м Вам каталоги моих выставок в Японии. Если они у вас есть, то не поставьте нам этого в вину.
Спешу сообщить Вам, Эрик Федорович, что Вы были первым ответившим нам на присыл «Энтелехизма». Вы ободрили наши порядочные усилия, затраченные на выпуск книги в «свет». У моей «музы» от Ваших комплиментов ей даже целый день горели щеки, а глаза были расширены. Полученную от Вас книжечку Ваших стихов я храню и предвкушаю удовольствие перечитать ее.
За «Ежика» мы приняли Вашего племянника. Кланяйтесь ему от нас.
Посылаю Вам последний кусочек американской художественной] жизни в прессе. Завтра иду смотреть Kubizm.
Жму Вашу руку. Привет от Марии Никифоровны.
NB. Если есть каталоги музеев, где упоминается мое имя, очень прошу выслать мне. А также, если встретите книги или газеты с фам[илией] «Бурлюк» – тоже. Взамен – в долгу не останусь.
D. В.
Дорогой Эрик Федорович.
Так приятно подумать о Вас сейчас, на берегу Гудзона, в остатках старинного индейского леса, когда пишу этюд с дерева зацветающего персикового, так по-домашнему устроившегося на нагорной полянке над водами речными. Вчера мы получили от Вас два письма, а также весточку завершения Вами Вашего труда о моем творчестве; в данном случае я говорю о двух листиках библиографии, являющихся передовыми вестниками скорого получения и остальной части рукописи. Меня и Марию Никифоровну написанное Вами, само собой разумеется, чрезвычайно интересует, и мы рукопись Вашу ожидаем с большим нетерпением. В ответ по пунктам на Ваше письмо спешим уведомить Вас,
1) что еще вчера мы перевели Вам через Амалгамейтед банк остававшиеся на счету издательства за книгу Рериха 21 дол[лар], пересылка денег по радио 1 доллар] 25, всего 22 д[оллара] 25, или на счету издательства Ваших денег за книгу Рериха остается 25 сентов.
2) Ваш труд по составлению первой в моей художественной карьере монографии обо мне расценивается нами чрезвычайно высоко. По получении рукописи мы сообразим возможную сумму гонорара, и некоторая часть его будет переведена Вам еще в мае месяце. Мы с нетерпением ожидаем также присылки Вами фотографических снимков с моих картин, и Ваши расходы с этой стороны также будут возмещены. Такая культурная поддержка моего творчества делает Вас нашим большим другом. Кроме гонорара за монографию обо мне, Вам будут высланы еще потом сто книг «Монографии Бурлюка», которыми Вы сможете распорядиться по Вашему усмотрению. Получили ли Вы пять долларов за статью в «Рус[ском] голосе» о Врубеле?
Хозяин газеты показывал мне этот чек уже очень давно. Путешествие Ваше в Новгород пошло в набор. Статья «О портретах Горького» взята издательством Марии Никифоровны Бурлюк для сборника «Красная стрела», где будет помещен ряд произведений пролетарских писателей Америки и видных писателей-модернистов из Советского Союза. Кроме того, у меня имеется Ваша статья «О графике», которая, будучи велика по размеру, к сожалению, не может быть использована. Я ее вышлю Вам обратно на днях. Также постараюсь найти номер газеты «О Врубеле», высланный Вам уже однажды.
Ваш отзыв об «Энтелехизме» первый и второй доставил и автору и издателю большое удовольствие. Если Вы желаете, то я могу выслать Вам какую-либо свою небольшую работу масляными красками. Напишите только, какого типа вы желаете иметь, в импрессионистическом или радикальном стиле.
Относительно старомодности, то вокруг поднялось так много молодых, что я сам не думаю уже о делении художников таким образом, если эстетически моим другом критиком Голлербахом картина может быть использована, то Бурлюк удовлетворен.
Письмо затянулось, в заключение «о размере»: он здесь диктуется необычайной дороговизной делания страниц. Страницу сделать (метранпаж, композиция) стоит доллар. Следовательно, если книжка 32 стр. – только композиция 32 доллара. Нет возможности увеличивать расход с этой стороны потому еще, что с числом страниц увеличивается расход также и на печатание, пропуск через машину и на приправке. Следовательно, чем больше формат, тем дешевле обойдется опубликование рукописи, а это нас интересует в первую очередь. Кроме того, Мария Никифоровна много занималась в России музыкой, и ей наш теперешний формат всегда приятно напоминает ноты. В этом отношении у нас на родине, где труд дешевле, само собой разумеется, больше простора. Нашему «пролетарско-бедняцкому издательству» приходится протягивать «ножки по одежке». В течение ближайших двух недель сделаю Вам набросок экслибриса и пришлю его клише.
В то время как мы беседуем с Вами на северной части острова Манхеттена, на описанной мной в начале письма поляне, наши сыновья на двое суток ушли в лес на остров Стэйтен, где они и ночевали. Ночи теперь еще очень холодные и сырые, и ночевка в лесу любителей природы тревожит Марию Никифоровну. Учатся они очень хорошо. Старший режет прекрасные скульптуры, но от чистого искусства его отвлекает горячее увлечение техническими работами.
Нежный привет Вам и Вашей супруге от меня и Маруси.
Давид Д. Бурлюк.
1930, июня, 24
Многоуважаемый, дорогой Эрик Федорович!
