ней ухо и слышу пересекающие кухню шаги. Я задерживаю дыхание. Макс задерживает дыхание.
Ив открывает ящик, потом еще один, и еще. Открывает холодильник. Собирается готовить обед? Мы в ловушке. Не можем выбраться из гаража, пока она в кухне. Я молча стою в середине гаража. Глаза медленно привыкают к темноте. Единственный источник света – тонкие полоски сбоку штор и под гаражной дверью. Макс сидит на скатанном в рулон ковре, опустив лицо в ладони. Мы ждем. Мое внимание приковывает ковер, бордовые края которого высвечивает тоненький луч, падающий из угла окна.
Здесь целый ряд свернутых ковров, и все они замотаны в полиэтилен. Я обвожу взглядом загроможденное помещение, наконец видя полную картину. Коробки. Коробки с вещами Калеба. Словно ждущие грузовик для переезда или мусоровоз. Я столько вещей рассортировала и подписала. Ради чего? Они все теперь убраны в гараж, подальше от глаз, распиханы по углам. За коробками стоят несколько чемоданов, но я их раньше не видела. Может, в них вещи Мии или Ив? Я осторожно расстегиваю молнию на ближайшем чемодане и нахожу внутри мужскую одежду. Однако это одежда не Калеба. Это вещи Шона? Он не стал брать с собой все свое, и Ив, подобно мне, пришлось собирать фрагменты оставленной им позади жизни?
Позади Макса на подставке для инструментов лежат предметы, когда-то принадлежавшие либо Калебу, либо Шону, – позабытые и брошенные, наравне с оставленными здесь людьми. Некоторые из них мне знакомы: канцелярский нож, разные электронные устройства. Они вытащены из упакованных мной коробок, перебраны и переложены. По большей части это личные вещи Калеба.
Однако некоторые предметы я вижу впервые. Наверное, они принадлежали Шону. Похоже, тут собраны вещи, представляющие хоть какую-то ценность, которые можно продать. Мобильный без задней крышки. Мужское обручальное кольцо. Возможно, Шон оставил его, когда уходил, на прикроватной тумбочке в качестве последнего «прощай». Или в ярости бросил под ноги Ив, когда она выкинула его из дома.
Внизу лежит еще один предмет. Он плохо виден в темноте, и я ощупываю его – круглый, с цепочкой, – пока он не издает тихий звук. Я резко выпрямляюсь и отшатываюсь назад. Макс поднимается, словно почувствовав что-то в воздухе, в атмосфере гаража. Я ощущаю его приближение и выпускаю из руки круглый предмет. Макс берет его и подносит к свету. Это карманные часы. Очень знакомые. Они принадлежат мужчине, но не Калебу. Я видела их раньше, слышала позвякивание цепочки каждый раз, когда этот человек входил в комнату. Порванная цепочка скользит между пальцев Макса, ее тихое звяканье подобно музыке. Я точно знаю, чья эта вещь.
Карманные часы Шона
Эти серебряные карманные часы с порванной цепочкой принадлежат Шону. Вот что мне о них известно. Шон всегда ходит с ними. Их цепочка негромко позвякивает, как медальон на ошейнике кошки, возвещая о приходе Шона даже прежде его зычного голоса.
«Слушай свою маму, Калеб…» «Прими на себя часть ответственности за семью…»
Я на это фыркала, Калеб же напрягался всем телом, и я прямо чувствовала, как он внутренне ощетинивался. Как там он говорил Шону? «Куда ты деваешь деньги, Шон?» «Ты мне не отец». Что-то крылось за их выпадами друг против друга – весомое и серьезное, – но я не понимала, что именно. И правда в том, что даже не пыталась понять. Я позволяла Калебу отмалчиваться. «Просто не бери в голову, Джесса», – говорил он. Я и не брала.
У Шона была привычка открывать и закрывать часы в ладони, когда он раздумывал, что сказать. Он часто так делал, разговаривая с Калебом. Словно взвешивал возможные варианты: сказать, отстать, уколоть побольнее, слегка задеть. Наверное, однажды это привело к драке с Калебом. Потому как все сходится: порванная цепочка, лицо Калеба, последующие события.
Калеб должен был встретиться со мной и нашими друзьями из команды по бегу. Мы собирались поужинать в пятничный вечер в конце июля. Он не появился.
И не отвечал на звонки. Но мы были всего в миле от его дома, поэтому пока остальные после ужина лакомились мороженым, я отправилась к Калебу.
Первое, что я отметила, добравшись до его дома: все машины семьи стоят тут. А затем увидела самого Калеба, рассеянно спускающегося с крыльца с мусорным пакетом в руке. У ступеней он остановился и повернул голову в сторону. Слишком поздно. Я увидела синяк на его скуле. Свежий тонкий порез и вокруг него покрасневшую и опухшую кожу.
– Что случилось? – В другой раз я бы не обратила на это внимания. Калеб мог ушибиться, играя на улице в футбол, или Мия могла нечаянно стукнуть его головой. Но он попытался скрыть от меня синяк, и это было странно.
– Что ты здесь делаешь, Джесса?
– Мы сегодня собирались вместе поужинать, – напомнила я.
Калеб побледнел и отпрянул, когда я протянула руку к его кровоподтеку.
– Подрался, – слабым голосом сказал он. Я такого никогда от него не слышала. Он бросил взгляд через плечо: в дом, в приоткрытую дверь. Там, в темноте, маячила чья-то тень.
