– Вот он.
Я озадаченно таращусь на Терранса.
– Этот парень искал Калеба.
– Стэн?
Стэн достал нам билеты на игру, ради которой мы прогуляли уроки. Он встретился с нами на Пенсильванском вокзале. Крэйг Киган половину игры выпытывал у него, что еще тот может раздобыть.
– Откуда ты его знаешь? – спрашиваю я Макса. – Откуда его знает Калеб?
– По Малой бейсбольной лиге. Мы еще мелкие совсем были. Стэн на год старше твоего брата. Он учится в городском университете. Я обращаюсь к нему за горящими билетами, ну и встречаюсь с ним, чтобы их получить. Нас нельзя назвать друзьями.
– Но у тебя есть номер его мобильного. Калеб дружил с ним?
– Нет. Они просто встретились в тот день. Крэйг Киган доставал тогда Стэна по поводу поддельного удостоверения личности. У них всех есть номер мобильного Стэна.
Разговор Крэйга со Стэном насчет фальшивых документов прошел мимо меня. Но теперь понятно, почему Крэйг забил на Хейли в тот момент. Парни планировали ходить в выходные по барам, прикидываясь совершеннолетними? Нелепость какая.
– Поддельные удостоверения, – повторяю я, и Макс удивленно смотрит на меня.
Волоски у меня на затылке встают дыбом. События, приведшие Калеба к падению на машине с моста, начинают потихоньку проясняться.
– Звони ему, – говорю я, но Макс и так уже стоит с мобильным в руке.
В наступившей тишине Терранс наклоняется к нам и спрашивает:
– Что происходит?
– Сами не знаем, – отвечаю я. – Ты сказал, этот парень хотел ему что-то передать?
– Да. Какой-то пухлый конверт. Но я его не взял. Наверное, они договорились потом встретиться в другом месте.
– Макс, – обращаюсь я к Максу, печатающему сообщение, – когда, ты говорил, он взял у тебя деньги?
Фрагменты пазла перестраиваются, встают на свои места и раскрывают план: Калеб берет деньги у Макса, звонит Стэну, оплачивает этими деньгами фальшивое удостоверение личности, которое тот и приносит в общежитие к Террансу, пока Калеб едет на встречу с Эшлин Паттерсон, чтобы попросить показать ему документы по его банковскому счету. А до этого отец посылает Калебу автобусный билет, чтобы тот навестил его в тюрьме. Калеб не воспользовался билетом. Тогда после освобождения этот мужчина оставляет для него письмо с просьбой о встрече. Мы идем в поход, где находимся по разные стороны реки. Короткий контакт. Предваряющий остальные события.
Тишину прорезает телефонный звонок.
– Стэн, это Макс. Мне нужно поговорить с тобой о Калебе. О том, что ты для него достал.
Мне слышно, как Стэн с той стороны трубки отвечает, что, да, он приезжал в универ на футбольную игру и кое-что привозил Калебу. Про поддельное удостоверение он ни слова не говорит.
– Это не телефонный разговор, – бормочет он.
– Калеб погиб, – сообщает ему Макс, и за этим следует томительное молчание. – Мы пытаемся выяснить, что с ним случилось.
Затем Стэн начинает говорить, и Макс увеличивает громкость на мобильном, а я тянусь к нему ухом.
– Мне не нужна здесь полиция, Макс. Если удостоверение имеет к этому хоть какое-то отношение, то мне могут предъявить обвинения.
Мне хочется дать Стэну по мозгам.
– Скажи ему, что мы найдем это удостоверение, – шепчу я.
– Мы его найдем.
– Слушай, в нем не Нью-Джерси указано. В таких случаях всегда просят удостоверение из другого штата, чтобы к нему не особо присматривались.
– Какой штат? – хрипло спрашиваю я. – Какое имя написано в удостоверении? Какой штат?
Макс повторяет в трубку мой вопрос, но Стэн и так его слышал.
– Имя не помню, какое удалось получить. А штат помню, поскольку Калеб просил именно его. Большинству все равно, что там написано в удостоверении. Оно же нужно просто для покупки спиртного.
Я не дышу в ожидании его ответа. В комнате стоит мертвая тишина.
– Он просил Пенсильванию.
Мы сидим на стоянке, в машине с работающим двигателем. Смотрим перед собой, в ночное небо. Мы не двигаемся. Мы не едем.
Думаю, он жив. Думаю, он всех обманул. Думаю, он все распланировал. Не знаю зачем.
Макс ударяет ладонью по рулю и смачно ругается.
– Кто так поступает? – вопрошает он и уже громче повторяет: – Кто так поступает с другими?
Под «другими» он имеет в виду себя. Не знаю, какими были последние несколько месяцев для Макса, но, наверное, такими же, как для меня. Пронизанными печалью и чувством вины. Я беру его за руку и переплетаю свои холодные пальцы с его. Он горестно опускает голову. Мы так и сидим, пока у меня в кармане не жужжит мобильный. Пришло сообщение от мамы.
– Мне нужно домой, – говорю я.
Макс смотрит в окно. Возможно, пытается выстроить свои воспоминания так, чтобы в них появился хоть какой-то смысл. Я занята тем же, отчего у меня голова идет кругом. Шон ударил Калеба. Не знаю, что случилось после этого. Не знаю, уехал Шон или мертв. Но Ив оставила себе его карманные часы. Оставила все вещи Калеба. И она следила за мной. Запретила дочери со мной общаться, а сама при этом держалась поблизости.
