— Да так, ничего особенного, — отвечает Оливер.
— Ладно тебе. Что я, не вижу, когда у человека проблемы?
Они в постели. Путей к отступлению нет.
— Он всегда таким был.
— Сначала этот Глин, — задумчиво говорит Сандра. — Теперь этот Ник Хэммонд. Твой прежний партнер, верно? А Глин был женат на сестре жены Ника? Ну, той, что умерла?
Куда деваться. Оливер признался: да, это так.
— И тут вдруг им всем разом понадобилось тебя видеть. Вскрылась какая-то история?
На мгновение Оливеру захотелось рассказать ей все. Мол, видишь ли, вся заварушка началась из-за того, что Глин нашел старое фото, которое сделал я, при взгляде на него ясно, что у Ника одно время был роман с женой Глина, Кэт. Он тут же понимает, что ничего рассказывать не станет. Голые факты лишь искажают и пародируют правду. Да, они повествуют о том, что случилось, но также сбивают с толку, путают. Ибо не расскажут, каким был Ник, каким был Глин и, самое главное, какой была Кэт и как она жила. Без необходимого балласта сведений о каждом, о том, как тогда обстояли дела, голые факты дают лишь скудную картину и вызывают естественную реакцию. Он точно знает, что по этому поводу скажет Сандра.
Она ждет. Видимо, это — один их редких случаев, когда Сандра решает-таки порасспрашивать Оливера о его прошлом. Он заметил ее целеустремленность.
— Просто им надо кое-что прояснить, — говорит он. — Уточнить кое-какие даты и тому подобное.
— Это как-то связано с издательством? — спрашивает Сандра. — Деловой вопрос? — Тон ее делано безразличен.
Оливер не умеет и не любит лгать. Вот и теперь он дергается:
— Ну, в определенном смысле, да… Если честно, не совсем. Косвенно, иными словами.
Воцаряется многозначительное молчание.
— Ясно, — говорит Сандра. Затем: — Этот Глин — весьма примечательный мужчина. И обаятельный. Говоришь, ученый?
— Ага, — Оливер притворно зевает. — Слушай, любимая, я устал, как собака. Наверное…
— А его жена, — продолжает Сандра. — Ну, та, которая умерла. Кэт, кажется? Она не произвела на меня никакого впечатления, кроме того, что была удивительно красива. Значит, вы были близко знакомы?
Теперь Оливер понимает: хватит. Чтобы успокоить, умиротворить ее, он кладет ей на бедро ладонь и отворачивается с притворным усталым вздохом, в надежде, что подействует. Спустя несколько мгновений Сандра отворачивается и умолкает.
Оливер еще долго не может уснуть. Они толпятся у него перед глазами — Ник, Глин, Элейн. А более всего — Кэт; он видит и слышит Кэт ясно и отчетливо. «Привет, Оливер! — говорит она, влетая в его кабинет-сарай в старые добрые времена. — А где все?» Она сидит на подоконнике в доме Элейн и заплетает Полли косу. Вот она рядом с Ником на той злополучной древнеримской вилле, и он поднимает фотоаппарат. И когда он постепенно пересекает грань между бодрствованием и сном, она все равно не уходит, но теперь она очень молода — девочка-Кэт, которую он не знал, — и говорит о любви. Он не может разобрать ни слова.
Глин и Майра
Сегодня день рождения Глина. Он вспоминает о нем только тогда, когда видит дату в утренней газете. Глин никогда не любил дни рождения. Но прекрасно знал, сколько ему лет — шестьдесят два года. Напоминание о неизбежности старения ему не особо понравилось. Время — его рабочий инструмент, это да, но если применять его к себе, точно кто-то пакостно хихикает за спиной: мол, все смертны, и ты, как оказалось, не исключение.
Суббота. Выходные он планирует посвятить бумажной работе и подготовке к написанию статьи. Всяко полезно. В последние дни Глин пребывает в странном состоянии. И понимает это, потому что видит, что не может работать, как обычно, что усердие дается ему ценой волевого усилия, что ему стало трудно собраться с мыслями и он порой не может уследить за их направлением. Он, который всегда мог работать в любых условиях — работа была его движущей силой с тех пор, как он себя помнит. Теперь все изменилось. Он подолгу пялится в экран компьютера, не поворачивает страницы книги в руках, читает, не понимая ни слова из прочитанного.
Кэт. Все из-за нее. Вместе с тем что-то случилось с прежним желанием винить ее. Острая необходимость уличить ее во лжи, двуличности и связях с сонмом неизвестных любовников улетучилась. Встречи с Клэйвердоном и его приятелем и четой Хепгуд, разговор с любезным хозяином портрета Кэт подорвали его целеустремленность. Осталось чувство неловкости и даже стыда. Его больше не интересуют ни то, что она могла натворить, ни те, с кем… Даже Ник, как он с удивлением обнаруживает, его практически не интересует.
Он думает о Кэт. Она заслоняет ему экран, застит страницы. Он ее слушает.
