– Почему нет, Голди?
– Я тоже ищу работу, но Анна предупредила меня, что сегодня у всех вербовщиков договоренность с этой Уэйнрайт. Если среди них есть сто́ящие, мы можем связаться с ними на бирже труда в Лас-Вегасе и оставим без комиссионных эту стервятницу. Я знаю, что мне нужно. Место старшей сестры в полевом госпитале у каких-нибудь крутых наемников. А в Лас-Вегасе представлены самые лучшие из них.
– Похоже, лучше Вегаса действительно ничего не придумаешь, но… Голди, я никогда раньше не занималась поисками работы и… Мне как-то не по себе.
– Не переживай. Все у тебя будет нормально.
Спустя три часа, наскоро перекусив, мы были в Сан-Хосе. Два гравилета курсировали между «Паджеро сандс» и площадью Нации – Рода Уэйнрайт стремилась избавиться от нас как можно быстрее… Когда мы уезжали, я заметила два доверху нагруженных грузовых экипажа. Каждый был запряжен шестеркой лошадей. На одном из них восседал взъерошенный папаша Перри. Интересно, куда денется теперь библиотека Босса? Мне вдруг стало грустно, оттого что никогда больше не представится шанса поиграть в любопытного слоненка и узнать, чем питается крокодил. Конечно, из меня вряд ли получился бы большой мыслитель, но я ужасно любопытна, а компьютер, соединенный с величайшими в мире библиотеками, мне явно не по карману. Когда я увидела, чем загружены эти два экипажа, я вдруг вспомнила об одной вещи и испытала нечто вроде паники.
– Анна, кто был секретарем Босса?
– У него не было секретаря. Я иногда помогала ему, когда он просил. Но очень редко.
– У него был один адрес для связи с моими друзьями – Жаном и Жанет Тормей. Что с ним могло стать?
– Если его нет здесь, – она вынула из сумочки конверт и протянула его мне, – то он пропал… потому что у меня был бессрочный приказ: как только будет объявлено о его смерти, зайти с его личного терминала и запустить одну программу. Я знала, что это программа чистки, хотя он этого и не говорил. Все личные сведения в банках памяти были стерты. Этот адрес, о котором ты говоришь, это было что-то личное?
– Очень личное.
– Тогда он пропал. Если только его нет в том конверте, который я тебе сейчас отдала.
Я взглянула на конверт – обычный запечатанный конверт с единственным словом, выведенным снаружи: «Фрайди».
– Это должно было находиться в твоем пакете, – пояснила Анна, – но я вытащила его оттуда. Эта крыса лезла всюду, куда только могла запустить свои коготки, а я знала, что мистер Два Костыля… Прости, теперь мне лучше называть его доктором Болдуином, – я знала, что он хотел передать это лично тебе, и поэтому я не показала ей… – Анна вздохнула и добавила: – Я работала с ней всю ночь. И не убила ее. Сама не знаю почему.
– Нам нужно было, чтобы она подписала все счета, – усмехнулась Голди.
С нами ехал один из штабных офицеров – Бертон Макни, тихий человек, который обычно держал свое мнение при себе. Но сейчас он вдруг заговорил.
– Жаль, что вы удержались, – сказал он, повернувшись к Анне. – Взять хотя бы меня: у меня нет ни цента наличными. Я всегда пользуюсь кредитной карточкой. Эта грязная вышибала не давала мне расчетный чек, пока я не вернул ей кредитку… а что делают с расчетным счетом в банках, если у вас нет кредитки? Выдают наличные или просто приобщают чеки к своим коллекциям? Если второе, то эту ночь мне, возможно, придется провести на площади.
– Мистер Макни…
– Да, мисс Фрайди?
– Я больше не «мисс», просто – Фрайди.
– В таком случае я – Берт.
– Хорошо, Берт. У меня есть немного наличных в бруинах и кредитка, которую Уэйнрайт не сумела сцапать, хотя и очень старалась. Сколько вам нужно?
Он улыбнулся и похлопал меня по коленке.
– Стало быть, все хорошее, что я о вас слышал, правда… Спасибо, дорогая, но я как-нибудь справлюсь. Для начала я отнесу это в «Бэнк оф Америка». Если они не обналичат чек полностью, то, может, выдадут частями. Если же нет, я отправлюсь в ее офис в здании «Калифорнийского коммерческого кредита», разлягусь у нее на письменном столе и скажу, чтобы она нашла для меня подходящий ночлег. Черт! Шеф наверняка бы все предусмотрел и выдал нам по паре сотен наличными, а она… Она это сделала нарочно. Может, для того, чтобы мы тут же полезли на крючок к ее агентам… Но ей это так не пройдет. Если она поднимет шум и будет упорствовать, мне придется вспомнить несколько боевых приемов, которым меня учили на базовом курсе тренировок.
– Слушай, Берт, никогда не сражайся с юристом руками, – посоветовала я. – Законника можно одолеть лишь с помощью другого, более умного юриста. Так или иначе, мы остановились в «Кабана хъятт». Если не сможешь получить по чеку, прими мое предложение. Меня это совсем не затруднит.
– Спасибо, Фрайди. Но лучше я возьму ее за глотку и буду трясти до тех пор, пока она не поднимет лапки кверху.