Книга «Искусство Д. Б.» тиснута и высылается Вам (25 шт.). Скоро, потом, после лета до 100 копий. О Рерихе и Р. Г. мы написали Вам подробно, исчерпывающе. Посылаем Вам маленькую статей[ку] о Маяковском, может быть, будет возможно ее где-либо пристроить, а также стихи о Днепрострое – нельзя ли где-либо их напечатать. Буду Вам признателен.
Распространение книг – возможно лишь дешевого типа: не более 25 сентов за копию. Т. ч. не зная, какие именно у Вас (по цене) книги, трудно ответить. Могу продать 40–50 экземпляров за зиму. Распространение книг во время моих лекций «рабочим», которые здесь отличаются зажиточностью… и скупостью. Печатание книжки о Рерихе задержано до осени – Н. К. не то в Индии, а вернее в Англии, его заподозрили (англичане) в коммунист[ической] пропаганде и в Индию не пустили было… Теперь не знаю.
Я еду через 2 дня на 1 месяц на берег моря. Семья свыше 2 месяцев будет у волн под синим небом. Работаю. Пишу стихи, красками.
Мария Никифоровна Вам кланяется. Привет супруге. Жмем Вашу руку.
Давид Давидович Бурлюк.
По возвращении] <после> лета подробные письма. Ждем Ваших. Они – радость.
1930, июля, 12
Милый Эрик Федорович!
Уехали на месяц от прелестей летнего Нью-Йорка на берег спокойного залива и захватили сюда с собой перед отъездом полученный «Город Муз» и монографию о А. Н. Толстом. Обе книги Мария Никифоровна прочитала вслух во время работы кистью, и о первом вчера отправили в «Рус[ский] голос» довольно обстоятельную статью. Я, должен сознаться, незнаком с Вашим творчеством, читал только Ваши чисто специальные по истории живописи труды и теперь на лоне голубовато-серого океана постигаю иные грани творческой личности. Проза мне Ваша очень понравилась. Меня подкупает та любовь к литературе, к стихии творческой, которая так сильна в Вас.
Из книги «Город Муз» я почерпнул много интересных сведений, тем более для меня занятных, что кое-кого из цзерсон, выведенных Вами, мне случилось встретить в моей жизни. Между прочим, осенью 1909 года Издебский, скульптор, – ныне в Париже – развернул грандиозную выставку «Салон», для которой вагонами были получены картины из Европы, и на этой выставке Александра Александровна Экстер познакомила меня с Гумилевым, спешившим на пароход, идущий в Африку. Ваша книга жтосле прочтения из куска живой жизни была превращена натюрморт и ныне изображается мной вместе с букетом: на веранде нашей дачи.
Монографию о Толстом мы читали на рыболовной пристани, я писал столбом стоящие в небе вечернем облака и старые лодки, наполняющие древний залив. Мне пришла в голову мысль просить Вас когда-нибудь, если представится удобный случай и возможным для Вас, составить небольшую монографию, посвященную моему творчеству в области литературной. Я давно уже пишу пером, напечатал большое количество стихотворений, Маяковский упорно назвал меня своим учителем и этим неоспоримо признал во мне некую наличность, вначале влиявшую и оформившую его исключительное дарование, меня многократно бранили, но никогда никто не пытался еще определить для меня какое-то место в обширном словаре рус[ских] писателей, основываясь на вскользь брошенных любезных строках Ваших об «Энтелехизме», мне почему-то кажется, что для Вас приемлемо маленькое деловое предложение издат[ельства] Марии Никифоровны] Бурлюк. Ваш труд будет опубликован в названном издательстве, как только будет получен манускрипт. О гонораре сумеем сговориться. Когда окончатся каникулы (7 сен[тября]) и мы вернемся в город, то приведем в порядок балансы наших дружеских предыдущих счетов. Напишите, желательно ли Вам получить для распространения в Советском] Союзе сто экземпляров авторских – книги «Искусство Бурлюка», или же по каким-либо причинам Вы считаете это неудобным.
Наша выросшая через океан эпистолярная дружба радует меня, интересной деталью является факт, что мы никогда друг друга не видали и неизвестно, придется ли когда свидеться. Мы заинтересовались весьма книгой Вашей «Письма В. В. Розанова к Э. Ф. Голлербаху». Нельзя ли прислать ее. Осенью я по почте направлю на Ваш адрес два моих небольших холста в надежде, что Вы сумеете выставить их на каких-либо выставках в Ленинграде, подобным образом я в прошлом году принимал участие в Японии на «Никакай» и «Никва». Жаль, что в заключение этого письма мы не можем сделать для Вас возможным услышать шум атлантических волн, которые сейчас доносятся в песчаной дюне, устроившись на которой, мы вели с Вами беседу. Волны шумят во всем свете одинаково, но в различных местах по-иному нам слышится этот шум.
Давид Давидович Бурлюк с приветом. Мария Никифоровна шлет добрые пожелания.
1930, сент[ября], 8
Дорогой Эрик Федорович!
В ответ на Ваше согласие написать монографию о моем творчестве в области поэзии спешим с Марией Никифоровной выразить Вам нашу радость. Размером не стесняйтесь, если книга будет в два или три раза превосходить «Искусство», то это не послужит препятствием к ее напечатанью нами. Ваш авторский гонорар будет выплачен как брошюрами, так и посильным количеством дружественных долларов. В октябре месяце мы надеемся выплатить Вам также и за «Искусство», шестьдесят экземпляров которого (шесть пачек по десяти книг) Мария Никифоровна отправила по Вашему адресу не