ости, а остальное меня не волнует. Мы просто отсидимся тут - довольные и веселые, пока кончится вся эта ерунда.
- Я должен съездить в Ванкувер.
- Муж мой, ты никому ничего не должен, кроме налогосборщиков и господа бога. Никто не станет сажать живые артефакты в корабли, раз они не летают.
- Артефакты! - вырвалось у меня.
Я тут же об этом пожалела. Ян наконец заметил меня.
- А, Мардж, доброе утро. Не пугайся зря. Мне очень жаль, что это случилось, когда ты у нас в гостях. Артефакты, о которых сказала Жанет, - не роботы, они живые. Просто, понимаешь, у нашего руководства - идиотское убеждение, что живой артефакт, разработанный специально для пилотирования, сможет выполнять работу лучше обычного пилота. Я депутат от Виннипегского порта и собираюсь выступить против этой затеи. Заседание руководства совместно с представителями Гильдии пилотов - завтра в Ванкувере.
- Ян, - твердо сказала Жанет, - позвони генеральному секретарю. Глупо лететь в Ванкувер, не узнав, как там дела.
- О’кей, о’кей.
- Но ты не просто спроси. Убеди генерального секретаря уговорить руководство отложить заседание, пока не отменят чрезвычайное положение. Я хочу, чтобы ты пока оставался дома, чтобы защитить меня в случае чего.
- Или наоборот, - улыбнулся он.
- Или наоборот, - согласилась она. - Но уж лучше я упаду в обморок в твои объятия, чем на пол. Что хочешь на завтрак? Только что-нибудь не слишком изысканное, а то придется напомнить тебе твою клятву.
Я уже не слушала: в ушах у меня звенело одно слово - «артефакт». Я считала Яна и всех здесь и в Австралии цивилизованными, просвещенными людьми, и мне так хотелось верить, что они могут счесть меня таким же человеком, как они. И что же я услышала? Ян собирается представлять интересы своей Гильдии в борьбе с руководством, чтобы таким, как я, не дали соревноваться с людьми!
(Чего же ты хочешь от нас? Чтобы нам глотки перерезали? Мы точно так же не просили, чтобы нас производили, как ты не просил, чтобы тебя рожали! Может, мы и не люди, но мы разделили вековую судьбу человечества - мы тоже чужие в мире, который не мы создали!)
- Ты что, Мардж?
- О прости, я задумалась. Ты что-то спросила, Жанет?
- Я спросила, что ты хочешь на завтрак, дорогая.
- Ой, неважно - я ем все, что стоит на месте, и даже то, что медленно движется. Хочешь, я помогу тебе?
- Конечно, если хочешь. От Яна на кухне никакого толку, несмотря на его клятву.
- Я очень хорошо готовлю! - возмутился Ян.
- Не кипятись, дорогой. Мардж, дело в том, что в свое время Ян дал мне письменное обещание, что в любое время приготовит любое блюдо, какое я попрошу. Но у меня есть большое подозрение, что я скорее умру от голода, чем он что-нибудь сварганит.
- Мардж, не слушай ее!
Я до сих пор не знаю, умеет ли Ян готовить, но Жанет готовила отлично. (Как я узнала позднее, неплохо готовил и Джордж.) С моей весьма символической помощью Жанет приготовила потрясающий омлет - пышный и румяный, приправленный чеддером. Он был водружен на блюдо, вокруг него были положены тоненькие нежные блинчики, свернутые в трубочки. Внутри они были смазаны джемом и посыпаны сахаром или начинены беконом. Мы приготовили натуральный апельсиновый сок - апельсины были выжаты вручную, а не в соковыжималке. Жанет сварила кофе из свежих, только что поджаренных зерен.
(Новозеландская пища прекрасна, спору нет, но кухня в Новой Зеландии - это вообще не кухня.)
Джордж появился на кухне в сопровождении кошки-мамы. Подняв хвост трубой, она бежала впереди Джорджа. А вот котят Жанет в кухню не пустила - она боялась, что в суматохе кто-нибудь наступит на них. Жанет объявила, что за едой всякие разговоры о новостях запрещаются и что терминал она включать не собирается. Меня это очень устраивало, поскольку все, что происходило, сводило меня с ума даже во сне. Как объяснила Жанет, в нашей крепости нас могла потревожить только водородная бомба, а поскольку, как она сказала, взрыв водородной бомбы мы вряд ли услышим, можно было расслабиться и завтракать в свое удовольствие.
Я завтракала с большим аппетитом, так же как и мама-кошка, которая обходила нас всех против часовой стрелки, давая каждому понять, что сейчас его очередь дать ей кусочек бекона, - так что в конце концов она и съела большую его часть.
После того как я вымыла посуду (посуду в этом доме мыли, а не выбрасывали, в этом плане Жанет была консервативна) и Жанет подала еще один кофейник, она снова включила терминал, и мы снова стали смотреть и обсуждать новости - прямо на кухне, а не в гостиной. Я так поняла, что настоящей гостиной в этом доме была кухня. Кухня Жанет была обставлена в деревенском стиле, но, конечно, ни одной деревенской хозяйке такая и не снилась. Камин, большой круглый стол для семейных трапез, вокруг стояли так называемые капитанские стулья, большие удобные кресла-качалки, много свободного пространства - и никаких проблем с передвижением, поскольку плита и кухонные столы со всеми принадлежностями находились у противоположной стены. Котята наконец были допущены в кухню и тут же перестали мяукать. Я подхватила на руки одного из них - белого пушистого толстяка с черными пятнышками. Мурлыкал он, как взрослый большущий кот. Все котята были разные - живые свидетельства любовных похождений мамы-кошки.
Большей частью новости были те же самые, но в Империи появилось кое-что новенькое. Начали хватать демократов. Их судили военно-полевые суды (их называли трибуналами совести) и расстреливали на месте из лазерных винтовок. Некоторых вешали. Я напряженно смотрела на экран. Приговаривали к смерти начиная с четырнадцатилетнего возраста - мы видели одну семью, где родители, сами приговоренные к смерти, пытались доказать, что их сыну только двенадцать.
Председатель суда - капрал имперской полиции - прекратил препирательство взмахом руки и сам застрелил ребенка, а потом приказал своим подчиненным покончить с родителями и старшей сестрой мальчика.
Ян убрал с экрана изображение и выключил звук, оставив только бегущую строку.
- Хватит, насмотрелся, - буркнул он. - Похоже, что теперь, когда старый президент убит, там ликвидируют всех подряд по списку.
Он кусал губы и выглядел очень удрученным.
- Ну что, Мардж, ты все еще настаиваешь на том, чтобы немедленно отправиться домой?
- Я - не демократка, Ян. Я вообще вне политики.
- А ты думаешь, этот парнишка имел какое-то отношение к политике? Да эти «казачки» пристрелят любого просто так, чтобы попрактиковаться в меткости. Да и вообще все равно - граница-то закрыта.
Я не стала говорить ему, что для меня никогда не было проблемой перебраться через любую границу.
- Я так поняла, что она закрыта для тех, кто хочет перебраться на север. Разве гражданам Империи не разрешают вернуться домой?
Он вздохнул:
- Мардж, ты ведь умнее, чем котенок, что у тебя на руках. Неужели ты не понимаешь, что хорошеньких девочек могут побить, если они станут водиться с плохими мальчиками? Если бы ты была дома, твой отец не отпустил бы тебя. Но ты - у нас дома, и мы с Джорджем обязаны позаботиться о твоей безопасности. А, Джордж?
- Ну, конечно, о господи! О чем тут говорить!
- А я, кроме того, беру на себя защиту тебя от Джорджа. Джен, можешь ты подтвердить, что Мардж может оставаться здесь сколько угодно? А то, похоже, она самостоятельная дама, которая привыкла сама платить по счету.
- Да нет…
Жанет погладила мою руку и сказала:
- Мардж, Бетти велела мне заботиться о тебе как следует. Если тебе кажется, что ты нас обременяешь, можешь сделать пожертвование в Красный Крест Британской Канады. Или в приют для бездомных кошек. Понимаешь, дело в том, что мы втроем зарабатываем кучу денег и нам их просто некуда девать. Детей у нас нет. Для нас твое присутствие - все равно что завести лишнего котенка. Ну так что - остаешься? Или мне придется спрятать твою одежду и выпороть тебя?
- Нет, как-то не горю желанием.
- Жалко, а то я уже собиралась. Итак, благородные господа, решено - она остается. Мардж, мы взяли тебя в плен. Похитили, так сказать. Джордж теперь наверняка заставит тебя подолгу позировать - в этом смысле он сущий тиран. И получит тебя практически бесплатно, вместо того чтобы платить бешеные деньги за натурщиц. Сэкономит, так сказать.
- Нет, - возразил Джордж. - Я не просто сэкономлю. Я заработаю. Представлю тебе счет, дорогая Жанет. Она стоит больше обычной натурщицы - гораздо больше. Полторы цены?
- Как минимум. Я бы сказала - две. Но будь благороднее - ведь тебе все равно не придется платить. А может, ты хочешь с ней поработать в лаборатории?
- Ценная мысль! Я и сам об этом подумывал! Спасибо, дорогая, что выразила ее за меня.
Джордж обратился ко мне:
- Марджори, милочка, не одолжишь ли мне одно яичко?
Вопрос был, прямо скажем, неожиданный. Я притворилась, будто не поняла, о чем речь.
- Но… у меня нет никаких яичек!
- А вот и есть! У тебя их несколько дюжин - гораздо больше, чем нужно тебе самой. Я имею в виду яйцеклетку. Лаборатории платят за яйцеклетки гораздо больше, чем за сперму - простая арифметика. Ты шокирована, детка?
- Нет. Удивлена. Я думала, ты - художник.
Тут вмешалась Жанет:
- Мардж, милая, я же тебе говорила, что Джордж - разноплановый художник. Так оно и есть. С одной стороны, он действительно неплохо управляется с холстом и кистью. Но с другой - он профессор тератологии в Манитобском университете, а также главный инженер университетской лаборатории генной инженерии, а это, поверь мне, высокое искусство.
- Это правда, - подтвердил Ян. - Джордж - художник во всем, к чему он ни прикоснется. Но все-таки, братцы, не стоило вам обоим обрушивать столько информации на бедную Мардж: она как-никак наша гостья. Есть люди, которых бросает в дрожь от одной мысли о генных манипуляциях - в особенности если речь идет об их собственных генах.
- Мардж, я напугала тебя? Прости, пожалуйста.