– С Шоном? – тихо спросила я, потрясенно вытаращившись. И снова уставилась в приоткрытую дверь. Тень исчезла.
Калеб медленно выдохнул, взял меня за руку и потянул в сторону.
– Я кое-чего наговорил.
– И он ударил тебя?
Калеб промолчал, стиснув челюсти.
– Твоя мама знает об этом?
Он снова кинул взгляд на дверь. Послышался тихий плач Мии.
– Она его выгнала.
«Наконец-то!» – подумала я. Но машина Шона еще стояла у дома.
– Не надо тебе находиться здесь, Джесса. Не сегодня.
– Он уезжает?
– Да, уезжает.
– Идем со мной, – взмолилась я.
Мне показалось, Калеб на секунду задумался, но потом закрыл глаза и отстранился.
– Не могу. Я должен быть здесь.
– Можно вызвать полицию.
– Нет. Пожалуйста, Джесса. Не звони в полицию. Не привлекай к нам внимания. Все закончилось. Точка.
– А если он вернется? Если он еще что-нибудь…
– Далеко не у всех идеальная жизнь с идеальными семьями, – осадил меня Калеб, и я вздрогнула от его слов.
Он словно видел во мне героиню из пьесы. Мой дом – декорации. Моя семья – действующие лица. Калеб сделал долгий успокаивающий вздох.
– Пожалуйста, не лезь в это, Джесса, – услышала я.
И я послушно ушла. Посмотрела в окно кафе-мороженого на Хейли, на улыбающиеся лица друзей, на их веселье и не вошла внутрь. Все мы для Калеба – персонажи из пьесы. Он не удосуживался даже заглянуть за внешнюю сторону нашей жизни.
Я позвонила брату и попросила его заехать за мной. Хейли в сообщении написала, что остаюсь у Калеба. Я сохранила его секрет, стала частью его. Позже я звонила узнать, в порядке ли он. Калеб не ответил на звонок, но поздним вечером прислал сообщение, что Шон уехал, а они с семьей собираются отдохнуть в горы Поконо – им нужно прийти в себя, – и он даст мне знать, когда вернется домой.
– Это часы Шона, – шепотом говорю я Максу во тьме гаража.
Забираю их из его руки и подношу к лицу. Между звеньями цепочки видны пятнышки ржавого цвета. Скорее всего, это кровь. Кровь Калеба? Спекшаяся и высохшая. Единственное, что от него осталось. И эти часы лежат тут, в гараже, наряду с собранными мной вещами, словно Ив и их собирается продать.
Я снова оглядываю притащенные сюда вещи – стоящие в темноте, за закрытыми окнами и запертой дверью. Одежда Шона все еще тут, в чемоданах. Тут и его карманные часы с обручальным кольцом. Рядом – коробки с вещами Калеба. Ковры свернуты и подготовлены на выброс. На часах кровь Калеба. Ив оголяет дом, обдирает его кусок за куском. И внезапно произошедшие события предстают перед глазами в другом ракурсе, под другим углом.
«Она его выгнала». «Да, он уезжает».
«Все закончилось. Точка».
А если все было совсем не так, как мне описал это Калеб?
«Не звони в полицию. Не привлекай к нам внимания».
У меня перехватывает дыхание, голова идет кругом. Я столько вещей перелопатила, столько мыслей передумала, пытаясь отыскать Калеба, которого, как я думала, знаю лучше всех. А в итоге обнаружила нечто ужасное, нечто такое, что и представлять себе не хочу. Калеб, что же ты натворил?
Ив в кухне отвечает на телефонный звонок:
– Спасибо, что перезвонили. Да, у меня есть крупногабаритные вещи, которые бы мне хотелось продать.
Слышно, как она что-то записывает. Нам нужно выбираться из гаража. Я насколько возможно тихо отодвигаю рулонную штору, но окна здесь только для вида, они не открываются. Их, конечно, можно разбить. Кинуть чем-нибудь в стекло и дать деру. Но Ив меня и со спины узнает.
Я вспоминаю, где находится электрощиток, и, направляясь к нему, ощущаю рядом с собой Калеба. Так же, как и он, одним движением ладони отрубаю электричество во всем доме. Затем возвращаю все выключатели в первоначальное положение и открываю гаражную дверь. Надеюсь, Ив решит, что произошел неожиданный и необъяснимый скачок напряжения.
Макс берет меня за руку и тянет за угол гаража, где нас не будет видно из дома. Под мышкой у него зажата коробка с фотографиями. Раздается звук открываемой гаражной двери, но мы бежим, не оглядываясь. И только завернув за угол и скрывшись из виду, согнувшись и пытаясь отдышаться, я осознаю: в моей ладони все еще зажаты карманные часы Шона.
Полдень среды
Мы сидим в машине Макса, с выключенным двигателем. В тишине слышно лишь наше прерывистое дыхание, которое мы пытаемся восстановить. Карманные часы лежат у меня на коленях, кровь на них в солнечном свете больше похожа на ржавчину. Макс постоянно бросает взгляд в окно с моей стороны, словно ежесекундно ожидая появления Ив. Однако она не выходит из дома.
– Она видела нас? – спрашиваю я.
– Без понятия. Я бежал. – Макс тяжело сглатывает, и на шее у него дергается кадык. Его взгляд скользит к часам на моих коленях. – Что происходит, Джесса?
Мои пальцы стискивают часы.