Таким образом, ее принимали по неведению и по сговору, что ее вполне устраивало. И все же порой она замирала в рамках условностей подобно надменной лилии и, ловя на себе восхищенные взгляды любителей бисера и блесток, знала, что скорее предпочла бы летний coup de grace.
— Сегодня меня почти никто не разочаровал. — Она нахмурилась, поглядев на полковника.
— Моя дорогая Эффи, — рассмеялся он, — если я тебя разочаровал, то виной тому мое несовершенство. Учись мириться с людскими недостатками!
— Во всяком случае, вот и обещанный сюрприз! — указала его кузина, придав обычным словам восхитительно трагический пафос.
— Ба! Мэри! — проревел полковник и бросился обнимать свою племянницу.
Та успела позабыть приятный запах, свойственный ее дядюшкам, отцу и всем приличным мужчинам, и потому смутилась, однако не забыла предупредить, чтобы он не помял ее нарядную шляпку.
— Да ну! Неужели ты так выросла? — воскликнул полковник Хебден.
— И мисс Тревельян, которая любезно согласилась сопровождать Мэри из школы.
Теперь он заметил женщину в сером платье, которую миссис де Курси поняла с первого взгляда, причем неверно. Полковник, привыкший ступать осторожно, подходя к гнездам и водопоям, чтобы не хрустнуть веткой и не спугнуть добычу, продолжал мастерски расспрашивать племянницу об успехах в учебе. Покамест он полностью игнорировал ее школьную учительницу.
В том окружении, к которому она уже не принадлежала, Лора Тревельян чувствовала себя как дома. Мало кто ее узнавал. Вновь прибывшие в колонию, коих здесь было большинство, ничего о ней не знали, те же, чье положение давно упрочилось, думали только о своих достижениях и не обращали внимания на жалкую неудачницу. Это суждение света Лора приняла без малейшего стыда. В самом деле, в своем положении она нашла массу преимуществ, ведь теперь, совершенно утратив все связи, она смогла видеть более глубоко и беспристрастно, и часто ей нравилось то, что она видит, будь то предметы неодушевленные, вроде тарелки с искусно приготовленными розовыми меренгами, или, в случае с человеческими существами, молодая женщина, пытающаяся с лихорадочной элегантностью скрыть свою беременность.
Поправив палантин, перчатки и маленький зонтик с бахромой, та с вызывающим видом подошла к школьной учительнице и заметила:
— Ну и встреча, Лора! Маменька со слов миссис Боннер решила, что ты отреклась от мирской жизни.
— Ну и встреча, Уна, — кивнула Лора, — если миссис Прингл вообразила, что я ушла в монастырь, она крупно ошибается.
Затем две подруги посмеялись вместе. Если миссис Макалистер смеялась чересчур долго, то лишь потому, что Лора ей никогда не нравилась, а теперь еще и проиграла в игре под названием жизнь. Наступил момент предъявить супруга, что Уна и проделала в качестве доказательства своего триумфа; и в нем Лора признала того самого подающего большие надежды молодого скотовода с пикника на мысе Пайпер. Чего же более могла желать Уна? Разве только того, чтобы жизнь шла своим чередом.
— Представляю, как счастливо тебе живется в Кэмдене, — сказала Лора.
— О да, — вынуждена была признать Уна. — Хотя нам предстоит еще многое переделать. Ох уж этот дом! Вдобавок термиты, чуть ли не в каждой щелке сидят.
Загорелый гигант, супруг Уны, стоял, уперев кулаки в бедра, и ухмылялся. Зубы у него были крупные и редкие, и Лора на них загляделась.
— И одиноко, — продолжила Уна Макалистер, внимательно глядя на Лору Тревельян. — Ты не поверишь, но и в Кэмдене может быть одиноко!
Супруг Уны едва не порвал по швам свой превосходный сюртук.
— Скоро у вас родится ребенок, — утешила Лора.
Уна вспыхнула и упомянула клубнику. Супруг последовал за ней с терпением человека, привыкшего уговаривать стадо овец пройти в ворота.
