– Да.
– Действительно? – Баронесса выглядит удивленной.
– У меня имеется отличная мыслишка, что за всем этим стоит. Но у меня все еще нет каких–либо доказательств. Если получится, я навещу тебя завтра с утра. Возможно, я сумею тебя чем-нибудь порадовать.
Демельза в момент преисполняется надежды.
– По крайней мере, кое-что есть, – она хмурится. – Фракс, исходя из того, как твои компаньонки на меня таращатся, я догадываюсь, что они знают о нашем прошлом.
– Я упомянул кое о чем в разговоре с ними.
– Это вряд ли было галантно с твоей стороны.
– Увы, я всегда был далек от всякой галантности.
– Как они отреагировали?
– Они засмеялись.
Баронесса выглядит обиженной.
– Они засмеялись? Это весьма оскорбительно.
– Они не смеялись над тобой, они потешались надо мной. Они не считают, что я отношусь к тому типу мужчин, кто вступает в роман с женщинами, которые становятся баронессами.
Демельза поглядывает на Лисутариду и Макри, а те и впрямь пялятся на нас, даже не озаботившись хоть как–то скрыть свой интерес.
– Фракс был вполне захватывающим, – сообщает баронесса. – Весьма бравым молодым мечником. Множество женщин Элата охотилось за ним.
Она наклоняется и кладет свою ручку на мою ручищу.
– Он все еще не утратил того очарования силы и уверенности, вам так не кажется?
На том баронесса стремительно покидает нас, пропадая вместе со слугой в толпе.
Лисутарида и Макри взирают на меня с удивлением. Я не помню, когда еще до этого видел рот Макри разинутым. Проходит какое–то время, прежде чем они смогли заговорить.
– Очарование силы? – переспрашивает Лисутарида. – Бравый молодой мечник?
– Когда те женщины гонялись за тобой, – интересуется Макри, – было ли это из–за неоплаченных долгов?
Я улыбаюсь им так снисходительно, насколько могу.
– Смеяться – это все, что вы можете. Теперь вы из надежного источника узнали, что Фракс, чемпион битвы на мечах, был настолько привлекательным. Может, проследуем на арену?
– Как я могу сосредоточиться после всего этого? – бормочет Макри. – Такое серьезно пошатнуло мое мировоззрение.
Глава 28
Я все еще не забрал наши выигрыши от последней победы Макри. Пока Макри уходит примерять свою броню, я тороплюсь в букмекерскую палатку Большого Биксо. Для этого приходится прокладывать путь сквозь толпу. Создается впечатление, что весь Элат вознамерился рискнуть деньжатами, поставив их на исход финала. Оружейник Комбиус уже находится в самой толчее.
– Собираешься ставить на Макри? – спрашиваю я.
Комбиус чувствует себя неуютно.
– Я не очень–то уверен в ее победе.
– Она способна одолеть Элупуса.
– Возможно. Но ведь теперь еще и волшебники подключились к игре.
– Лисутарида гораздо могущественнее Ласата, – объясняю я ему.
– У меня сомнения на этот счет. В любом случае, – Комбиус понижает голос, – среди людей распространился слух, что вся гильдия колдунов Самсарина собирается помогать Элупусу. Лисутарида ничего не сможет противопоставить двадцати самсаринским волшебникам.
– Брось, она с ними легко управится. Ставь на Макри, она точно победит.
Комбиус уходит, будучи полон сомнений. Я же спешу в палатку. Я ожидаю, что соотношение ставок на Элупуса и Макри будет примерно одинаковым, однако упорный слух, что вся самсаринская волшебная гильдия станет горой за Элупуса, направил поток денег в пользу его победы. Ставки на этот исход принимают из соотношения два к пяти, тогда как шансы Макри определяют как семь к четырем.
Наши десять тысяч, выигранные на полуфинале, увеличили наши капиталы до 22042 гуранов. Я бы рискнул ими всеми, однако Большой Биксо соглашался принять лишь ставку, ограниченную пятью тысячами. Я ставлю у него, затем кидаюсь к Щедрому Гезу и делаю то же самое там. Закончив, я проклинаю всех букмекеров за их скаредность. Если вы проигрываете, они спешат содрать с вас каждый гуран. Однако стоит начать побеждать, как они тут же урезают ставки. Все же, ставка десять тысяч гуранов при семи к четырем не так уж и плохо.
Финал был готов начаться в любую минуту. Я тороплюсь вернуться на турнирное поле. Однако там мой дух стремительно падает, когда я пересчитываю самсаринских колдунов, противостоящих нам. Они, казалось, мельтешат повсюду. Я пытаюсь ничем не проявить свою тревогу.
– Просто сосредоточься на том, чтобы задать Элупусу хорошую взбучку, – говорю я Макри. – Мы же позаботимся об остальном.
Элупус не отличается особенным ростом, но зато обладает крепким торсом и весьма сильной рукой. Он – яркая личность, что демонстрировало блестящее серебряное покрытие его щита, а также пурпурная лента на шлеме – знак благосклонности к нему какой-то дамы или что-то в этом роде. Его грива свободно ниспадает на спину, завязанная толстым конским хвостом. Это вполне обычное явление среди представителей низшего сословия Турая, таких как я, но несвойственно симнийцам. Подобно большинству ветеранов арены, его лицо отмечено шрамами. Когда он шествует на середину поля, то имеет наглость вежливо поклониться Макри, словно это было светское мероприятие. Макри никак не отвечает на его поклон.
