Внезапно у Гилеада в руках оказались пленки, из-за которых разгорелся весь сыр-бор. Он вытянул несколько кадров из кассеты и убедился, что микрофильмы действительно те самые.
Он молча сидел и раздумывал, как бы ему выбраться из этой преисподней на божий свет живым и здоровым. Динамик опять что-то пробормотал, Болдуин не ответил, но сообщил Гилеаду:
– Надолго мы тут не задержимся.
– Похоже, Бонн решил проверить мой отчет.
Наверху кто-то из товарищей Гилеада – бывших товарищей. Если он прикончит Болдуина, сможет ли управиться с дверью?
– Бонн беден. Он меня проверит, но не очень тщательно: я для этого слишком богат. А миссис Кейтли ему вообще не по зубам – она сказочно богата. Им движут не доводы рассудка, а политические амбиции. Мне куда больше нравился его последний предшественник, он был из наших.
Планы, которые начал строить Гилеад, внезапно подверглись пересмотру. Он присягал на верность правительству, а его личная лояльность была отдана бывшему шефу.
– Докажи-ка последнее, мне это очень интересно.
– Нет, ты сам поймешь со временем, что это правда, – если все еще хочешь получить ответы на вопросы. Убедился, что это те самые фильмы? Давай их сюда.
Гилеад не шевельнулся.
– Не сомневаюсь, что ты снял несколько копий.
– В этом не было необходимости: я просмотрел пленки. Не надо иллюзий, Джо. Ты поссорился с ФБСБ; тебе не поможет, даже если принесешь туда на блюде эти фильмы и мою голову. Ты же на своего начальника напал – или забыл?
Гилеад вспомнил, что вовсе не говорил этого Болдуину. И сразу поверил, что у Болдуина есть свои люди в ФБСБ, независимо от того, был ли таковым предпоследний его начальник.
– По крайней мере, я смогу уйти в отставку чистым. Я же знаю Бонна – он с радостью забудет этот инцидент.
Гилеад просто тянул время, ожидая, что Болдуин предложит какой-то выход.
– Брось ты их, Джо. Не хочу я с тобой драться. Один из нас может умереть… Оба, если ты победишь в первом раунде. Тебе не удастся ничего доказать, а вот я докажу, что сидел дома и играл с кошкой. Или продавал вертолеты двум очень важным гражданам в то самое время, когда, по твоему утверждению, я был совсем в другом месте.
Он опять послушал динамик, потом ответил на той же тарабарщине.
Гилеад в уме оценивал тактическую ситуацию именно в тех же словах, какими выразился Болдуин. Ничего хорошего для себя не придумав, он перебросил кассеты Болдуину.
– Спасибо, Джо. – Тот подошел к стене, включил на полную мощность встроенную миниатюрную печь, поместил пленки в бункер, выждал несколько секунд и отключил прибор. – Дурная трава с поля вон!
Гилеад позволил себе поднять брови:
– Котелок, ты не перестаешь меня удивлять.
– Чем же?
– Я-то думал – тебе нужен эффект «новой» как средство достижения власти.
– Что за чушь! Снять с человека скальп – не лучший способ избавить его от перхоти. Джо, что тебе известно об эффекте «новой»?
– Да не очень много. Я знаю, что это разновидность атомной бомбы. Оружие настолько грозное, что многие, если бы только представили себе его мощь, наделали бы в штаны.
– Это не бомба. Это способ полного уничтожения планеты – и всего, что на ней находится, – превратив ее в новую звезду. Если это оружие, военное или политическое, тогда я Самсон, а ты – Далила. Но я-то не Самсон, – продолжал Болдуин, – и не собираюсь уничтожить храм. И надеюсь не допустить, чтобы это сделали другие. Кругом полно моральных уродов, которые с радостью ухватятся за такую возможность, если им не помешать. Миссис Кейтли – одна из них. Твой сердечный друг Бонн – такой же, только у него не хватает смелости. Что ты знаешь о баллистике, Джо?
– То, что в школе учил.
– Непростительное невежество. – Динамик опять подал голос, Болдуин ответил и продолжил разговор: – У задачи трех тел все еще нет элегантного общего решения, но есть несколько решений частных. Например, насчет астероидов, которые обращаются по орбите Юпитера, только в шестидесяти градусах впереди и в шестидесяти – позади планеты. А еще решено одно уравнение прямой линии – ты слышал об астероиде Антиземля?
– Это просто кусок камня, но он всегда по другую сторону от Солнца, и мы его не видим.
– Да. Так было. Но Антиземли там больше нет. Она превратилась в новую звезду.
Привычный к сюрпризам Гилеад решил, что это уже слишком.
– Как так? Я думал, эффект «новой» всего лишь теория…
– Да нет же. Если бы ты успел просмотреть пленки, увидел бы кадры об этом. Плутоний, литий, тяжелая вода и кое-какие добавки, о которых мы сейчас говорить не будем. Получается спичка, которой можно поджечь весь мир. Она и подожгла – небольшой мир вспыхнул и исчез. Никто не видел, как это случилось. Никто на Земле и не мог этого видеть, потому что все произошло по ту сторону Солнца. И из Лунной колонии нельзя было ничего увидеть: там тоже мешало Солнце – представь геометрию. Видели только объективы фотокамер на корабле-роботе. А знали только ученые, которые снарядили корабль и обеспечили процесс, – и все они были с нами заодно, кроме директора проекта. Был бы и он с нами, ты не оказался бы замешан в это дело.
