— Никогда не умели сражаться. Не беспокойся о Макри, мне ведомы ее слабости. Я с ней помирюсь.
Позднее, по пути к баронессе Демельзе, прохожу мимо 'Развеселого Бандита'. Я б не отказался от пива, чтобы настроиться на рабочий лад, но решаю, что лучше не рисковать. Неизвестно, что может произойти. В особняке баронессы мне приходится ждать, пока меня не отводят в приемную. Баронесса приветствует меня прохладно.
— Я полагала, ты навестишь меня вчера. Я прождала несколько часов.
— Помешали другие обстоятельства, — объясняю я. — Новые и важные подвижки в расследовании.
— Правда? Я думала, тут иная причина — пьянка с бароном Гиримосом на целый день.
— Ты слышала об этом?
— Все об этом слышали, — говорит баронесса, — Мой приказчик был в Королевской бане, когда ты, спотыкаясь, ввалился туда, размахивая палкой. Его доклад был крайне живописен.
— Ну, на самом деле это барон Гиримос, в основном...
— А моя кухарка натолкнулась на тебя возле 'Развеселого Бандита'. Это ты или барон предложил ей пятьдесят гуранов за ночные утехи?
— Это однозначно барон. У меня таких денег не было.
— А вот моя кондитерша видела тебя...
— Есть ли кто-то из твоей челяди, кто не тратил весь день, следя за мной? Им заняться больше нечем?
Баронесса Демельза неожиданно и от всего сердца смеется.
— Я надеялась, что ты не потерял сноровку, Фракс. В старые времена ты постоянно развлекался. — Баронесса наливает вино из серебряного графина в бокал и протягивает мне. Сажусь за стол напротив нее. Она спрашивает, не продвинулся ли я в ее деле.
— Немного. Можешь рассказать побольше о вашей состоятельности?
— Что ты имеешь в виду?
— Я слышал, дела у вас идут не очень.
Баронесса хмурится.
— Это не совсем вежливо. И не по существу, насколько я могу судить.
— Я проверил все варианты по существу. Они ни к чему не привели. Я расширяю границы расследования.
Демельза поджимает губы.
— Это правда, кое-что отбросило нас назад. Мой супруг действительно потерял деньги на провальных судовых перевозках. Некоторые — по невезению. Другие — из-за неважного ведения дел. Это тебя устраивает?
— Ты знала, что у барона Возаноса тоже трудности?
— Мне трудно в это поверить. Возанос — один из самых богатых людей Самсарина.
— Более не является. Он должен выплатить королю налоги. Он старается держать это в секрете, но это правда.
— Интересно, — говорит баронесса. — Но ты сказал, что у него тоже трудности. Это неточно. Может, моя семья и потеряла деньги, но трудностей у нас нет. Финансовые неудачи моего мужа не повлияли на копи камней королевы. Они все еще обеспечивают хороший доход. Вот почему мы выделили одну из них Оргодасу на его свадьбу.
— Что ты имеешь в виду?
— Наш сын получает эту копь в качестве свадебного подарка от нас. Возанос выделит дочери что-то равноценное. Или, возможно, и нет, если то, о чем ты говоришь, правда, — баронесса отпивает вино, изящно, как Лисутарида. — И что в этом такого важного?
— Не знаю.
— Ничего из этого не касается моей дочери.
— Она против свадебного подарка?
— Нет, конечно. Мой муж владеет всем нашим имуществом, согласно закону. Он может передавать наши рудники, кому сочтет нужным. В конце концов, Оргодас все равно унаследует все.
— Тебя не смущает, что ты внесла все деньги в семью, и теперь ими распоряжается твой супруг?
— Таковы законы Самсарина, — говорит баронесса.
— Я знаю. Но тебя это устраивает?
— Я бы не хотела об этом говорить, — отвечает баронесса.
— А Мерлиону устраивает, что Оргодас все унаследует?
— Она будет обеспеченной. Как раз нашу дочь мы не бросим. Не вижу, чтобы она выступала против наследования Огродасом. Обычное дело. Мне не доставляет удовольствия отвечать на эти вопросы.
— Большинство моих клиентов испытывают то же самое.
— Тебе известно, что несколько баронов пожаловалось моему мужу на расспросы тобой их слуг?
— Бароны могут жаловаться сколько угодно. Ты наняла меня помочь Мерлионе. Именно этим я и занимаюсь.
— Мой супруг настаивает, чтобы ты прекратил расследование.
— И?
— Я же настаиваю, чтобы ты не прекращал.
Отпиваю вина. Мне нравится Демельза. Я бы хотел, чтобы у меня возникли идеи, способные ей помочь.
— Как собираешься мириться с Макри? — неожиданно спрашивает она.
— Что?
— Я так понимаю, она оскорблена тем, что ты не пришел и не вывел ее на арену.
Я с удивлением таращусь на Демельзу.
— Как ты об этом узнала?
— Моя кухарка гуляет с конюхом генерала Хемистоса. Домой она возвращается со множеством сплетен.
