В общем, для них для всех не знать математику – это все равно что отправиться слушать лекцию на неизвестном языке.
Одно усекла: там, в Вегасе, я была уверена, что любой большой тур проходит по твердому маршруту – Земля, Проксима, Аутпост, Фиддлерс-Грин, Форест, Ботани-Бей, Альцион, Мидуэй, Реальм – и обратно на Землю, потому что так написано в рекламных плакатах. Так вот, ничего подобного. Каждый полет кроится по-своему. Обычно затрагиваются все девять планет, но неизменными остаются лишь два пункта: на одном конце – Земля, а на другом, почти сто световых лет (98,7 +), – Реальм. Семь промежуточных остановок в каждом полете имеют разную последовательность, некоторые могут даже вообще отсутствовать. Последовательность подбирается по одному принципу: при полете «туда» расстояние от Земли на каждой остановке должно становиться больше, а при полете «обратно» оно должно уменьшаться. Это не так сложно, как кажется, это просто означает, что корабль ни разу не возвращается назад по уже пройденному пути, примерно то же самое вы делаете, когда планируете поездку по магазинам с кучей остановок.
Но это оставляет определенный простор для вариаций. Девять звезд, солнца этих планет, выстроены довольно близко к прямой линии. Посмотрите на рисунок с Кентавром и Волком. Если смотреть с Земли, все эти звезды, как видите, находятся либо в передней части Кентавра, либо рядом с ним в Волке. (Я знаю, что Волк выглядит не слишком хорошо, но Кентавр дубасит его уже тысячу лет. Кроме того, я никогда не видела волков – четырехногих волков, я имею в виду, – так что этот рисунок – лучшее, на что я способна. Хмм. Если задуматься, кентавра я тоже никогда не видела.)
Вот так эти звезды толпятся на ночном небе Земли. Вообще-то, чтобы их увидеть, вам нужно быть где-то на юге, на широте Флориды или Гонконга, и даже там невооруженным глазом вы увидите только Альфу Центавра.
Но Альфа Центавра (Ригель Кентаурус) по-настоящему яркая, третья по яркости звезда на земном небе. На самом деле это три звезды, одна – яркая, брат-близнец Солнца, в паре с ней – менее яркая звездочка, и третья – их далекая, тусклая, маленькая компаньонка, которая вращается вокруг них на расстоянии примерно в одну пятнадцатую светового года[50]. Много лет назад Альфу Центавра называли Proxima. Затем кто-то потрудился измерить расстояние до их несущественной третьей кузины и обнаружил, что она чуточку ближе, поэтому название Proxima, или «Ближайшая», было перенесено в этот бесполезный кусок недвижимости. Потом, когда мы основали колонию на третьей планете Альфы Центавра А (близнец Солнца), колонисты назвали свою планету Проксима.
Рис. 1
Со временем астрономы, которые пытались присвоить титул «Ближайшей» тусклой звездочке, поумирали, и это развязало руки колонистам. И действительно, какой смысл в том, что эта тусклая звездочка сегодня к нам чуточку ближе, если скоро она будет дальше? Просто задержите дыхание на несколько тысячелетий. Будучи «баллистически связанной», она находится в среднем на таком же расстоянии от Земли, как и две другие в триплете.
Посмотрите на второй рисунок, здесь по горизонтали указано прямое восхождение, а по вертикали – световые годы.
Я, наверное, была единственным пассажиром на корабле, который не знал, что наша первая остановка в этом рейсе будет не на Проксиме. Мистер Лопес (который показывал мне мостик), узнав об этом, взглянул на меня, как на умственно отсталое дитя, которое в очередной раз упало в лужу. (Правда, это не имело никакого значения, поскольку мой мозг интересовал его меньше всего.) Я не рискнула объяснять ему, что меня втащили на борт в самый последний момент, – это не вязалось бы с моей легендой. Ладно, в любом случае мисс Богатая Сучка не обязана хватать звезд с небес.
Обычно звездолет делал остановку на Проксиме как по дороге «туда», так и по дороге «обратно». Но мистер Лопес объяснил, что на этот раз у них было очень мало груза для Проксимы и всего лишь несколько пассажиров – недостаточно, чтобы оплатить остановку. Поэтому груз и пассажиры остались дожидаться «Максвелла», стартующего через месяц, а «Форвард» на этот раз заглянет на Проксиму по дороге обратно – с грузом и, возможно, пассажирами, взятыми на борт в остальных семи портах. Мистер Лопес сказал (я этого, кстати, так и не поняла), что полет на десятки световых лет не стоит почти ничего – в основном, это жизнеобеспечение пассажиров, – а вот остановки на планетах обходятся баснословно дорого и потому каждая остановка должна окупаться.
Итак, вот куда мы отправляемся в этом полете (см. рис. 2).
Сначала на Аутпост, затем к Ботани-Бей, затем к Реальму, Мидуэю, Альциону, Форесту, Фиддлерс-Грину, Проксиме (наконец-то!) – и домой, к Земле.
Меня это огорчило? Совсем наоборот! Я избавлюсь от этого «самого ценного груза в Галактике» менее чем через месяц после старта с Геостационара? Тогда весь долгий путь домой станет настоящей туристической поездкой. Весело! Никаких обязанностей. Много времени, чтобы осмотреть эти колонии, в окружении пылких молодых офицеров, которые хорошо пахнут и всегда вежливы. Если Фрайди (или мисс Богатая Сучка) не сумеет порадоваться такому раскладу, настало время меня кремировать. Я труп, чего вы ждете?