– Доктор Финнли?
– Да. Славный парень, но мозги у него давно засохли. Средних способностей политик от науки. Сам-то он мало что значит: наши ребята будут держать его в узде, пока он не уйдет на пенсию. Однако мы не смогли помешать ему сделать доклад и отослать фильмы. Вот и пришлось мне захватить их и уничтожить.
– А почему ты их не сохранил? Если отбросить все остальные соображения, они же просто уникальны для науки.
– Человечество не нуждается в этом разделе науки – по крайней мере, в нашем тысячелетии. Я сохранил все, что важно, Джо, – в голове.
– Так ты и есть твой кузен Хартли?
– Конечно. Но я и Котелок Болдуин, и еще кое-кто.
– Этак ты и леди Годивой можешь оказаться.
– Как Хартли я имел право на эти фильмы, Джо. Проект-то был мой. Разработан с моей подачи.
– Я никогда не связывал с этим делом Финнли. Я не физик, но он явно недостаточно умен для такого дела.
– Верно, верно. Я пытался доказать, что искусственно новую звезду создать нельзя. Очевидно политическое – общечеловеческое – значение данного вопроса. Это обернулось против нас же, так что мы были вынуждены срочно принимать меры.
– Может, следовало остановиться в самом начале?
– Нет. Лучше знать самое худшее. Теперь мы можем следить за происходящим, уводить исследования в другую сторону. – (Снова заворчал динамик.) – Есть, наверное, высший смысл в том, Джо, что чрезвычайно опасные тайны слишком трудны для разгадывания и интеллект может взяться за них, только достигнув определенной точки развития, когда, кроме всего прочего, этот интеллект имеет добрую волю и хорошие намерения… Мама Гарвер говорит – уже можно подниматься.
Они направились к лестнице.
– Я удивлен, что ты оставляешь за старушкой Гарвер право распоряжаться в экстренных случаях.
– Уверяю тебя, она вполне компетентна. Но управлял-то всем я – ты же сам слышал.
– Верно…
Они опять устроились в кабинете Болдуина.
– Я дам тебе еще один шанс для отступления, Джо. Не важно, что ты все знаешь о фильмах, поскольку их больше не существует и ты ничего не сможешь доказать. А кроме того, ты ведь понимаешь, что, если примкнешь к нам, а после захочешь разболтать о том, что здесь происходит, тебя убьют, как утку на охоте?
Гилеад это понимал, как и то, что переступил черту и назад дороги нет. Вместе с пленками пропал его последний шанс реабилитироваться. Он осознал, что, получив посредством двойной колоды карт первое сообщение в подвале отеля, перестал быть свободным игроком; с того момента каждый его ход был вынужденным и зависел от ходов, которые делал Болдуин. И с этим уже ничего не поделаешь. Или он в команде Котелка, или ему нет места на этом свете.
– Я понял, продолжай.
– Мне известен твой интеллектуальный потенциал, Джо. Ты просто принимаешь риск, не обещая верности.
– Да, но ты-то почему решил рискнуть со мной?
Болдуин сделался куда более серьезным, чем он обычно себе позволял.
– Ты способный человек, Джо. У тебя хватает смекалки и выдержки, чтобы поступать разумно в ситуации из ряда вон выходящей, а не теряться, как это делает большинство людей.
– Так вот почему я тебе нужен?
– Отчасти поэтому. Отчасти потому, что меня впечатлило, как быстро ты освоил новую карточную игру. – Болдуин ухмыльнулся. – А еще потому, что Гэйл понравилось, как ты обращаешься с жеребенком.
– Гэйл? Как она умудрилась сообщить об этом?
– Доложила о твоем поведении пять минут назад, во время рейда.
– Хм… Продолжай.
– Ты предупрежден. – Несколько мгновений Болдуин смотрел на собеседника почти с овечьей кротостью. – Хочу, чтобы ты воспринял то, что я сейчас скажу, очень серьезно. Не смейся.
– Постараюсь.
– Ты спрашивал, кто я такой. Так вот, я нечто вроде исполнительного секретаря здешнего отделения организации суперменов.
– Я так и думал.
– Да-а? И давно догадался?
– Факты накапливались. Это и карточная игра, и быстрота твоей реакции. Картинка сложилась, когда ты уничтожил пленки.
– Джо, а что такое супермен?
Гилеад не ответил.
– Давай уточним термин, – продолжал Болдуин. – Его употребляют слишком часто и как правило неверно, и он настолько затерт, что приобрел комические коннотации. Я сказал это слово с целью шокировать тебя – но ты не шокирован. Первоначально термин «супермен» имел сказочный оттенок и вызывал в воображении необычные органы чувств, двойные сердца, непробиваемую кожу, стальные мускулы и глаза, мечущие рентгеновские лучи. Конечно, это чепуха, мечта подростка о герое, побеждающем драконов. Джо, что такое человек? Что ставит его выше животного? Решим это – и тогда мы в два счета определим, что такое сверхчеловек, супермен или новый человек, homo novus, который должен заменить homo sapiens; который уже вытесняет его, потому что лучше приспособлен для выживания. Я не пытаюсь применить этот термин к себе. Предоставляю моим коллегам и неумолимому времени решить, супермен ли я, представитель ли нового вида человека. Такое же испытание ожидает тебя.