Мои чувства опять зудят от еле сдерживаемой магии, коей было пронизано все вокруг. Будет большой удачей, если я успею вернуться за ограждение, прежде чем кто-нибудь метнет заклинание. Судья поднимает флажок, и я поспешно отступаю к Лисутариде. Глава гильдии волшебников готова действовать. Ее волосы беспорядочно откинуты назад, заправленные за уши и перевязанные клочком плаща. Руки уже сияют слабым лиловым светом. Теперь, когда нет нужды скрывать свое участие, все ее тело начинает излучать магию. Вся поверхность ее глаз, включая белки и зрачки, приобретает лиловый оттенок. Это и есть жутковатый взгляд, что присущ наиболее сильным волшебникам.
Судья опускает флажок, и в этот момент происходит множество событий. Макри поднимает свой щит, свет вспыхивает в руках у Лисутариды, мне на грудную клетку обрушивается что-то, смахивающее на удар молотом кузнеца. Я валюсь на площадку, но быстро встаю, потрясая кулаком самсаринским колдунам. Возможно, из-за моего гнева отражающие чары, что наложены на меня, кажутся сильнее, и я отчетливо ощущаю сгусток энергии, летящий в сторону Макри. Я поднимаю руку и заставляю его изменить курс так, что он врезается в землю.
– Принимаю на себя! – кричу я. Тотчас я получаю другой сокрушительный магический удар, что повторно швыряет меня на землю. Я делаю усилие, чтобы встать на ноги, рыча от злости. Лисутарида отмахивается от заклинаний, летящих со всех сторон, не давая им достичь Макри, одновременно пытаясь сковывать Элупуса. Он и Макри отчаянно сражаются в центре арены. Их битва столь неистова, будто не от мира сего. Каждые несколько секунд одному из них яростно наносится резкий удар, словно по груше, и нужно приложить немало сил, чтобы остаться в вертикальном положении, при этом безрассудно действуя щитом, держа противника подальше от себя. Макри теснит Элупуса, когда его щит уходит в сторону, но, как только она собирается нанести удар, ноги ее заплетаются. До того, как она успевает выровняться, Элупус поправляет свои дела, нанеся сокрушительный удар в ту ее руку, что держит щит.
– Половина очка Элупусу! – возвещает судья. Зрители громкими воплями выражают свое одобрение.
– Мошенничество! – кричу я. – Ласат жульничает! Вся его гильдия помогает ему. Мой голос тонет во всеобщем хаосе. Я отражаю еще одно заклинание, но самсаринских волшебников против нас столь много, что это совершенно безнадежно. От того, что Ласат и Чарий пребывают в растерянности, я догадываюсь, что Лисутарида нейтрализовала их волшебство, но еще остается множество других магов. Я лезу из кожи вон, но я им не соперник. Макри вновь подвергается мощным, яростным атакам Элупуса, и он зарабатывает еще пол очка, произведя выпад, проскользнувший под ее щитом, и поражая ее в бедро. Этот болезненный удар серьезнее, чем тот, что был пропущен в прежних раундах. Я обеспокоен ранением Макри. Даже без учета атак волшебников, она страдает от лютого шквала ударов Элупуса, чьи усилия вдобавок приумножены самсаринской гильдией. Я отражаю следующее заклятье, но добиваюсь лишь того, что оно обрушивается на меня же. Я опрокидываюсь на землю в третий раз. На этот раз я борюсь с собой, чтобы встать, и ощущаю кровь во рту.
– Черт тебя дери, – выпаливает Лисутарида, рывком поднимая меня на ноги. – Соберись!
– Я делаю, что могу!
Я начинаю думать, что наилучшим выходом было бы извлечь мой меч и промчаться через все поле, укокошивая столько самсаринских колдунов, сколько сумею. К счастью, перед тем как я могу действовать, Лисутарида сотворяет столь мощное заклинание, что каждый самсаринский волшебник замирает на месте. Несколько мгновений на Макри и Элупуса не действует магия, и Макри использует этот шанс, чтобы начать атаку, блокируя клинок Элупуса, и затем скользящим движением своего меча пробивает пластину брони на его голени.
– Половина очка Макри! – выкрикивает судья.
К тому времени, как борьба возобновляется, самсаринские волшебники оправились от эффекта чар Лисутариды. Они отбрасывают все притворство и в открытую размахивают руками, швыряют магические стрелы и завывают заклинания. Каждому теперь очевидно, что происходит. Но я не жду, что кто-нибудь предпримет что-либо в связи с этим. Как только я бухаюсь на землю в четвертый раз, я сожалею, что в свое время не уделял должного внимания обучению магии. Если б не это, то я бы мог оказать бóльшую помощь. Сейчас же все, что я могу, это снижать нагрузку на Лисутариду, главным образом позволяя делать целью самого себя. Мое тело потряхивает, когда я пытаюсь отражать сильные заклятья от Макри, которые, вероятно, прикончат меня, проломив в итоге защиту ожерелья из пурпурной ткани эльфов.
Макри постоянно подвергается магическим атакам, и только ее неподражаемое боевое мастерство не дает ей вылететь с матча. Немного погодя, она теряет равновесие, что дает возможность Элупусу усилить натиск, но она как-то изловчается отражать его то мечом, то щитом. В конечном итоге, что неизбежно, она пропускает удар, и шансы Макри падают: пол очка против полутора. Толпа ликует и ревет. Из моего носа течет кровь. Лисутарида задыхается под градом заклятий. Ситуация быстро становится безнадежной. Элупус надвигается и лупит Макри своим щитом. Она снова отступа