В передней звенит звонок. Это Майра. Торжественно улыбаясь, она вручает ему подарок — довольно милую фарфоровую безделушку ранневикторианской эпохи. И то и другое он принимает со всей подобающей вежливостью, но ее визит явно неуместен. Совсем неуместен. Негласное правило их отношений предполагает, что встречаются они только у нее. До этого она бывала в этом доме всего раза два или три. Столкнувшись с ней в университете, он удостаивает ее вежливым приветствием, точь-в-точь таким же, каким встречает любого другого коллегу; без сомнения, кое-кто знает об их отношениях, но зачем лишний раз афишировать? В тех редких случаях, когда они выбирались куда-нибудь вместе, он намеренно искал место подальше.
Глин проводит ее на кухню и угощает кофе. А что ему еще остается? И говоря по правде, с ее появлением у него улучшается настроение. Противное ощущение жалости к себе, вызванное лишним напоминанием о собственном возрасте, чувство одиночества совсем ему не свойственны — ему, который всегда так тщательно охранял свое личное пространство.
Майре за сорок; долгое время она была замужем, но Глин совсем не желает знать ни об этом браке, ни о том, отчего он распался. Она красива зрелой красотой, темноволосая и жизнерадостная, в подходящие моменты ее присутствие подбадривает его, придает ему сил. Каковые моменты обычно выбирает он сам — за несколько лет отношений Майра четко уяснила для себя их границы. Если поначалу она и задумывалась о более прочном союзе, то теперь оставила всякую на него надежду. Так же как и Глин понимает, что, если Майре подвернется кто-нибудь более подходящий, ему придется отступить. Он нечасто задумывается об этом, а если и задумывается, спокойно решает, что просто поищет кого-нибудь другого.
Глину нравится секс с Майрой, да и она ясно дает понять, что и ей тоже. Они достаточно близки для тех, кто — как они всячески подчеркивают — спит друг с другом исключительно ради обоюдного удовольствия. Когда он с Майрой, он не допускает мыслей о Кэт. Не потому, что Майра не может заменить Кэт, скорее потому, что ей никогда не стать для него тем, чем была Кэт.
— Ты, наверное, работал, — извиняющимся тоном говорит она.
— Ну да.
Услышав в голосе Глина нехарактерную для него нерешительность, Майра тут же за нее ухватилась:
— Такой день чудесный.
Он замечает: да, так и есть. И начинает понимать, к чему она клонит. Пару минут спустя ее план начинает ему нравиться. Пикник. Прогулка на свежем воздухе. Может быть, обед в местном пабе. Или же (как выясняется, она неплохо подготовилась) есть тут поблизости одна старинная усадьба, и как раз сегодня там открыто. Но, наверное, ты там уже побывал.
Он там не был. И, сказать по правде, совсем не возражал против того, чтобы съездить и взглянуть. Майре повезло. Он соглашается, удивляясь самому себе. Но сначала ему надо-таки посидеть за письменным столом — срочные письма, знаешь ли.
Майру это абсолютно устраивает. Она найдет чем заняться. И в течение следующего часа она быстренько устраивает ревизию всем его чашкам и блюдцам. Отправляет в мусорное ведро заплесневевшие объедки из холодильника, собирает остальной мусор в пакет и быстренько пробегается по комнатам с пылесосом. Именно этого он всегда и боялся, когда речь шла о Майре, отчасти поэтому и не желал, чтобы она приходила к нему домой. Так что он ограничивается сухой благодарностью.
Она быстро понимает это и тактично извиняется.
— Боюсь, я слишком увлеклась. Ты же меня знаешь. — Так и есть, и она снова напоминает ему, что помимо альковных утех ее жилище манит его и домашним уютом. — А у тебя нет ни времени, ни желания, так? Куда только смотрит домработница! Конечно, будь здесь твоя жена…
Вот теперь она действительно перегибает палку. Говорить о Кэт запрещено. Глин отрезает:
— Кэт не занималась подобными вещами.
Майра, естественно, в недоумении. Означало ли это, что Кэт брезговала домашними делами? А может, она была выше подобных пустяков? И она благоразумно отступает, извлекая дорожную карту и предлагая вместе разобраться, как проехать к усадьбе.
Глину становится ясно, что она тщательно подготовилась к этой экскурсии. Он восхищен ее стратегией и тактикой. Так застать его врасплох. Будь все проделано иначе, он бы точно сопротивлялся. Это снова напоминает ему о том, в каком он теперь состоянии. Поддался уговорам Майры, чего раньше никогда не было. Но в работе у него наметился такой очевидный застой, что он совсем не прочь повидать особняк, построенный, как он слышал, еще в четырнадцатом веке, так что в нем самом и окрестностях может найтись масса интересного и полезного.
Глин ведет машину. Майра с явным удовольствием указывает ему дорогу: рада-радешенька, что ее план удался. А может, успех сегодняшнего предприятия видится ей первым шагом к сближению с Глином, некоему более тесному союзу. В любом случае, она не обращает внимания на то, что он необычно тих, и болтает без умолку. Как всегда, ее болтовня поверхностна, она то и дело перескакивает с одной темы на другую; Глину, которого она привлекает не этим, ничего не стоит перехватить инициативу в разговоре, если он того пожелает. Но сейчас ему не хочется, и Майра трещит как сорока все время, пока прибытие в пункт назначения и необходимость быть гидом не заставляют ее замолчать.