Когда Игнатий с Наташей, в целом выплясывая порознь, но время от времени сталкиваясь бедрами, одновременно поравнялись с диваном, Арсений их толкнул, и пружины смачно заскрипели под двумя разгоряченными телами. Ахнув и рефлекторно ухватившись за плечо Игнатия, девушка с укоризной и вопросительно, но без как таковой враждебности посмотрела на толкнувшего ее хама. А тот загоготал и как ни в чем не бывало продолжил танцевать.
Игнат украдкой взглянул на Наташу. Его, в общем-то, никогда особенно не привлекали девушки такого типажа, в большей степени он отдавал предпочтение таким, как Лиза или Марина. Однако он признавал, что своим маленьким личиком-сердечком, вздернутым носиком и стильной челкой, в этот самый момент прикрывающей треть ее лица, она могла дать фору многим сисястым клубным клушам – так плоская фигурой профессиональная модель в условной битве за привлекательную внешность уделывала фигуристую порноактрису. Он снова глянул на нее – и на сей раз попался сам. Чтобы не развивать неловкую ситуацию, предложил ей выпить.
– Давай, я не против, – кивнула она. – Мне вино.
Игнат прошел к столу, на три четверти наполнил два пластиковых фужера вином и вернулся к Наташе, вновь плюхнувшись рядом, при этом умудрившись не расплескать напиток. Он намеренно теперь оказался еще ближе к ней – настолько, что их плечи и бедра почти соприкасались. Девушка прекрасно понимала, чего он ждет от нее, к чему его заманчивое предложение выпить и этот огонек во взгляде; пожалуй, он даже немного симпатичен ей, но, к его огорчению, в ее вкусе были парни откровенно неформальной внешности, высокие, подкачанные, желательно с броскими татуировками на руках и торсе – как, к примеру, байкеры. В итоге они выпили вино за разговорами о всякой ерунде и Игнатий так ничего и не добился, даже жалкого крохотного поцелуя. Зато услышал ложь (которую принял за чистую монету) о том, что она уже давно в отношениях с молодым человеком – банальнейший, но почти всегда срабатывающий способ отшить не понравившегося приставалу. Когда же Наташа предложила ему потанцевать и тут же, не дожидаясь ответа, вскочила с дивана, отнесла опустевший фужер на стол и присоединилась к остальным, он задался вопросом: она и правда такая верная своему бойфренду, или просто он повел себя как идиот?
Ни на секунду не останавливаясь для передышки от плясок, кружа по всему залу, Марина, устав от впивающейся в кожу маски, сорвала ее с лица и бросила куда-то на пол.
Ближе к половине первого ночи Максим объявил, что те, кому поджимает, перед началом игры могут сходить по нужде, чтобы потом не испортить ее необходимостью подчиниться зову мочевого пузыря или кишечника. Арсений, в меру поддатый, с не сползающей с лица довольной улыбкой, подковылял к столу, на четверть наполнил стаканчик колой, разбавил ее половиной от этого объема коньяком, взболтал и, перед выдохом воскликнув «за Винсента Ламперта!», залпом опрокинул. Ему определенно нравилась эта ночь. «Переспать бы еще с Наташей или этой сучкой Мариной», – подумалось подростку. Затем он задался вопросом: если шлепнуть Леру по заднице, в какую сумму потом обойдется лечение зубов?