Рис. 2
Теперь посмотрим третий рисунок, склонение по горизонтали, световые годы по вертикали. Так маршрут выглядит вполне разумно? Может показаться, что отрезок, соединяющий Ботани-Бей и Аутпост, проходит через фотосферу солнца Фореста, но если вы посмотрите на второй рисунок, вы увидите, что на самом деле он минует его стороной, на многие световые годы. Рисовать наш маршрут на самом деле нужно в трех измерениях. Вы можете взять данные из рисунков и из таблицы, приведенной ниже, вбить их в ваш терминал и построить трехмерную голограмму. Имеет смысл рассматривать именно ее. На мостике была такая голограмма, зафиксированная так, чтобы ее можно было подробно изучать. Мистер Лопес, который сделал эти рисунки (все, кроме Джо Кентавра и печального волка), предупредил меня, что плоский рисунок не в состоянии отобразить трехмерную космонавтику. Но может помочь, если вы представите себе, что на этих трех рисунках изображены три проекции: вид сверху, вид сбоку и вид спереди, как на строительной схеме дома. Это очень точная аналогия.
Рис. 3
Когда мистер Лопес дал мне распечатку этой таблицы, он предупредил, что точность цифр в ней – как в учебнике для начальных классов. Если навести телескоп по этим координатам, вы, конечно, найдете нужную звезду, но для науки, а также для космонавтики, нужно больше знаков после запятой, а еще нужно делать поправку на «эпоху» (это такой причудливый способ сказать, что надо обновлять цифры, потому что звезды движутся). Солнце Аутпоста движется медленнее всех, и его направление совпадает с направлением движения светил в нашем участке Галактики. А вот звезда, вокруг которой вращается Фиддлерс-Грин (Ню2 Волка), имеет другой вектор и скорость в 138 000 км/сек, и это значит, что за пять месяцев – с прошлого визита «Форварда» и до нынешнего – сам Фиддлерс-Грин переместится на полтора миллиарда километров. Это крайне неудобно и, судя по словам мистера Лопеса, может стоить капитану должности, потому что прибыльность путешествия напрямую зависит от того, насколько близко от планеты назначения он выдернет корабль из гиперпространства, ни во что при этом не врезавшись (скажем, в звезду!). Все равно что управлять гравилетом с завязанными глазами!
Данные о восьми колонизованных планетах и их звездах
Однако вряд ли мне когда-нибудь придется пилотировать гиперзвездолет, а у капитана ван Коутена такой солидный и надежный вид… И все же в этот вечер за ужином я спросила его, как у них обстоит дело с точностью попадания в «цель».
– Та-та, мы найтем ее, – важно кивнул он. – Только отин рас пришлось послать пару репят внис на посаточном поте, штопы они купили пирошных и поискали укасатель или фыфеска.
Не знаю, чего он от меня ожидал, – что я посмеюсь или что я притворюсь, что поверила ему? Поэтому я спросила, какие пирожные купили «репята». Но он повернулся к даме, сидящей по левую руку, и притворился, что не услышал вопроса. (Корабельная кондитерская делает лучшие пирожные, какие мне только приходилось пробовать в жизни, поэтому… Ее нужно запереть до конца полета.)
Капитан ван Коутен – мужчина с очень мягкими, отеческими манерами. Тем не менее мне ничего не стоит представить себе его с пистолетом в одной руке и кинжалом в другой – сдерживающим целую толпу взбунтовавшихся головорезов.
За звездолет с капитаном ван Коутеном не страшно ничуточки.
Шизуко – не единственная, кто приставлен следить за мной. Думаю, я вычислила еще четверых, но не уверена, что это все. Почти наверняка – нет, потому что иногда я осматриваюсь по сторонам и не замечаю поблизости никого из этой четверки, а, кажется, по «сценарию» меня не положено упускать из виду ни на минуту.
Думаете, я параноик? Выглядит похоже, но это не так. Я – профессионал, который остается в живых, потому что умеет вовремя заметить что-то необычное. На этом корабле шестьсот тридцать два пассажира первого класса, шестьдесят с лишним офицеров в форме, экипаж, тоже в униформе, и еще обслуга круиза, метрдотели, консьержи, партнеры по танцам, артисты и т. п. Последние одеваются точь-в-точь как пассажиры, но их можно безошибочно отличить по их молодости, дежурным улыбкам и заботе о том, чтобы пассажирам было весело. Пассажиры первого класса моложе семидесяти (например – я!) – здесь редкость. Еще первым классом летят три подростка, две девочки и мальчик, две молодые женщины и богатая пара, проводящая здесь медовый месяц. Все остальные – кандидаты в дом престарелых: очень старые, очень богатые и чрезвычайно эгоцентричные. Тех, что дожили до почтенного возраста и не превратились в зануд, можно пересчитать по пальцам.
Конечно, никто из этих старперов за мной не следит, как, впрочем, и никто из молодых. Обслугу я тоже отбросила в первые же сорок восемь часов – всех, включая музыкантов, танцоров и прочих. Можно было бы заподозрить, что кое-кто из младших офицеров приставлен следить за мной, если бы каждому из них не надо было дежурить по крайней мере по восемь часов из двадцати четырех: у них просто не могло хватить времени на такое совместительство. Да, многие из них постоянно висят у меня на хвосте, но здесь была совсем другая причина; мое чутье меня никогда не обманывало. Я знаю, почему они за мной таскаются. На Земле я не привлекаю столько внимания, но на этом корабле ощущается острая нехватка молодых женщин, которых можно затащить в постель. На тридцать молоденьких офицеров приходится всего четыре молодые одинокие женщины в первом классе, не считая Фрайди. При таком раскладе у женщины должно уж очень неприятно пахнуть изо рта, чтобы за ней не тянулся шлейф кавалеров, как хвост за кометой.