– Честно говоря, мне ее подход показался оскорбительным. Но Скарпачи, кажется, понимает. Он думает, что убийство как-то со всем этим связано.
– Ты рассказала ему о том, что я следил?
– Нет пока.
Джош качает головой.
– Но ты хочешь меня в это втянуть?
– Ты уже втянут! Если ее действительно убил кто-то из клиентов, твоя помощь могла бы быть неоценимой.
– А я тебе повторяю, что видел не всё. Только те сеансы, насчет которых она просила. Игры в денацификацию она держала в секрете. Я всего один раз видел ее в израильской форме, случайно. Она забыла отключить связь. Очень эффектная!.. А с чего Скарпачи решил, что это клиент?
– Вполне разумная версия. Вопреки твоему представлению, он всерьез настроен выследить убийцу. Не хочешь помочь?
– Я подумаю. – Он тянется к телефону. – Позволь, я тебя сфотографирую?
– Для Королевы Кубков? – Он кивает. Я отрицательно качаю головой. – Давай так. Ты звонишь Скарпачи, рассказываешь все, что знаешь, – и я не только позволю сделать фото, но и приду в студию и соглашусь позировать. И вишенка на торте – приглашу тебя на премьеру моего нового представления. Да, и вот еще: ты дашь мне на время «Королеву Мечей»?
– Запросы у тебя, однако.
– Великолепный портрет. Я бы очень хотела любоваться на него, когда захочу.
– Допустим, я соглашаюсь. Тогда ты разрешаешь изобразить себя как угодно?
– Конечно. Хоть стервой, хоть ведьмой. Вполне привычный образ.
Он улыбается, направляет на меня камеру.
– Готова? Раз, два, три!
Мы вместе возвращаемся к дому. По дороге я рассказываю ему о ночном посетителе.
– Во время той страшной грозы я проснулась от удара грома. Вспыхнула молния, и я увидела, как через окно над моей постелью таращится парень в плаще с капюшоном. Снова вспыхнула молния, а его уже нет.
– Что-то сомнительно. Как бы он туда пробрался? Между твоим этажом и крышей дверь заперта. Да и зачем ему туда лезть в такую погоду?
– Утром мы осмотрели крышу вместе с Кларенсом. Обе двери были открыты. А еще можно попасть на крышу с соседнего здания.
– И куда, по-твоему, он делся?
– На крыше есть закутки, где можно переждать дождь.
– Ты хочешь сказать, что нашелся придурок, который забрался на мокрую крышу, просто чтобы полюбоваться на то, как ты спишь?
– Как бы странно это не звучало. И, возможно, не первый раз. Может, он каждую ночь смотрит. Я же не знаю. Я тогда перепугалась настолько, что ушла спать в гостиную. А ты взялся бы сделать жалюзи на окна, чтобы я могла их сама открывать и закрывать?
– Конечно, только это довольно дорого. Восемьсот пятьдесят, включая материал.
Мы уже дошли до дома.
– Оно того стоит. Когда ты позвонишь Скарпачи?
– Может, встретимся втроем? Он будет задавать мне свои вопросы, ты позировать, а я работать?
– Не слишком много для одной встречи?
– По мне, так самый раз.
Я звоню Скарпачи, и говорю, что уговорила Джоша поделиться информацией.
– Только он настаивает, что будет писать меня во время этого разговора. Довольно странно.
– Хочет обеспечить свидетеля? Не знаете, почему?
– Рамос произвел на него отвратное впечатление. Джош уверен, что полицейское расследование – простая формальность. Он вообще копов недолюбливает. Сейчас зарабатывает на жизнь тем, что делает для кафе и ресторанов картины в стиле Леже и Матисса. Называет это имитацией, но, думаю, в прошлом он не просто имитировал.
Я рассказываю детективу о сенсее Курте, о том, как странно тот отреагировал, когда я завела разговор о Мари.
– Словно испугался, что я знаю об их договоренности. Вы говорили, что уже встречались с ним, но может стоит еще раз все проверить?
– Правильно сделали, что сказали, Тесс. Надеюсь, мы вскоре увидимся.
Прогон «Монолога» проходит хорошо, и Рекс почти не делает замечаний. Я созваниваюсь с Грейс. Мы назначаем дату: десятое июня, четверг, восемь часов вечера. Шампанское и бутерброды заказаны, обслуживающий персонал нанят, приглашения будут разосланы.
Я возбуждена и немного нервничаю. Звоню доктору Мод, приглашаю ее на спектакль.
– Джерри тоже будет, сможете на него посмотреть. Будут еще режиссер Рекс, сосед-художник Джош, детектив Скарпачи и пара старых друзей.
– Уверены, что хотите включить в список мозгоправа Мод?
– Совершенно уверена. Хочу собрать всех в одном месте.
Джош стоит у моей двери со стремянкой и «Королевой Мечей».
– Надо замерить габариты. И вот, принес картину.
Он заходит в гостиную и замирает.
– Ты нашла колесницу!
– Она хранилась у Кларенса, и он мне ее отдал. Великолепная, верно?
– Ты превращаешь это место в мавзолей… в музей Шанталь.
Он прислоняет «Королеву» к кресту святого Андрея, отходит, и мы вдвоем любуемся композицией.
– Отлично смотрится. Если бы я знал, что колесница у Кларенса, то попытался бы выпросить ее для себя. Интересно, что еще из ее вещей он заныкал? Пару раз мы с Шанталь заглядывали к нему в берлогу, и я заметил, как он на нее смотрел… особенно. Как на чудо. Собственно, она такой и была.
Джош подставляет стремянку к потолочному окну в гостиной, что-то измеряет и, потом повторяет весь процесс в спальне. Параллельно объясняет, как будут устроены жалюзи: если дернуть за шнур, светонепроницаемый черный велюровый экран опустится, натянется и закроет стекло.
– Шанталь здесь держала много разного, чтобы создать у клиентов ощущение достоверности. – Он показывает мне, где она держала медицинскую каталку и столик с инструментами для гинекологических манипуляций.
– Манипуляций?!
– Она считала, что хороший реквизит – половина дела, способствует созданию правильного настроя. Темные подвалы, вроде того, где она работала с Рысью, ей страшно не нравились. Она хотела работать в «чистом, хорошо освещенном помещении».
– Чем больше я про нее узнаю, тем интереснее.
– Что-то происходило в ее голове, что-то такое, чем она не хотела делиться. Когда мы разговаривали, она вроде и внимательно слушала, но в тоже время думала о чем-то своем.
Джош говорит, что жалюзи будут готовы через неделю. У двери он медлит.
– Я поднимался на крышу, Кларенс мне разрешил. Он в полном расстройстве, что обе двери оказались не заперты. Ты права: там есть место, где можно переждать грозу. И перепрыгнуть с соседней крыши тоже можно. Но если там и был кто-нибудь, он наверняка поднялся по внутренней лестнице. Кларенсу надо поставить сигнализацию, камеры в вестибюле и на лестничных площадках. Правда против этого якобы возражает его тетушка – поскольку может пострадать аутентичная историческая отделка помещений. Кларенс пообещал снова с ней поговорить на эту тему, но у меня ощущение, что только пообещал.
– С чего ты решил?
– По-моему, здесь происходит что-то мутное. Видела, по вестибюлю все время снуют китайцы в темных костюмах? Если с ними здороваешься, едва кивают. Вряд ли они придут в восторг от видеонаблюдения.
– Думаешь, криминал?
Джош пожимает плечами и интересуется:
– А ты не думаешь, что на крыше был Кларенс?
– Боже! Надеюсь, что нет.
Но мысль уже засела в моей голове.
Отправляясь на пробежку вокруг озера Лэйк-Мерритт, я часто встречаю бездомного, расположившегося на углу Четырнадцатой и Эллис-стрит. Чернокожий старик – я слышала, как его называли Джейком, – всегда приветствует меня громким «Здорово, цыпочка!» и беззубой улыбкой. Сегодня он куда-то толкает свою тележку, загруженную пустыми банками из-под пива. Я, как обычно, машу ему, но он не реагирует.
И только когда я оказываюсь совсем близко, шепчет:
– Поаккуратнее с тем зеленым, цыпочка.
Я приглашаю Скарпачи подняться ко мне. Клетка-камера вгоняет его в ступор.
– Это наследство Шанталь? – интересуется он.
Я киваю и показываю ему «Королеву Мечей»
– А это ее портрет. Работы Джоша.
Скарпачи застывает перед картиной, словно посетитель музея – перед Матиссом.
– Как живая. А я видел ее только в морге. – Он вертит по сторонам головой. – Теперь понятно, почему вам здесь понравилось. – Внимательно рассматривает мое чернильное творчество. – Дама-психиатр, которая меня обследовала, показывала нечто в этом роде: странные картинки со странными существами. Но, поскольку я хотел вернуться к оперативной работе, то все больше помалкивал.
Я рассказываю ему о камерах и микрофонах, которые установил Джош по просьбе Шанталь, – и с помощью которых он наблюдал за сеансами, когда у нее были какие-то опасения.
– То есть он свидетель ее встреч с клиентами. Как давно вам об этом известно?
Признаюсь, что довольно давно.
– Пожалуйста, на будущее: не надо ничего от меня скрывать, ладно? Откровенно, так откровенно.
Тогда я упоминаю инцидент во время грозы, и он настораживается.
– Вы заметил эти камеры на потолке? Я пришлю специалиста, пусть проверит помещение.
– Это обязательно?
– Ради вашей безопасности. Если кто-то за вами следит, лучше выяснить это побыстрее.
Он звонит своему специалисту и предлагает продолжить разговор на улице.
– На случай, если жучки все-таки есть.
Мы идем в сторону Оклендского музея, и Скарпачи рассказывает про убийство в Сан-Хосе:
– Я поговорил с детективом, который вел то дело. Рысь была права: пули из тела вытащили. Отсюда следует, что убийца использовал засвеченное оружие. Или ему так нравится собственная пушка, что он не желает ее светить.
– То есть убийца все-таки полицейский?
– Может быть. Но у жертвы, за исключением рода занятий, не было с Шанталь ничего общего. Англичанка, среднего возраста, работала в нижнем ценовом сегменте. Была обнаружена мертвой в своем «подземелье» – если так можно назвать замызганное полуподвальное помещение в Восточном Сан-Хосе. Дверь не заперта, следы борьбы отсутствуют. Детектив решил, что ее убил клиент. И да, некоторые копы тоже ходят к профессионалкам.
– То есть никаких совпадений.