Мама не принимает моих отговорок.
– Ты была не с Хейли, – припечатывает она, стоит мне войти в дом.
– Нет. Я была с Максом.
Она наклоняет голову набок.
– С Максом-который-играл-в-бейсбол-с-Джулианом? Или с-лучшим-другом-Калеба?
– Это один и тот же человек, мам. И ты это знаешь.
Прикрыв веки, она потирает висок.
– Проблема не в человеке, Джесса. Проблема во лжи. Мы дали тебе время и личное пространство, и я могу только представлять, каково… – Ее голос надламывается. Взяв себя в руки, она говорит то, что собиралась сказать: – Но я не потерплю лжи. Не потерплю уверток.
– Мам, пожалуйста, не надо, – прошу я, поскольку не могу даже сосредоточиться. Меня колотит дрожь.
– Я позволяла тебе делать то, в чем ты нуждалась, – неделю не ходить в школу, бросить команду по бегу, игнорировать нас… – Мама грустно качает головой. – Но я не буду молчать, если ты не идешь на занятия, сказавшись больной, а потом пропадаешь из дома. Я волнуюсь за тебя. И злюсь. Знаю, что не должна такого говорить, так как тебе сейчас нелегко, но как тут смолчать? Ты куда-то ушла, приехала мама Калеба и…
Я выпрямляюсь. От шока у меня на секунду пропадает дар речи.
– Здесь была мама Калеба? Ив?
– Да, Джесса. Она искала тебя.
– Все вещи Калеба собраны. Чего она хотела?
– Я не стала приставать с вопросами к несчастной женщине. Сказала ей, что ты в библиотеке с подругой, но тебя ведь там не было, верно?
Мама смотрит на меня так, будто не знает, как меня наказать. Не помню, чтобы Джулиана когда-либо сажали дома под замок. Но я также не помню, чтобы его когда-либо ловили на лжи. Может, она ему легче давалась?
– Она спросила, может ли подождать тебя здесь, но мне нужно было ехать за продуктами для ужина.
Ив спрашивала разрешения остаться у нас дома. Что ей от меня нужно? У нее есть номер моего мобильного.
– Мам, – тихим голосом начинаю я. – Что-то случилось. Что-то нехорошее. Они говорят нам неправду о Калебе.
Мама закрывает глаза и делает глубокий вздох.
– Не надо, родная.
– Что-то не так с их домом. Что-то не так с этой женщиной. – Я качаю головой. От признания, наконец-то произнесенного вслух, все казавшееся нереальным становится реальным.
Мама кладет ладонь мне на плечо.
– Не надо, Джесса, – повторяет она и пытается притянуть меня к себе, словно объятиями можно избавить меня от абсурдных мыслей.
Я чувствую, что близка к разгадке. Мне просто нужно чуть больше времени. Чуть больше личного пространства. Быть подальше от всего этого и от Ив. Я не чувствую себя в безопасности в собственном доме после того, как она побывала здесь. Не могу находиться тут, когда в моей комнате лежат карманные часы Шона, когда мама Калеба может приехать в любую секунду. И в полицию обратиться нельзя, не втянув Калеба в то, от чего он бежит. В душе растет злость, в голове рождается план.
– Я хочу навестить Джулиана, – говорю я.
Мама облегченно вздыхает. Да, это ей по силам, это ее не пугает. Она может рассчитывать на сына.
– Конечно. Тебе полезно отвлечься. Я ему сейчас же позвоню, спрошу, свободен ли он в эти выходные.
– Я в состоянии позвонить своему брату сама.
– Да-да, разумеется. Просто я все равно хотела с ним поговорить.
Она уже пятится, и я стискиваю зубы так сильно, что скулы простреливает боль. Естественно, она хочет первой с ним поговорить. Обсудить, насколько я эмоционально нестабильна, убедиться, что он приглядит за мной. Ответственный, предсказуемый Джулиан. Его сестренка застряла на одной из пяти стадий горя: отрицании.
Утро пятницы
Я еду к брату сразу после занятий. Нужно только как-то прожить этот день. В школе я в безопасности, окружена людьми. Но нервы все равно на пределе, и я дергаюсь из-за любой ерунды: хлопнувшей в коридоре двери, идущего впритирку ко мне школьника, звонка в конце урока. Обеденный перерыв радует меня как никогда: я на полпути к цели и мне осталось вытерпеть всего три урока. Хейли сидит в столовой рядом со мной и ест из моей тарелки картошку-фри, к которой я не притронулась. Для привлечения моего внимания она стучит пальцами по подносу.
– Ты закончила? Собирать вещи Калеба?
– Закончила.
Адрес Хейли был записан в блокноте Ив. Если я хочу, чтобы подруге ничего не угрожало, нужно срочно менять тему разговора. И тут Брэндон из нашей команды бегунов спрашивает, наклонившись через стол:
– Они будут устраивать гаражную распродажу?
Понятия не имею, будут они устраивать гаражную распродажу, продавать вещи по интернету или через магазин подержанных вещей. Мне противно, что Брэндон чуть ли не слюни пускает, интересуясь этим.
– Наверное, они будут что-то продавать, но не знаю, каким образом.
– Можешь попридержать кое-что для меня? – спрашивает он.
«Люди – сволочи, – решаю я. – Или у них слишком короткая память».