Я взглянула на свои часы, а потом на часы, стоявшие у него на столе. Было ровно четыре минуты первого.
– С одиннадцати часов я одолела четыреста пятьдесят километров, да еще чуть-чуть на городском шаттле. Мне что, вернуться в Вегас и попробовать добраться сюда побыстрее? Или мы перейдем к делу?
– Я велел Фосетту позаботиться, чтобы вы успели на десятичасовой… Ну да ладно. Насколько я понимаю, вам нужна работа.
– Я не голодаю. Мне сказали, что вам нужен курьер для работы вне Земли. – Я вытащила копию своего послужного списка и протянула ему. – Здесь сказано почти все о моей квалификации. Просмотрите список и, если я вам подхожу, расскажите поподробней о работе, а я выслушаю и скажу, подходит она мне или нет.
– А вот у меня есть сведения, что вы голодаете, – сказал он, кинув беглый взгляд на протянутый мной листок.
– Если речь о том, что подошло время ланча, то в этом смысле вы правы. Мои расценки приведены в этой таблице. Мы можем обсудить их повышение.
– Вы самоуверенны, – заметил он, вновь поглядел на мой послужной список и неожиданно спросил: – Как поживает Котелок?
– Кто?
– Тут сказано, что вы работали на «Систем энтерпрайзес». Я спросил вас, как поживает Котелок. Котелок Болдуин.
«Это что, проверка? Своеобразный тест? Прямо с утра все тщательно рассчитано, чтобы вывести меня из себя? Если так, то самое правильное – не выходить из себя ни при каких обстоятельствах».
– Председателя «Систем энтерпрайзес» звали доктор Хартли Болдуин. Я никогда не слышала, чтобы его называли Котелком.
– Полагаю, у него была какая-то докторская степень, но все, кто имел с ним дело, звали его Котелок Болдуин. Я спросил вас, как он поживает.
«Осторожно, Фрайди!»
– Он умер.
– Знаю. Хотел проверить, знаете ли вы. В этом бизнесе полно самозванцев. Ну хорошо, давайте поглядим на ваш сумчатый кармашек.
– Простите?..
– Слушайте, я очень спешу. Покажите мне ваш пупок.
«Где же произошла утечка? Там? Нет, ту банду мы перебили. Всех… Во всяком случае, так полагал Босс. Значит, кто-то из них успел проболтаться, до того как был убит? Какая разница, главное – это все-таки раскрылось… Как Босс и предвидел».
– Фрэнки, милый, если ты хочешь сыграть со мной в «покажи-пупок», должна предупредить тебя, что крашеная блондинка в твоей приемной наверняка подслушивает и почти наверняка записывает нашу беседу.
– О нет, она не подслушивает, у нее на этот счет имеются предписания, и…
– И она выполняет их так же, как предписание не называть тебя «Фрэнки» в рабочее время. Послушайте, мистер Мосби, вы начали обсуждать секретную информацию в ненадлежащих условиях. Если вы хотите, чтобы она принимала участие в нашем разговоре, позовите ее сюда. Если же нет, отключите ее. И давайте больше не будем нарушать безопасность.
Он побарабанил пальцами по столу, потом резко встал и вышел в приемную. Дверь в приемную не была звуконепроницаемой, и до меня донеслись раздраженные голоса. Когда он вернулся, физиономия у него была раздосадованная.
– Она пошла обедать. Хватит играть в кошки-мышки. Если вы та, за кого себя выдаете, – Фрайди Джонс, известная также как Марджори Болдуин, работавшая ранее курьером на Котелка… на доктора Болдуина, исполнительного директора «Систем энтерпрайзес», – у вас за пупком имеется искусственный карман, сделанный путем хирургической операции. Покажите мне его и удостоверьте таким образом вашу личность.
Я обдумала это. Требование удостоверить таким способом мою личность было небеспочвенным: отпечатки пальцев – ерунда, во всяком случае для тех, кто знаком с нашей работой. Ясно, что мой курьерский «кармашек» теперь – никакая не тайна, никогда уже мне им не пользоваться, и пригодиться он может мне лишь сейчас как доказательство, что я – это я. Что я – это я? Как по-дурацки звучит…
– Мистер Мосби, вы заплатили килобак за интервью со мной, верно?
– Совершенно верно! И, кроме голословных утверждений, я пока от вас ничего не получил.
– Прошу прощения. Меня никогда раньше не просили показать свой секрет на пупке, потому что до сих пор это держалось в строжайшей тайне. Во всяком случае, я так полагала. Но поскольку вы об этом знаете, никакого секрета тут больше нет, следовательно, я не смогу использовать свой «кармашек» для секретной работы. Так что, если та работа, которую вы мне предлагаете, требует наличия у меня этого «тайника», то, быть может, вам лучше изменить ваши планы? Ведь «немного рассекреченный» секрет – это все равно что «немножко беременная» девушка.
– Ну… И да, и нет. Покажите.
Я показала ему. Обычно я держу там гладкий нейлоновый шарик диаметром в один сантиметр, чтобы «кармашек» не сжимался, пока я им не пользуюсь. Я вытащила шарик, показала ему, а потом положила шарик на место, продемонстрировав, что отличить мой живот от нормального – невозможно. Он внимательно изучил «кармашек» и, хмыкнув, произнес:
– Туда немного влезет.
– Может, вам лучше поискать кенгуру?
