– Вот как?..
– Прочти вот это. – Он указал на экран.
Я прочла:
У. К. – Составь завещание. Тебе осталось жить неделю.
– Джордж, это действительно угроза убить этого У. К.? В открытом объявлении? Где его можно отследить?
– Не знаю. Это может оказаться не так просто. Интересно, что мы увидим на этом месте завтра? Будет написано: «Шесть дней»? А потом: «Пять дней»? Ждет ли У. К., когда его настигнет удар? Или это какой-то новый вид рекламы?
– Не знаю… – Мне пришло в голову как-то связать это с нашим бедственным положением. – Джордж, а может, все эти страшные угрозы в «Новостях» – часть какого-то жуткого надувательства?
– Ты хочешь сказать, что на самом деле не было никаких убийств и все новости – ложные от начала и до конца?
– Я… сама не знаю, что хочу сказать.
– Марджори, надувательство, конечно, во всем этом есть. И прежде всего в том, что три разные группировки приписывают все себе, а следовательно, две из них занимаются надувательством и пытаются обмануть весь белый свет. Я не думаю, что сообщения об убийствах сфальсифицированы. У надувательства, как у мыльного пузыря, есть верхний предел, дальше которого – хлоп! Я имею в виду предел во времени и в количестве людей, которых пытаются одурачить. Это слишком большой «пузырь», слишком много людей, слишком много мест и слишком большая территория, чтобы оказаться надувательством. Иначе отовсюду уже поступали бы опровержения. Хочешь еще кофе?
– Нет, спасибо.
– Еще что-нибудь?
– Ничего. Еще один бисквит с медом – и я лопну.
Снаружи это была обыкновенная дверь в номере отеля 2100. Но, очутившись внутри, я воскликнула:
– Джордж! Зачем?
– Новобрачной положен номер для новобрачных.
– Это красиво. Это щедро. Это прекрасно. Но ты не должен был тратить столько денег. Ты и так превратил унылую поездку в блестящий пикник. Но если ты хотел, чтобы я вела себя сегодня ночью как невеста, тебе не стоило кормить меня «яйцами в седле» и целой корзиной горячих бисквитов. Невеста должна быть очаровательна, а я вся раздулась, как бочка.
– Ты очаровательна.
– О господи! Джордж, не надо сейчас играть… Пожалуйста, не надо! Ты засек меня, когда я убила Дики. И ты знаешь, что я такое.
– Я знаю, что ты нежная, храбрая и чрезвычайно галантная дама.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты ведь занимаешься этим, и ты, конечно же, сразу все засек и раскусил меня.
– Ты улучшенная. Да, я видел это.
– Значит, ты знаешь, что я. Я признаюсь. Да. Я уже давно так живу. Я долго практиковалась – годы – и умею это скрывать, но… Этот урод не должен был целиться в Жанет!
– Не должен был. И за то, что ты сделала, я навечно твой должник.
– Серьезно? А Жан считал, что я не должна была убивать его.
– У Жана первая реакция всегда – общепринятая. Потом до него доходит. Жан – пилот от бога, он думает мускулами, но… Послушай, Марджори…
– Я не Марджори.
– Что?
– Ты можешь звать меня моим настоящим именем – тем, которое я получила в приюте. Меня зовут Фрайди. Фамилии, конечно, нет. Когда мне нужна фамилия, я беру одну из стандартного приютского набора – как правило, Джонс. Но зовут меня на самом деле Фрайди.
– Ты хочешь, чтобы я так называл тебя?
– Ну… Да, пожалуй. Так меня зовут там, где мне не нужно прикрытие. Когда я с людьми, которым доверяю. А тебе мне лучше доверять, верно?
– Мне это очень приятно. Я просто польщен и… Я постараюсь оправдать твое доверие, тем более что я у тебя в долгу.
– Как это, Джордж?
– Я думаю, это ясно. Когда я увидел, что творит Мел Дики, я решил сдаться сразу, чтобы не навредить остальным. Но когда он стал грозить своей пушкой Жанет, я дал себе слово, что позже, когда буду на свободе, убью его. – Джордж едва приметно усмехнулся. – Однако, едва я успел пообещать себе это, как появилась ты – внезапно, как карающий ангел, – и привела приговор в исполнение. Так что с меня причитается. Один раз за мной.
– Одно убийство?
– Если пожелаешь, то да.
– Да нет, не стоит. Как ты сам сказал, я – улучшенная. И я привыкла управляться с такими делами сама, когда приходится.
– Тогда все, что ты пожелаешь, дорогая Фрайди.
– Да-да… То есть иди ты к черту, Джордж! Я вовсе не хочу, чтобы ты чувствовал себя в долгу передо мной. Я тоже люблю Жанет… По-своему. Этот гад сам подписал себе приговор, когда наставил на нее пистолет. Я сделала это не для тебя, а для себя, и ты мне ничего не должен.
– Дорогая Фрайди, ты такая же любвеобильная, как и Жанет. Я давно уже это понял.
– Ну… Тогда почему бы тебе не затащить меня в постель, где я с удовольствием отплачу тебе за все хорошее? Я понимаю, что я не человек, и не рассчитываю, что ты будешь меня любить, как свою человеческую жену… Ты вообще не будешь меня любить, но… Кажется, я нравлюсь тебе, и ты не относишься ко мне как… Ну, как отнеслась моя новозеландская семья и как большинство людей относятся к ИЧ… И я могу тебя отблагодарить, правда могу. Я так и не сдала экзамен на «подружку», но прошла почти всю подготовку и… Я постараюсь.
– Господи, милая моя!.. Кто ж тебя так обидел?
– Меня? Со мной все в порядке. Я просто пытаюсь объяснить, что давно знаю, как устроен этот мир. Я не ребенок и не вчера вышла из приюта. ИЧ не может ждать от рожденного человека сентиментальной любви – мы оба знаем это, и ты понимаешь это лучше других, ты ведь профессионал. Я отношусь к тебе с огромным уважением, и, честное слово, ты мне очень нравишься. Если ты позволишь мне лечь с тобой в постель, я приложу все усилия, чтобы ублажить тебя как можно…
– Фрайди!
– Да, сэр?
– Ты не ляжешь со мной в постель, чтобы ублажать меня.
Неожиданно я почувствовала слезы на глазах – вот уж действительно редкая штука.
– Простите, сэр, – грустно сказала я. – Я не хотела вас обидеть. Простите, что я осмелилась…
– Черт бы тебя побрал! ПРЕКРАТИ!
– Сэр?
– Прекрати называть меня «сэр». Прекрати вести себя как рабыня! Называй меня Джорджем. И если хочешь прибавить «дорогой» или «милый», как ты иногда делала раньше, пожалуйста, не забывай, как это произносится. Или придумай мне какое-нибудь прозвище… Словом, обращайся со мной нормально, как со своим другом. Всю эту болтовню о «человеке» и «нечеловеке» придумали тупые и невежественные кретины, и уж кто-кто, но любой, как ты выражаешься, профессионал это прекрасно знает. Твои гены – человеческие, их выбирали чрезвычайно тщательно. Возможно, это делает тебя сверхчеловеком, но сделать тебя нечеловеком это никак не может. Ты бесплодна?
– Нет, обратимо стерильная.
– За десять минут под местным наркозом я могу убрать это. Потом ты забеременеешь от меня. Твой ребенок будет человеком? Или нечеловеком? Или, может быть, получеловеком?
– Ну… Человеком.
– Можешь дать свою голову на отсечение, что именно так?! А теперь запомни и никогда не забывай: родить человека может только человеческая мать. Понятно?
– Да… Я не забуду. – Неожиданно я почувствовала какое-то странное волнение, что-то вроде покалывания внутри, там, где… Желание? Да, но какое-то не похожее на то, что я обычно чувствую, хотя похотлива я, как кошка. – Джордж… А ты хочешь это сделать? Хочешь, чтобы… Чтобы я забеременела от тебя?
По его лицу было видно, что он очень удивился. Помолчав, он подошел ко мне вплотную, обеими руками осторожно поднял мне голову и заглянул прямо в глаза. Потом он обнял меня и поцеловал – по десятибалльной шкале мне пришлось бы оценить этот поцелуй в восемь с половиной. Может быть, даже все девять… Вряд ли можно было сделать это лучше – стоя и не снимая одежды. Потом он взял меня на руки, сел в кресло, усадив меня к себе на колени, и начал медленно и как-то очень бережно меня раздевать. Жанет заставила меня надеть ее шмотки, поэтому на мне было много разных вещичек, которые куда интереснее снимать, чем обычный спортивный комбинезон. Костюм от «Суперскин» – выстиранный и выглаженный Жанет – отдыхал в моей сумке.
Расстегнув все пуговички, все молнии и сняв наконец с меня все, Джордж сказал:
– Эти десять минут мне нужно было бы провести в моей лаборатории, а потом должно пройти не меньше месяца до твоей первой брачной ночи, так что… Эти два условия сейчас спасут тебя от раздутого живота… Да-да, только эти два, ибо фраза, подобная той, что ты произнесла, действует на человеческих особей мужского пола как красная тряпка на быка. Словом, тебе повезло, и вместо всего этого я собираюсь затащить тебя в постель и постараться ублажить тебя… Хотя, признаюсь, я тоже не сдавал экзамен. Но мы что-нибудь придумаем, милая Фрайди. – Он поднял меня и снял последний клочок одежды, еще остававшийся на мне. – На тебя очень приятно смотреть. И еще приятнее трогать… Кто первый идет в ванную? Мне лично нужно принять душ.
– Пожалуй, я вторая. У меня это займет больше времени.
У меня это заняло кучу времени, потому что я вовсе не шутила, когда сказала, что раздулась. Я опытный путешественник и стараюсь не вляпываться ни в одну из обычных проблем туриста. Но пропущенный ужин и последовавший за ним полночный завтрак немного сбили меня с ритма. А поскольку сейчас мне предстояла дополнительная нагрузка на грудь – и на живот! – нужно было избавиться от лишней еды. Когда я вышла из ванной, было уже больше двух, но зато я была свежа, чиста и так весела, как, наверное, еще никогда в своей жизни. Ни капли духов – запах свежего женского тела мужчины предпочитают любому другому афродизиаку, даже если они этого не осознают, – им просто не нравится несвежий запах.
Джордж лежал в постели под одеялом и, судя по похрапыванию, уже спал. Я заметила, что одеяло над ним не бугрится, поэтому с величайшей осторожностью я забралась в постель и улеглась рядом с ним, ухитрившись не разбудить его. Честно сказать, я не была разочарована, потому что я вовсе не какая-то самовлюбленная шлюха. И потом, я пребывала в счастливой уверенности, что он, несомненно, разбудит меня утром – свежую и отдохнувшую – и это будет гораздо лучше. Лучше для нас