Голди заказала чудный маленький номер: в спальне большая кровать с водяным матрацем, в гостиной диван, который раскладывался в двуспальную кровать. Пока Анна и Голди принимали ванну, я уселась на диван и, ожидая своей очереди, задумчиво стала вертеть письмо Босса в руках. Когда они вышли, я пошла в ванную, а выйдя оттуда, увидела, что они мирно посапывают на большой кровати, – ничего удивительного, ведь всю ночь им пришлось быть на ногах и они здорово вымотались, тем более что работа была не из приятных. Я тихонько прошла в гостиную, улеглась на диван, распечатала конверт и прочла:
«Дорогая Фрайди!
Поскольку это моя последняя возможность пообщаться с тобой, я должен рассказать тебе то, что не мог сказать, пока был жив и оставался твоим работодателем.
Насчет твоего удочерения: ты этого не помнишь, потому что все происходило не совсем так. Тем не менее можешь быть уверена: все документы в полном порядке. Ты – действительно моя приемная дочь, а Эмма Болдуин столь же реальна, как твои родители из Сиэтла, то есть она вполне реальна для любых практических или юридических целей. Тебе нужно быть осторожной лишь в одном: чтобы эти две легенды нигде не пересекались. Но ты уже много раз проходила это, занимаясь своей работой.
Ты должна обязательно присутствовать или иметь своего представителя на оглашении моего завещания. Поскольку я – гражданин Луны, – (вот это новость!), – это произойдет в Луна-Сити сразу же после моей смерти. В Лунной республике нет таких бесконечных юридических проволочек, как в большинстве государств на Земле, поэтому позвони в „Фонг, Томосава, Ротшильд, Фонг и Финнеган“, Луна-Сити. Не ожидай слишком многого: мое завещание не избавит тебя от необходимости зарабатывать себе на жизнь.
Насчет твоего происхождения: ты всегда интересовалась этим по вполне понятным причинам. Поскольку твой генетический материал собирался из многих источников, а все записи были уничтожены, я могу рассказать лишь немногое. Позволь мне упомянуть два источника твоей генетической структуры, которыми ты можешь гордиться: это двое людей, известных в истории под именами мистера и миссис Джозеф Грин. Недалеко от Луна-Сити, в кратере, им сооружен памятник, но ехать туда вряд ли стоит, потому что смотреть там особенно нечего. Если ты обратишься в Торговую палату Луна-Сити по поводу этого памятника, то получишь кассету с достаточно подробным описанием того, что они совершили. Когда ты прослушаешь ее, поймешь, почему я просил тебя не делать поспешных суждений о профессии убийц. Убийства, как правило, дело грязное, но… Некоторые исполнители становятся героями, причем вполне заслуженно. Прослушай кассету и убедись в этом сама.
Много лет назад Грины были моими коллегами. Поскольку их работа была очень опасна, я убедил их сдать на хранение генетический материал, четыре ее яйцеклетки и запас его спермы. Когда они погибли, я попросил сделать анализ генов на возможность рождения посмертных детей, но выяснилось, что они не были совместимы – простое оплодотворение вызвало бы усиление некоторых плохих аллелей. Вместо этого, когда стало возможным создание искусственных людей, их гены были использованы выборочно. Ты оказалась единственным успешным проектом – все остальные варианты либо не были жизнеспособными, либо были забракованы. Хороший генный дизайнер, он как хороший фотограф: чтобы получить идеальный результат, нужно быть готовым отказаться от всех неидеальных. Других попыток использовать их гены больше не будет: яйцеклетки Гейл закончились, а сперму Джо использовать больше нельзя.
Невозможно, конечно, точно определить твою степень родства с ними, но, думаю, не ошибусь, если назову что-то среднее между внучкой и правнучкой. Остальной материал взят из множества источников, но ты можешь гордиться тем, что вся состоишь из очень тщательно отобранных генов, – твои создатели старались максимально усилить лучшие черты homo sapiens. Это твой потенциал, а реализуешь ты его или нет – зависит уже от тебя.
Прежде чем записи были уничтожены, я из любопытства записал источники, из которых черпали генный материал, чтобы создать тебя. Если память мне не изменяет, там были: финны, полинезийцы, американские индейцы, эскимосы, датчане, рыжие ирландцы, свази, корейцы, немцы, индийцы, англичане и… Еще множество „кусочков“ отовсюду, да и все перечисленные выше – не „чистые“. Ты не можешь себе позволить быть расисткой, иначе тебе придется кусать саму себя за хвост. Все вышесказанное означает, что для твоего создания был отобран наилучший материал из всех возможных источников и тебе просто здорово повезло, что ты оказалась при этом еще и красивой…»
(«Красивой»! Босс, у меня ведь всегда под рукой зеркало. Неужели он и вправду так думал? Ну конечно, сложена я хорошо, но это просто результат того, что я очень спортивна, что, в свою очередь, отражает тот факт, что я такой не сама уродилась, а меня такой спроектировали. Ладно, если он и вправду так думал, мне очень приятно, потому что… Потому что выбора у меня нет, я такая, какая есть, и другой не буду.)
«Еще по одному вопросу я задолжал тебе объяснение, если не извинение. Предполагалось, что ты будешь воспитываться приемными родителями как их родная дочь. Но когда ты еще весила меньше пяти килограммов, я очутился в тюрьме, и, хотя мне удалось бежать, я не мог вернуться на Землю до окончания Второго Атлантического восстания. „Шрамы“ от этой осечки ты до сих пор носишь в себе, я это знаю. Я надеюсь, когда-нибудь ты избавишься от своего страха и недоверия к „настоящим“ людям – эти чувства ничего тебе не дают и лишь мешают тебе. В один прекрасный день ты должна принять и поверить эмоционально в то, что давно уже понимаешь умозрительно: они все крутятся в одном колесе с тобой.