По малой нужде хотелось всем. Антон, Игнатий и Арсений не стали заморачиваться с походом в уборную и последующим ожиданием в очереди после расчета на «камень-ножницы-бумага». Вместо этого они вышли во двор, дружно обогнули дом и прямо на него принялись сливать бултыхающиеся в них сотни миллилитров выделенного почками добра, смеясь и выдавливая похабные шутки. Опьяневшие девчонки же друг за дружкой поднялись по ступеням на второй этаж (Лиза вернула на на ноги туфли) – туалет располагался именно там, напротив обнаруженной немногим ранее оккультной комнаты. Пару минут назад от их компании отделился Максим, и они посчитали, что он, по логике вещей, догнал остальных мальчишек, но, когда Лиза толкнула дверь в уборную, его обнаружили внутри: он подскочил от неожиданности и, разворачиваясь к вошедшим, застегивал ширинку. Лиза только и произнесла: «Упс». Находящиеся за ее спиной девушки невинно захлопали ресницами. Все стояли столбами, уставившись друг на друга: девчонки – на Максима, Максим – на них. Он все еще держался за ширинку, в тусклом свечении маленьких огоньков заметившая это Марина заулюлюкала и, пока тот не успел выскользнуть в коридор, прямо на него толкнула Лизу. Вдвоем те не удержавшись на ногах, свалились прямо в зазор между замызганным битым унитазом и стеной, при этом Максим ушибся бедром о край обода.
– Зараза, – прошипел он, потирая ушибленное место.
Лиза так удачно упала, что ее колено оказалась промеж его ног, а лицо – в паре сантиметров от его лица. Будь она трезва, наверняка незамедлительно вскочила бы на ноги, однако затуманенный рассудок приказал ей прежде поцеловать его прямо в губы. И когда он посмотрел ей прямо в глаза, она сделала это. Лишь на секунду, но сделала, после чего, пошатываясь, встала на ноги. Она надеялась, что этого никто не увидел, что ее затылок полностью закрывал их лица; не в меньшей степени она надеялась и на то, что и Максим не выдаст ее.
Некоторое время подросток, ошеломленный выходкой Лизы, продолжал сидеть на полу с недоумевающей физиономией. Он старался внушить себе, что ему все равно, что это – нелепая провокация и правильнее всего сделать вид, будто ничего не произошло, просто проигнорировать девчушку. Но ему понравилось. Ее черный бюстгальтер, обтягивающий маленькую грудь, манящая ложбинка, худенькие плечи и ключицы, прижатая к его паху маленькая коленка, пухленькие губы. Ему совершенно точно понравилось.
Лиза, налившись краской, опасливо зыркнула на Валерию, но та не удостоила ее вниманием. Без тени улыбки на лице она не спускала глаз со своего бойфренда.
Вскоре все восьмеро вернулись в зал. Максим оценил каждую из горящих свечей и прикинул, что их должно будет хватить как минимум на два-три часа. Для предстоящего развлечения – времени с лихвой. А уж потом можно будет подзаморочиться с заменой.
– Во что мы будем играть? – поинтересовалась Наташа, поправляя челку, задействовав кончики ноготков в качестве расчески.
Максим оглядел всех (в этот момент Лиза немного неуклюже влезала обратно в свою водолазку) и объявил:
– Мы не будем играть в привычном понимании этого слова. И все же это можно назвать игрой. Игрой с воображением, игрой со своими страхами, заигрыванием со зловещим из мира потустороннего – как вам угодно. – Он выдержал паузу, с удовлетворением улавливая интерес в устремленных на него взглядах и в то же время готовый сию же секунду предложить свалить на хрен из этого дома любому, кто выкажет противоположное. Похоже, всех все устраивало. А может, просто им не хватало информации. – Что сегодняшней ночью способно напугать больше, чем пробирающие до костей жуткие истории? И не какие-нибудь городские байки, лагерные сказочки для детей, а по-настоящему пугающие истории из собственной жизни или жизни близких, да хотя бы просто знакомых! – Он развел руками в пригласительном жесте. – Давайте напугаем друг друга до усрачки! Постарайтесь вспомнить любое событие из вашего прошлого, которое оставило в памяти неизгладимый след, поройтесь в глубинных тайниках воспоминаний и откройте дверцу кошмару, который давно жаждет своего выхода. Начнем же, дьявол вас подери!
– Да-а! – радостно выкрикнул Антон, хлопнув в ладони. – Всегда о таком мечтал! Нет, серьезно! Столько раз видел подобное по ти-ви, а теперь и сам могу принять в этом участие. Клево же!
Валерия кивнула и предложила:
– Рассядемся все на полу. – Она и Максим заранее согласовали, где и как их компания будет сидеть во время обмена историями и кто начнет первым.
– Да, сядем в круг, – уточнил Максим. – А пара свечей по центру станет импровизированным костром.
Он прошел к дивану, вынул из одного пакета свечи. Потом взял со стола четыре нетронутых пластиковых стаканчика и соединил по два. Выудил из кармана брюк зажигалку, зажег одну из свечей, наклонил горящим фитилем над стаканами и ждал, пока дно наполнится воском на пару миллиметров или около того и зафиксировал свечу в строго вертикальном положении. То же проделал со второй свечой. Следя за тем, чтобы огоньки не потухли, проделал несколько осторожных шагов до предполагаемого центра зала и, медленно присев, поставил стаканчики на пол в нескольких сантиметрах друг от друга.
Остальные молча наблюдали за ним, словно он совершал магические манипуляции перед началом некоего сектантского обряда, где в эту часть ритуала каждый обязался хранить гробовое молчание. Максим тем временем поднялся, отшагнул на пару шагов, прикинул, что высоты мини-факелов было достаточно для того, чтобы пластиковые стаканы не расплавились в ближайшие часа два. Протопал к ноутбуку, отключил музыку (так внезапно вернувшаяся тишина, по его разумению, походила на остановку времени). Затем, вернувшись к своим, снова сел на пол, теперь скрестив ноги, и попросил ребят последовать его примеру.
Вскоре образовался неровный круг из восьмерых. Несколько мгновений все молча смотрели друг на друга, их тени за спинами дрожали, плясали по стенам и мебели, а лица выглядели то пугающими, то напуганными. В какой-то момент Лиза поймала на себе холодный пристальный взгляд Леры, но понадеялась, что холод этот – лишь игра теней и ее воображения.
– И кто начнет? – спросила Марина.
– Мы с Лерой это затеяли, мы и начнем, – отозвался Максим. – Сначала я, потом она. Вы за это время попытайтесь вспомнить какую-нибудь историю, если еще не сделали этого. А если уже знаете, чем поделиться, – отлично. – Небольшая пауза. – Теперь начнем. – Он опустил взгляд на горящие свечки, собрался с мыслями, убедился, что ни у кого не осталось или не возникло вопросов, вздохнул и начал. – Мне будет непросто об этом говорить, потому что история связана со смертью моих родителей. – Еще одна пауза. Подняв глаза, отметил реакцию ровесников: кто-то выказывал немое сочувствие, кто-то просто напряженно заерзал. Похоже, им с самого начала стало в большей или меньшей степени дискомфортно. Максима это устраивало. Он снова воззрился на оранжевые огоньки. – Я никогда и ни с кем, даже с Лерой, не делился своим предположением о том, почему они умерли, но сегодняшней ночью сделаю это. Так вот, это случилось, как помню, недели за полторы до их гибели. В тот день я после школы заскочил в кафешку, посидел там немного, перекусил, выпил кофе и пошел домой. Иду, как и полагается, по тротуару, смотрю прямо вперед, не обращаю ни на кого внимания. Впереди вижу женщину и невольно задерживаю на ней взгляд – уж больно она выделялась среди других: одета во все черное, причем… как будто не сильно-то современное, волосы – темно-красные, а глаза густо подведены карандашом. Но когда обратил внимание на следующую деталь, мне стало немного не по себе: глаза ее, не считая белков, были полностью черными. Понятия не имею, в чем было дело: в линзах, или радужная оболочка на самом деле была темно-темно-коричневой – если такие вообще бывают, – или женщина наркотиками какими обдолбалась, или дефект такой… не знаю. В общем, проходит она мимо меня и тоже смотрит куда-то вперед. Через несколько секунд слышу, как женский голос окликает меня со спины, навскидку – в двух десятках шагов позади, а когда обернулся – эта самая женщина уже стояла рядом со мной. Она сказала: