– Эй, возьми меня с собой!
Я заколебалась. Он принялся бессвязно, но настойчиво твердить, что он так же хочет скрыться от имперских легавых, как и я, и… «Ради бога, развяжи меня!»
То, что я потом сделала, по глупости может сравниться лишь с поступком жены Лота. Я достала нож, разрезала ленту, связывающую его по рукам и ногам… нырнула в проделанную моей игрушкой дыру и пустилась бежать. Я не стала ждать и смотреть, последовал он за мной или нет.
В полукилометре к северу от меня виднелась роща, и я ринулась туда, ставя новый мировой рекорд по бегу. Тяжелый пояс с инструментами мешал мне, и я, не сбавляя темп, скинула его, а через секунду бросила и кепку со значком, и… «Ханна Дженсен» отправилась в небытие, так как «паяльник», перчатки и «патронташ» остались в империи. От нее остался только кошелек, от которого я избавлюсь позже, когда не буду так сильно занята.
Нырнув в рощу, я быстро отыскала место для наблюдения, потому что чувствую себя некомфортно, когда за мной тащится «хвост». Мой бывший пленник к этому моменту был как раз на полпути от «забора» к роще, и тут… Над ним зависли сразу два гравилета. На том, что был ближе к нему, красовался кленовый лист Британской Канады. Я не могла рассмотреть опознавательный знак на втором, потому что он направлялся прямо на меня, пересекая государственную границу.
Британо-канадский полицейский гравилет приземлился. Мой непрошеный гость, похоже, сдался без сопротивления – разумно, поскольку гравилет из империи приземлился сразу вслед за первым, забравшись при этом метров на двести вглубь Британской Канады… Да, это была имперская полиция; может быть, даже тот самый гравилет, что подлетал ко мне, когда я обходила «свой» участок.
По профессии я не юрист-международник, но не сомневаюсь, что войны порой начинались и по менее значительному поводу. Я затаила дыхание, напрягла слух до предела и принялась слушать.
Среди полицейских обеих стран тоже не оказалось специалистов по международному праву: обсуждение вышло шумным и бессвязным. Имперская полиция требовала выдачи беженца на основании задержания при «попытке совершения», а британский канадец ссылался (и, по-моему, вполне оправданно) на то, что «попытка совершения» применима лишь к преступникам, застигнутым на месте преступления, в то время как единственным «преступлением» в данном случае являлся въезд в Британскую Канаду в месте, не предназначенном для въезда, – случай, не подлежащий юрисдикции имперской полиции, так что: «Уберите ваше корыто с британо-канадской территории!»
Имперский легавый дал односложный ответ, который разозлил здешних полицейских. Канадец захлопнул люк, включил мегафон и рявкнул:
– Вы задержаны за нарушение воздушного и наземного пространства Британской Канады! Выходите и сдавайтесь! Не пытайтесь взлететь!
После чего имперский гравилет немедленно оторвался от земли, пересек границу в обратном направлении и исчез. Скорее всего, канадцы именно этого и добивались.
Я замерла и почти не дышала, потому что теперь у них было полно времени и они могли переключить свое внимание на меня.
Придется признать, что мой товарищ по побегу полностью оплатил мне «пропуск» через «забор»: меня не стали искать. Наверняка он-то видел, как я нырнула в рощу, но… Вряд ли меня засекла патрульная служба. Конечно, брешь в «заборе» тут же вызывает сигнал тревоги в полицейских участках по обе стороны границы, для электронщиков это обычная задача – даже если нужно точно определить место повреждения сетки. Потому-то я так торопилась.
А вот сосчитать количество тел, излучающих тепло, которые проникли в брешь, – это совсем другая задача. Не невозможная, но дорогостоящая и потому совершенно необязательная. Как бы там ни было, мой безымянный напарник не настучал на меня, и… Никто не стал меня искать. Через некоторое время прибыла британо-канадская ремонтная команда: я видела, как они подобрали мой пояс с инструментами, который я выбросила возле забора. Когда они отбыли, появилась другая команда – со стороны империи, – они проверили, как произведен ремонт, и убрались восвояси.
Мне стало интересно, как все обернулось с поясами для инструментов. Когда мой бывший пленник сдавался британо-канадской полиции, я не помню, чтобы на нем был пояс. Думаю, ему пришлось снять его, чтобы пролезть сквозь дыру в «заборе», – дыра была в аккурат для Фрайди, но для него, наверное, узковата.
Что же произошло? А вот что: канадцы видели один пояс на их стороне, а имперские легавые – тоже один, на своей стороне. Ни у той ни у другой стороны не было причин подозревать, что какой-то второй нелегал пролез через дыру… Пока мой бывший пленник держит рот на замке.
Довольно мило с его стороны, как мне кажется. Многие мужчины не упустили бы шанс поквитаться за то, что их «погладили» так, как я его.
