Все идет, как запланировано. Я искренне восхищаюсь Рексом: он поставил действие, наполненное ощущением скрытой угрозы. Актеры преображаются на глазах: пара движений, скупые жесты – и вот уже девушки вызывающе накрашены, а мужчины агрессивны, хитры и похотливы. Снова дымят потушенные прежде сигареты, и по комнате расползается сизый чад. В бокалах плещется ядовитого цвета жидкость с подтаявшими кубиками льда. В ушах пульсирует оглушительная музыка. Шум, голоса, визгливый хохот.
Входит Майк. Он не уверен в себе и растерян. Вертит головой, замечает меня и нерешительно приближается. Я отчаянно мотаю головой. Напрасно. Я шепчу, что не могу с ним поговорить, кошусь в сторону Пузана, который расселся в кресле, похожем на трон.
Пузан кивком подзывает Майка к себе. Советует хорошенько отдохнуть и расслабиться.
– Выбери другую девочку. Зачем тебе эта? Корчит из себя невесть что, а всего-то дешевая обколотая шлюха.
Майк что-то возражает, пузан ухмыляется.
– Взгляни, у нее же ломка. Выпросит у моих мальчиков дозу и послушно за это отсосет, да и клиенты уже ждут. Они платят хорошие деньги, так что малютке Шанталь придется немножко потрудиться.
Подручные сутенера волокут меня в заднюю комнату. Сквозь открытую дверь Майк видит гигантскую кровать, на которой сплелись в один колышущийся узел обнаженные тела. Он видит, как мне связывают руки и срывают одежду. Ко мне приближается старуха: глаза густо подведены черным, высокомерный взгляд, в руке шприц. Я кричу, извиваюсь, пытаюсь вырваться, но хватка у громил крепкая. Игла вонзается в кожу. Бандиты срывают с меня бюстгальтер и швыряют на кровать. Пузан командует:
– За работу!
Поворачивается к Майку, ухмыляется – и захлопывает дверь.
Тут в игру вступает Рекс. Его персонаж – Дружелюбный Гость. Он отзывает Майка в сторону и объясняет, что сутенеру не нравится, когда «девочки прокручивают собственные делишки».
– Что ты на ней зациклился, парень, другие малышки ничуть не хуже.
То и дело хлопает дверь: в заднюю комнату входят все новые клиенты. Оргия продолжается.
– Да плюнь ты на нее! – говорит Дружелюбный Гость. – У этого хозяина не забалуешь. Сама виновата, нечего было выделываться.
Наконец, сцена оргии подходит к концу. Я сползаю с кровати и пробираюсь в дамскую комнату – привести нервы в порядок и успокоиться, и снова смотрюсь в зеркало.
– Считала себя элитной дамой для особых клиентов? – спрашиваю я у отражения. – А на самом деле всего лишь дешевая шлюха у хозяина на привязи.
Я настраиваю себя на дальнейший спектакль. Размазываю грим и тащусь обратно в заднюю комнату. Старуха со шприцем выводит губной помадой ярко-красную надпись «Шлюха» у меня на спине и «Свинья» на груди. Связывает мне руки спереди, надевает собачий ошейник и отдает поводок одному из громил. Меня волокут в гостиную; вечеринка в полном разгаре.
Теперь надо, спотыкаясь, пройти через зал, изображая наркоманку.
Прикрываю глаза и повторяю мантру, которую всегда твержу перед выходом на сцену: «Ты боец! Ты сможешь!»
Шаг вперед. Гости расступаются; на меня направлены десятки взглядов. Вокруг кричат и улюлюкают, все в полном восторге. Я твержу себе: «Не плачь! Не показывай им свою боль!»
Заставляю себя смотреть прямо на на них. Голова поднята, на лице никаких эмоций. Их взгляды пронзают меня насквозь. Как же эти люди мечтают сорвать с меня все мои защитные покровы, уязвить, изодрать в клочья душу. Сейчас это не люди – толпа, и в своем злом торжестве они чувствуют себя безнаказанно. Они жаждут стать свидетелями окончательного падения. Противостоять им – на это уходят все мои силы.
Внезапно один из громил резко меня толкает. Я теряю равновесие, падаю на пол. Его напарник хватает меня за поводок, рывком поднимает. Толпа в восторге. Кто-то говорит: «Правильно. Будет знать». Мерзкая старуха протискивается вперед и выдыхает сигаретный дым прямо мне в лицо. На мгновение я ловлю взгляд Майка. Он смотрит, не в силах отвести глаза. Я вижу в них сострадание. И благодарна за это.
Я унижена не притворно – на самом деле. Жестокость толпы почти осязаема. Мы с Майком по-прежнему держимся друг за другом взглядом… И тут карга хватает меня за ошейник, тянет к себе и с яростью плюет в лицо.
Ведь предполагалось, что Майк примет участие в травле? Но он не хочет, он потрясен тем, через что мне приходится пройти, – и это придает сил.
Все-таки в нашем жестоком мире остались еще доброта и человечность.
Третий, заключительный акт драмы. Те же участники, только действие переместилось в приватный стрип-клуб. Там, в соответствии со сценарием, мне предстоит пройти последнюю стадию унижения.
Я по-прежнему топлесс. С остекленевшим взглядом извиваюсь у шеста, делаю ртом непристойные движения и вижу, как в уголках глаз у Майка появляются слезы. Тут я теряю контроль – не могу сдержать слезы, они текут и текут по щекам. Глаза застилает пелена, но я не прекращаю двигаться – на автопилоте. Вращая бедрами, погружаясь в падение, наслаждаясь им… я вращаю бедрами снова и снова… падаю… Громилы волокут меня с подиума, и в голове только одна мысль:
Слава богу, все закончилось.
Мы всей труппой празднуем удачное завершение спектакля. Сидим в кафе «Буэна Виста», потягиваем кофе по-ирландски, смотрим рабочие записи и слушаем поздравления Рекса.
Он заказывает всем еще по одной и поднимает бокал:
– За Тесс, нашу роковую красотку!
Все хлопают.
Громилы уже не громилы, а милые заботливые люди. Пузан и карга оказываются мужем и женой – они признаются, что давно следят за моим творчеством.
В час ночи, когда я уже собираюсь сесть в арендованный автомобиль и ехать домой, Рекс сообщает, что по дороге из стрип-клуба Майк спроси мое настоящие имя и номер телефона.
– Он распсиховался, когда я отказал. Пришлось напоминать ему, что ты профессиональная актриса и это просто роль. Он твердил, что все понимает, – однако потребовал с меня обещание, что я передам его просьбу. – Рекс протягивает мне визитную карточку. – Сказал, что будет ждать твоего звонка. Ты ему ужасно понравилась, и он очень надеется на встречу.
Я мотаю головой.
– Ему нужна Шанталь. Не Тесс.
– Он милый. Куда приятнее, чем твой Джерри…
Мы смеемся. Потом договариваемся о времени, когда Рекс проведет со мной первую репетицию «Монолога».
– Жду с нетерпением, – говорю я.
– И я. Мне нравится идея постановки, и есть кое-какие предложения.
На прощанье Рекс меня обнимает.
– Сегодня тебе досталось. Такая уж роль. Ты молодец, Тесс, и чертовски храбрая.
– Интересный опыт, – отвечаю я. – Настоящее приключение. Но в конце я сорвалась – слезы были настоящими.
Он гладит меня по щеке.
– Не знаю никого, кто справился бы так отлично.
– Спасибо. Но, пожалуйста, Рекс, пусть в следующий раз для меня найдется роль госпожи.
Тогда, у шеста, и я, и Майк обливались слезами – только причины были разные. Майк – от жалости к Шанталь, а я – от эмоционального переполнения: мне требовалось высвободить боль.
На мосту пробка, я смотрю на центр Окленда – темные городские башни, озаряемые светом почти полной луны.
С момента своего переезда я часто думала, зачем люди ходили к Шанталь Дефорж. Что она могла им предложить, какие потребности удовлетворяла? Сегодняшние события помогают мне найти ответ на этот вопрос: если им довелось пережить испытание вроде того, через которое прошла сегодня я, пережить и не сломаться, – возможно, они испытывают те же чувства, что сейчас испытываю я.
Да, это похоже на правду: если Шанталь давала своим клиентам возможность заново пережить унижение, а затем преобразовать боль в эротические ощущения и чувство освобождения, – то да, это могло помочь. Боль, предлагаемая госпожой, стирала иную боль. Не удивительно, что они снова и снова просили о сеансах, платили деньги, а после испытывали благодарность. Она давала им то, что ценится выше всего на свете: силу жить дальше.
Глава 11
Вена, Австрия. 6 апреля 1913, воскресенье
В округ цветет весна, воздух ароматен и свеж, но настроение у всех угрюмое – чувствуется приближение войны.
На скамейке напротив Вотивкирхе сидит все тот же молодой человек. Он нервничает. Рядом с ним лежит небольшая туго завязанная папка из плотного картона под мрамор. Появляется Лу, на ней просторный плащ, кажется, она торопится… Это ее последний день в Вене, и потому фрау Саломе спешит. Через час ее ждут на прощальный коктейль в дом к Фрейду.
Она замечает молодого человека и делает шаг ему навстречу. Он встает и приглашает даму присесть рядом. На нем новые туфли и защитного цвета грубая егерская куртка.
– У меня только пять минут, – говорит Лу. – Я была твердо настроена больше с вами не видеться, но последнее письмо заставило меня передумать. Вы умоляли о встрече, писали, что вам надо сказать мне нечто важное. Пожалуйста, скажите сразу и лучше покороче. Меня ждут в другом месте.
Молодой человек кивает, он держится крайне учтиво.
– Во-первых, спасибо, что пришли, очень вам признателен. Я попросил о встрече, поскольку узнал о вашем отъезде. Я и сам через месяц уезжаю – с момента нашей прошлой беседы ситуация изменилась. Мне наконец удалось разобраться с наследством отца, так что я получил свою долю и поправил дела. Скоро я уезжаю в Мюнхен, буду поступать в Академию искусств. А если начнется война, как многие думают, то лучше служить в немецкой, чем в австрийской армии.
Лу гадает, к чему он клонит. Молодой человек продолжает:
– То, что я с вами познакомился, – очень для меня важно. Мы беседовали всего три раза, однако наши встречи навсегда останутся в моей памяти. Я никогда не забуду ни вашу доброту, ни готовность слушать и давать советы. Я приготовил для вас прощальный подарок, маленький знак признательности.
– В этом нет никакой необходимости: что бы я ни дала вам, я ничего не ожидала взамен.