После этого Лора Тревельян в сером платье осталась стоять посреди гостей, и могло бы показаться, что на сей раз миссис де Курси не преуспела в своем начинании, однако вскоре к одинокой женщине пружинистым шагом подошел полковник Хебден и объявил без всяких предисловий:
— Мисс Тревельян, мне было бы очень интересно поговорить с вами на одну тему, если вы уделите мне десять минут.
Зная, что он и есть ее мучитель, Лора Тревельян до сего времени даже не смотрела на полковника Хебдена. Лицо у него было доброе, хотя останется ли оно таковым в дальнейшем, зависело от того, добьется ли полковник своей цели.
— Сомневаюсь, что смогу удовлетворить ваше любопытство, — тотчас ответила мисс Тревельян и сложила руки в замок. — Я слышала, вы желаете меня расспросить. Я бы с удовольствием, но…
Они скорее шли строевым шагом, чем прогуливались, и во рту у нее теснились строго регламентированные слова.
— Я не желаю ни бередить старые раны, ни вторгаться в вашу личную жизнь, — так же высокопарно проговорил полковник.
Несмотря на свою деревянность, он продолжал твердо шагать к маленькой беседке за чайными кустами, которую приметил заранее. Школьная учительница, подчиняясь необходимости, пыталась за ним поспевать и шла почти наравне, как мужчина. Она была довольно смуглой, но приятной наружности.
— Благодарю за заботу, — сказала она. — Однако уверяю, ваша деликатность в данном случае неуместна. С мистером Фоссом я была знакома всего пару дней, даже часов, если быть точной.
— На самом деле, мисс Тревельян, — кивнул полковник, кладя руку ей на поясницу, чтобы проводить в беседку, — составить впечатление о человеке можно и за пару часов. Впрочем, если вы не хотите делиться со мной впечатлениями, разве я смогу вас принудить?
Они продолжали стоять, хотя там было несколько скамеек и маленький неотесанный столик, заходившие ходуном, когда мужчина и женщина вошли в беседку.
— Мне не известно почти ничего! — заверила Лора.
Или же ей известно почти все, подумал полковник.
Они присели. Они положили руки на столик перед собой.
— Кроме того, — проговорила она, — учитывая, что мои воспоминания не вполне приятны, мне не хотелось бы рассказывать плохого о том, кто уже мертв или может быть мертв. Однако я точно знаю, что мистер Фосс обладал некоторыми нежелательными, я бы даже сказала ужасными качествами.
— Это чрезвычайно интересно! — оживился полковник.
— Иначе, — добавила она, — я не поверила бы в то, что он всего лишь человек.
Если бы такое сказала миссис де Курси, полковник бы понял, что здесь следует отпустить шутку.
Учительница облизнула губы.
— Качества столь ужасные, — добавила она, — заставляют задуматься, не склонны ли мы воспринимать их в соответствии с тем, что знаем о себе. Ах нет, я имела в виду немного другое! Я хотела сказать — предполагаем.
Женщина разволновалась. Она была очень молода и красива, однако заметно постарела, причем недавно. В полумраке беседки ее темные глаза поблескивали. В них стояли слезы.
— Считаете ли вы, что упоминаемые вами злополучные качества могли подействовать на людей под его командованием раздражающе и ослабить влияние главы экспедиции?
Взгляд ее заметался. Вот теперь она попалась. Маленькая беседка была сооружена весьма искусно из тесно сплетенных прутьев. Запах в ней стоял нежилой.
Она не смогла ни ответить ему, ни поднять глаз. Пауза затягивалась. Тишина становилась гнетущей, и вдруг женщина не выдержала и воскликнула:
— Вы с готовностью отрезали бы мне голову, если бы от моей крови был толк!
— Я делаю это не ради себя. Это ради мистера Фосса.
— Мистер Фосс уже стал историей!
— История неприемлема, пока не просеешь ее в поисках истины. Иногда добиться этого почти невозможно.
Женщина опустила голову. Вид у нее стал совсем несчастный.
— Да, невозможно, — согласилась она. — Все ложь! Там, где есть люди, всегда будет ложь. Я не знаю правды о самой себе, хотя порой она приходит ко мне во снах.
— Хотите расскажу, что я знаю? — с интересом спросил полковник. — Про Фосса. Или же вам безразлична судьба человека малознакомого?