Я просидела в этой роще, пока не стемнело, – тринадцать утомительных часов. Мне не очень-то хотелось, чтобы меня кто-нибудь засек, пока я не найду Жанет (а если повезет, и Жана): зачем нелегальному иммигранту лишняя реклама? День тянулся долго, но еще давным-давно мой инструктор-гуру по самоконтролю как следует обучил меня, как бороться с голодом, жаждой и скукой, оставаясь при этом спокойной, внимательной и готовой ко всему. Когда полностью стемнело, я вышла из своего укрытия. Местность я знала лишь по карте, но этого было достаточно, поскольку карту изучила основательно – двумя неделями раньше, в доме у Жанет. Впереди меня ждали не такие уж большие трудности, пешая прогулка примерно в сто десять километров. Это расстояние нужно преодолеть никем не замеченной и – до рассвета. Не очень сложная задача.
Маршрут тоже довольно простой. Я должна двигаться на восток, пока не выйду на прямую трассу из Ланкастера (империя) в Ла-Рошель (Британская Канада) в районе контрольно-пропускного пункта, который легко обнаружить. Далее на север, к пригородам Виннипега, обойти город слева и выйти на трассу, идущую с севера на юг к пропускному пункту. Оттуда Стонуолл совсем уже неподалеку, а значит, и поместье Тормеев. Последнюю и самую трудную часть пути я запомнила не только по карте, но и по своим собственным наблюдениям, от которых меня ничто не отвлекало, кроме легких дружеских объятий.
Когда я подошла к внешним воротам поместья Тормеев, уже светало. Я устала, но не слишком: в принципе, я могу выдержать двадцатичетырехчасовой «марш-бросок-трусцой», если это необходимо (я проделывала это на тренировках). Правда, ныли ноги и очень хотелось пить, так что кнопку звонка я нажала с радостным облегчением.
Немедленно у меня над головой раздался голос:
– Говорит капитан Жан Тормей. Это запись. Дом охраняется охранной компанией «Виннипегские оборотни». Я пользуюсь услугами этой фирмы, потому что не считаю распространенное мнение о том, что они головорезы, справедливым, – они просто усердно защищают своих клиентов. Все звонки, адресованные в этот дом, перенаправляться не будут, но отправленная сюда почта будет переадресована нам. Благодарю за внимание!
Нет, это я благодарю тебя, Жан! Черт!.. Черт-черт-черт! Ну почему я решила, что они должны сидеть дома? Просто я не позволяла себе и допустить, что они могут уехать. Как говорят в таких случаях спецы-психоаналитики, я просто «переключилась»: после потери новозеландской семьи и Босса (может, он уже мертв?) поместье Тормеев в моем сознании трансформировалось в «мой дом», а Жанет – в мою мать, которой у меня никогда не было.
Мне страстно захотелось вернуться на ферму Хантеров, под теплое и заботливое крылышко миссис Хантер… Или в Виксберг – полечить одиночество Джорджем…
Между тем всходило солнце, скоро на дорогах станет густо от машин, а я была незаконным иммигрантом, у которого почти не осталось британо-канадских долларов и который очень не хотел, чтобы его заметили, задержали и стали допрашивать. Вдобавок у меня голова кружилась от усталости, недосыпа, голода и жажды.
Однако трудностей в выборе вариантов у меня не было – выход был один-единственный: я должна по-звериному заползти в какую-нибудь нору, причем быстро, пока на дорогах не стало людно.
Вокруг Виннипега маловато лесов, но я вспомнила, что слева от главной трассы оставалось несколько гектаров дикой земли, как раз позади дома Тормеев – ничьей земли, прямо под холмом, на котором Жанет выстроила свой дворец. И я двинулась в том направлении, встретив на дороге только молочный фургон, и больше никого. Поравнявшись с кустарником, я сошла с дороги.
Идти было очень неудобно, вскоре я стала прыгать «с кочки на кочку» и буквально продираться сквозь заросли колючек, но… Впереди замаячило кое-что получше леса – маленький ручеек, такой узкий, что я могла легко перешагнуть через него… Что я и сделала, но не раньше чем напилась как следует. Чистый? Наверняка нет, но я об этом не задумывалась, потому что благодаря своему «необычному» появлению на свет могла не бояться большинства инфекций. Вода пахла свежестью, и, напившись вволю, я почувствовала себя значительно лучше – физически, но не избавилась от тоски на сердце.
Я углубилась в кустарник в поисках места, где не только смогу укрыться от посторонних глаз, но и рискнуть поспать хоть немного, – последний раз я спала шесть часов, и было это двое суток назад. Но проблема найти укрытие в дикой природе вблизи большого города состоит в том, что здесь может появиться отряд бойскаутов и буквально пройтись по твоей голове. Поэтому я искала не просто безопасное место, а такое, «куда не ступала нога человека».
И я нашла его. С одной стороны был довольно крутой склон оврага, а терновник, который я обнаружила методом Брайля[34], еще больше ухудшал доступ.
Терновник?
Мне потребовалось около десяти минут, чтобы найти вход, поскольку он выглядел как оголившийся бок валуна, оставшегося со времен, когда большой ледяной поток проутюжил весь этот край. Однако, приглядевшись к этому камню, я обнаружила, что он не такой уж древний. На то, чтобы найти удобную для пальцев зацепку, ушло еще больше времени, а потом камень легко повернулся, частично облегченный противовесом. Я быстренько нырнула внутрь и позволила встать валуну на место… Вокруг было совершенно темно, если не считать светящихся в воздухе букв: «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ – УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ».