– Эй, я тоже хочу обнять девушку!
– О-о-о, – протянула Марина, закатывая глаза.
Погода этим вечером, в отличие от трех предыдущих, соблаговолила не орошать землю дождем, однако для поддержания некоего природного баланса разогнала ветер, сделав его более порывистым и холодным, чем за все минувшие восемь осенних недель. Валерия попросила всех не беспокоиться по этому поводу и обещала, что вместе с Максимом они как следуют обогреют заброшенный дом – если не до комнатной температуры, то градусов до пятнадцати или даже выше.
Продолжая смотреть на заброшку, Наташа подметила про себя, что та, несмотря на свои внушительные размеры, все же меньше, чем она себе представляла, когда в пиццерии слушала Леру с Максимом. С другой стороны, если учесть, что в ней жила только одна семья – пусть даже из пяти-шести человек, – она была огромной, тем более по меркам остальных местных частных жилых домов. Хотя обшита она, как можно было увидеть даже в таком мраке, обыкновенными деревянными рейками, и это могло говорить о том, что первые (и единственные ли?) его владельцы на самом деле вряд ли могли похвастать внушительными счетами. Если только деревянные рейки вырезаны были из дерева редкого происхождения или если владельцы не желали привлекать к себе внимание сверх меры.
И все-таки когда же жили в этом доме? Сколько лет он пустует? Никто из собравшихся ничего не помнит и, кажется, даже не знает о его последних обитателях; никто их не видел, а если и видел, то давным-давно, и вспомнить уже, видимо, не представляется возможным. Не означает ли это, что дом не принадлежит никому уже лет десять или даже пятнадцать? Почему в него по сей день никто не заселился? Не по карману? Или не устраивает местонахождение? И еще он расположен где-то в стороне от улицы, посреди поля, что разделены друг от друга полосой деревьев. Является ли этот участок частью улицы?
Наташа обхватила себя и поежилась, когда очередной порыв ветра, проникнув под футболку, укутал ее холодом, а оставшаяся на деревьях высыхающая листва зашелестела шепотом десятков мертвецов, словно силясь предупредить ребят о чем-то нехорошем.
Холодный свет новолуния, омывающий своей невесомостью дом и тела подростков, был единственным источником освещения здесь, в стороне от дороги. И Арсений не преминул поделиться впечатлением о том, что окружение дарило ощущение погружения в фильм ужасов, где на них всенепременно должны будут напасть демонические сущности или какой-нибудь психически неуравновешенный аутсайдер с топором наперевес.
– Д-давайте уже зайдем внутрь, я задубела, – выдавила из себя Наташа, клацая зубами и уже жалея о том, что не надела чего потеплее.
– Да, пора бы, – согласился Максим.
Взявшись с Валерией за руки и подняв с травы поставленные для короткой передышки пакеты, они первыми прошли к входу. Остальные дружно последовали за ними – каждый с разной тяжести грузом в руках. Лиза последней сдвинулась с места и прежде, чем шагнуть вперед, мельком глянула в сторону деревьев, оставшихся за их спинами. «Сейчас оттуда кто-то побежит прямо на нас», – посетила ее тревожная мысль. И поспешила поравняться с другими.
Тяжелая, покосившаяся от времени входная дверь, нижний угол которой соприкасался с рыхлой землей (поскольку порожек, что позволял бы ей остаться на весу, попросту отсутствовал), была приоткрыта лишь примерно на одну четверть. Для того чтобы свободно проникнуть внутрь дома, не запачкав и не порвав одежду о дверь или дверной косяк, Максиму пришлось ее, ухватившись за изогнутую стальную ручку, приподнять и распахнуть пошире. Когда заскрипели ржавые петли, Арсений невольно вспомнил еще один классический хоррор-прием – как из темноты на них выплывает полупрозрачная человеческая фигура.
– Прошу! – Пригласительным жестом Максим предложил всем переступить почти плоский порожек, что ребята не без удовольствия и сделали. Сам он вошел последним и как мог плотнее закрыл за собой дверь.
– Бли-и-ин, как же здесь темно! – полушепотом пожаловалась Марина.
– Интересно, здесь еще сохранились выключатели? – спросил Игнатий, и непонятно было, всерьез он это или шутки ради.
– О-о, чувак! – Антон засмеялся. – Даже если здесь есть выключатели, боюсь, они развалятся от одного прикосновения. Дом-то сколько лет пустует?
– Ну да, ну да, логично, – ответил тот невесело, отмахнувшись. – Так мы что… это… без света будем?
– И без света, и без Светы, – прямо в ухо ему промурлыкал Арсений, имея в виду старшую сестру Игнатия.
– Пошел ты! – оттолкнул он того, усмехнувшись. – Зато в такой темноте ты сможешь спокойно вздрочнуть на нее.
Все прыснули со смеху. Арсений не растерялся:
– Я-то хотя бы о твоей сестре думаю, занимаясь этим, а не как ты – о своей же мамаше!
Ребята еще пуще засмеялись. Особенно выделился Арсений, гоготнувший на всю планету.
– Да хрен там был, остолоп! Это ты меня со своим папашей путаешь!
– Девочки, успокойтесь! – обратилась Валерия к двоим. – Будет у нас освещение. У нас целый пакет свечей, которые мы расставим по всему дому и по мере надобности будем их заменять. – Пауза. – Надеюсь, не спалим дом.
Арсений опять гоготнул.
Наташа вынула телефон, включила фонарик и, из-под подбородка освещая направленным в потолок светом свое лицо, выпучила глаза и скривила рот, при этом протянув: «У-у-у-у!»
Лиза увидела лицо кого-то постороннего за плечом Наташи и, испуганно ахнув, отскочила. Но тут же сообразила, что это всего лишь висящий на стене портрет. А та уже почти засмеялась, обрадовавшись тому, что ей так легко удалось напугать почти уже взрослого человека, однако, проследив за взглядом Лизы, обернулась и сама вздрогнула.
Теперь портрет рассматривали и все остальные. Наташа и пара других подростков направили на него разной степени холодности свет смартфонных фонариков. На накрененном полотне высотой в метр или около того действительно была изображена репродукция известнейшей картины Леонардо да Винчи. Насколько репродукция качественная – никто не имел представления, никто не осмелился оценить качество копии даже на самом поверхностном уровне – по детализации и отдельным элементам на изображении или цветовому тону. Разумеется, они просто-напросто ничего в этом не смыслили и единственное, в чем были уверены почти на сто процентов, – вряд ли в таком солидных размеров доме стали бы вешать рыночную дешевку. К тому же свои коррективы в оценивание качества холста вносили две примерно полусантиметровые дырки на месте зрачков женщины и множеством прямых линий почти полностью закрашенные черным маркером глаза, о чем несколькими днями ранее упомянула Валерия, и все это в какой-то степени блекло под налетом пыли.
– Это та самая картина? – спросила Марина теперь уже обыденным тоном.
– Она самая, – подтвердил Максим. – Только днем она выглядела менее устрашающе.
– Правильно. Чудовища-то все по ночам просыпаются, как-никак, – вставил Антон.
– Спасибо. Успокоил, – саркастично поблагодарила его Лиза и бессознательно придвинулась на полшага поближе к парням.
– Да всегда пожалуйста, – пожал тот плечами.
Максим, что-то приметив в нижнем углу картины, приблизился к ней вплотную, чуть наклонился и, слегка прищурившись, произнес:
– А вот этого я в прошлый раз не увидел. Здесь надпись, оставленная, видимо, кончиком того же маркера: «Сначала ЕЕ глаза. Потом ТВОИ».
Все притихли. Максим выпрямился. Если это была чья-то шутка, никого из восьмерых она определенно не насмешила.
– Давайте пройдем в зал, – предложила Валерия дрогнувшим голосом.
Загорелись еще два фонарика. Смотря то под ноги, то по сторонам, через довольно высокую и широкую арку все проследовали за Максимом и его девушкой. Скучковались в центре, освободили руки от пакетов, облегченно вздохнули и принялись обходить помещение по периметру, с неподдельным интересом осматривая все вокруг. Узорчатые обои на стенах потускнели, местами даже пожелтели, а где-то отошли от штукатурки. На всех трех крупных окнах, досками перекрытых снаружи, почти полностью были выбиты стекла, однако ни на подоконниках, ни на полу не виднелось ни одного осколка. Половицы регулярно скрипели – где-то едва слышно, где-то – на весь дом. Из мебели сохранился только старенький диван, обтянутый однотонной бледно-желтой тканью, что была покрыта похожими на мочу пятнами и, как и все остальное, пылью.
Арсений открыл одну из дверей. Вместе с Игнатием они заглянули в проем и, освещая комнату, бегло осмотрели ее: ни мебели, ни картин на стенах, ни зеркал, ни коробок – вообще ничего интересного.
Тем временем Антон пытался плечом выбить вторую дверь, однако безуспешно. Правда, сознательно он ограничивал силу, чтобы ненароком не отбить плечо или не повредить сустав.
– Дерьмо! – выругался он после пятой попытки. – Там что, деньги хранят?
– В этой полусгнившей заброшке? Сильно сомневаюсь в этом, – высказала свое мнение Марина.
Валерия стояла подле одного из окон и плавными движениями ладонями рассекала потоки холодного воздуха, проникающего внутрь сквозь мизерные щели между явно давно потемневшими досками. Подумала о том, что здесь не намного теплее, чем снаружи. Потом застыла, опустила руку и, закатив глаза, протянула:
– О-о-о! Макс, мы кое-что забыли!
– Что же? – спросил он рассеянно, уверенный в том, что у них все при себе. Он прикидывал, как они расставят свечи и куда развесят украшения.
– Обогреватели.
Все обернулись к ней.
– Обогреватели? – переспросил Арсений, несколько смутившись услышанным.
– Ага. – Валерия по-хозяйски уперла руки в боки. – Напольные обогреватели. Они компактные, мешать нам не должны, но, как заверяют другие, обогревают помещения очень хорошо. Мы же с Максимом обещали вам, что будем здесь в тепле. Но я, черт бы побрал эти обогреватели, совсем про них забыла.
– Тогда уж мы забыли, – усмехнулся Максим. – И-и-и… нам ничего не остается, кроме как вернуться за ними.