– Для нашего дела он подходит… Вполне. Вы повезете самый ценный груз в Галактике, но он не займет много места. Застегнитесь и приведите одежду в порядок, мы идем обедать, и нам нельзя… нельзя опаздывать!
– Но что все это значит?
– Расскажу по дороге. Поторапливайтесь.
Экипаж уже ждал нас. В пригороде Беверли-Хиллз, среди холмов, которые дали название этому городу, есть один очень старый и очень шикарный отель – там просто пахнет деньгами, а надо сказать, я отнюдь не презираю этот запах. В промежутках между пожарами и Большим землетрясением его отстраивали заново в том же виде, что и прежде, разве что в последний раз, как я слышала, сделали огнеупорным и сейсмостойким.
От Шипстоун-билдинг до отеля было двадцать минут езды хорошим аллюром, и за это время Мосби ввел меня в курс дела.
– Эта поездка, – начал он, – единственная возможность переговорить, не опасаясь «ушей»…
(Он что, действительно в это верит? Я могла бы с ходу назвать по крайней мере три очевидных места для «уха»: моя сумка, его карманы и сиденье экипажа. Могут быть и другие места, разумеется не столь очевидные, но это были его проблемы – у меня секретов нет. Особенно теперь, когда мой пупок стал достоянием гласности.)
– …поэтому я буду говорить быстро. Я принимаю ваши расценки. Помимо них, по завершении работы получите премиальные. Лететь нужно с Земли на Реальм. Это то, за что вам платят. Обратно полетите налегке, но, поскольку весь путь туда и обратно занимает четыре месяца, вам заплатят за четыре месяца. Премиальные получите там – в имперской столице. Зарплата – один месяц авансом, остальное по ходу дела. Идет?
– Идет. – Я постаралась, чтобы в голосе не прозвучало излишнего энтузиазма. На Реальм и обратно? Дорогой ты мой, еще вчера я собиралась совершить это турне в качестве и за жалованье «прислуги-за-все». – Что насчет моих расходов?
– У вас не должно быть проблем с расходами. На этих роскошных лайнерах все расходы включены в стоимость билета.
– Чаевые, взятки, экскурсии, карманные расходы, игра в бинго и в казино на борту корабля – такие расходы обычно составляют как минимум четверть стоимости билета. Если мне нужно притворяться богатой туристкой, я должна и вести себя соответственно. Разве не такая у меня «легенда»?
– Э-э… Ну да. Ладно… Никто не будет в претензии, если ты потратишь пару тысяч, играя мисс Богатую Сучку. Представишь нам потом все счета, и мы оплатим их.
– Нет. Четверть стоимости билета – на руки, наличными. Я не буду вести учет и собирать чеки, это поломает «легенду». Мисс Богатая Сучка не занимается такими пустяками.
– Ну хорошо, хорошо! Заткнись и дай мне сказать – скоро мы будем на месте. Ты – искусственное существо.
Давно на меня не накатывала такая холодная ярость. Но я взяла себя в руки, решив, что позже он заплатит… Дорого заплатит за свою реплику.
– Вы намеренно хотели меня оскорбить?
– Да нет же. Не заводись. И ты, и я знаем, что искусственного человека невозможно отличить от настоящего. На своем теле ты повезешь модифицированную человеческую яйцеклетку, находящуюся в стазисе. Повезешь в «кармане», где естественная температура тела и мягкая среда оградит его от повреждения. Когда попадешь на Реальм, подхватишь грипп или что-то в этом роде и отправишься в больницу. В больнице твой груз вынут и отправят по назначению. Ты получишь премиальные и выйдешь из больницы… выйдешь, преисполненная гордости от того, что помогла молодой паре заиметь здоровое дитя, которое иначе родилось бы мертворожденным или инвалидом. Гемофилия.
Секунду я размышляла и пришла к выводу, что история эта похожа на правду.
– Принцесса? – спросила я.
– Что-с? Не будь дурой!
– И конечно, это не просто гемофилия – ее у особы королевской крови просто проигнорировали бы. Первый Гражданин лично в этом заинтересован, потому что на этот раз наследование престола идет через его дочь, а не через сына. Эта миссия гораздо важнее и гораздо опаснее, чем вы говорили… так что расценки повышаются.
Парочка прекрасных гнедых провезла нас вверх по Родео-драйв еще сотню метров, прежде чем Мосби произнес:
– Ладно. Упаси тебя боже открыть рот – ты проживешь недолго. Мы увеличим премиальные.
– Вы как миленькие удвоите премиальные и положите их на мой счет, прежде чем мы уйдем в гипер. В таких делах люди становятся крайне забывчивы, когда все заканчивается.
– Хорошо, сделаю все, что в моих силах. Сейчас мы пообедаем с мистером Скимаа, и ты должна делать вид, что не знаешь, что он личный представитель Первого Гражданина в звании чрезвычайного и полномочного посла, а также полномочный министр. Так что соберись и веди себя за столом прилично.
Через четыре дня я снова старалась вести себя прилично за столом, сидя по правую руку от капитана «Форварда». Теперь меня звали мисс Марджори Фрайди, и я была так оскорбительно богата, что прибыла на Геостационар на личной антигравитационной яхте мистера Скимаа и поднялась на борт «Форварда», не утруждая себя такими плебейскими процедурами, как паспортный контроль, медосмотр и прочее. Мой багаж – чемодан за чемоданом, набитые дорогими шмотками, ювелирными изделиями и прочей ерундой, – прибыл на борт одновременно со мной. Но и этим занимались другие. Мне не нужно было заботиться ни о чем.