Мне не стоило так удивляться. Обычно слуги все знают.
— Я подумывал купить ей цветы.
— Цветы? — Брови Демельзы слегка приподнимаются. — Этого недостаточно, скорее всего.
— Макри весьма неравнодушна к цветочкам. Она выросла в загоне для рабов-гладиаторов и никогда не получала подарков. Охапка цветов способна произвести мощнейший эффект.
Баронесса кивает.
— Это понятно. Полагаю, ты и прежде так поступал?
— Несколько раз.
— На этот раз тебе понадобится что-то получше. Вот... — баронесса берет маленький предмет с комода и двигает его по столу. Записная книжка, полагаю, хотя называть ее так на самом деле несправедливо. Страницы сделаны из пергамента высшего сорта, а сама она в переплете из черной кожи с небольшим украшением из камней королевы по центру, и с серебряной пряжкой, скрепляющей его. Сомневаюсь, что даже у Лисутариды есть для записей что-либо настолько изящное.
— Ты говорил, она любит учиться. Есть ли у нее что-нибудь красивое для ведения заметок?
— Ни у кого нет ничего столь же красивого для записей.
— Отдай ей это, — говорит баронесса. — Она простит тебе оскорбительное поведение.
Я подозрительно на нее гляжу.
— А каков твой интерес в этом деле?
— Жаль видеть, что ты не в ладах со своей молодой подругой.
— Макри — не моя молодая подруга.
Баронесса смеется.
— Да? Тогда зачем бы тебе покупать ей цветы?
— Прискорбные обстоятельства, которые сложно описать.
— И скольким женщинам ты уже купил цветы?
— Ни одной. Но у тебя сложилось совершенно ошибочное впечатление.
Баронесса выглядит довольной. Это раздражает. Я благодарю ее за книжку и сообщаю, что перед уходом хотел бы поговорить с Мерлионой.
— Она должна быть в своих комнатах. Я пошлю слугу проводить тебя. Лучше всего, если бы ты поторопился. Мой муж, наверное, скоро будет дома. Я должна тебе еще денег? Гонорар покрыл лишь несколько дней.
— Не имеет значения. Ты одолжила мне достаточно денег на игру.
— Как она продвигается?
— Хорошо.
Я следую за слугой Демельзы мимо длинных, выкрашенных в белый цвет стен ее летнего особняка, размышляя, что же со мной такое, раз я отказываюсь от денег клиента. Бросаю взгляд на книжку, что несу. Вероятно, Макри попытается швырнуть ее мне в голову.
Здесь, в своих комнатах, в безопасности от случайных стрел и смертельных угроз, Мерлиона вновь та уверенная в себе молодая женщина, которую я встретил в первый раз. В ее глазах нет ни тени беспокойства, когда она приветствует меня. Нахожу это раздражающим. Все терпят лишения, почему для нее должно быть иначе?
— Что ты не договариваешь? — спрашиваю я ее.
— Извини?
— Ты что-то не договариваешь об этом деле. Я желаю знать, что именно.
— C чего бы мне что-то утаивать?
— Не знаю. Почему бы тебе не рассказать?
— Звучит так, словно ты считаешь, будто я обманываю, — говорит Мерлиона.
— Можешь так думать, если хочешь. Итак, в чем ты меня обманываешь?
Темные глаза Мерлионы гневно сверкают.
— Возмутительно, — говорит она. — Какой из тебя сыщик? Ведь это именно мне угрожают.
— По-моему, ты в курсе, почему.
— Нет, не в курсе.
— Я рассмотрел все обычные варианты, Мерлиона. Любовники, соперники, деньги, семейные распри, шантаж. Ни один ничего не дал. Людей не убивают без повода. Ну, во всяком случае, не баронских дочек. У кого-то есть причина тебя убить, и начинаю подозревать, ты знаешь, какая.
— Не знаю.
— Ты лжешь.
Щеки Мерлионы краснеют от гнева. По крайней мере, я лишил ее покоя.
— Возможно, ты просто никудышный сыщик.
— Я первая спица в колеснице в расследовании. Все это говорят. Расскажи, что тебе известно.
— Я ничего не знаю.
— Тебя не волнует, что твой брат наследует все, а тебе ничего не достанется?
Мерлиона удивленно глядит на меня.
— Что? С чего бы это?
— А почему бы и нет? Именно шахты камней королевы твоей матери держат семью на плаву. Теперь она отдает одну Оргодасу на свадьбу. А когда твой отец умрет, Оргодас унаследует остальное. Тебя это не злит?
— Что, если так? — голос Мерлионы крепнет. Она порядком разозлилась, хотя в основном на меня. — Какое это имеет отношение к делу?
— Не знаю. Может, это ключ к разгадке. Ответь мне.
— Похоже, отец был прав на твой счет, — говорит Мерлиона, восстанавливая душевное равновесие. — Ты ни на что не годен. Уходи.
Я долго разглядываю ее, затем поворачиваюсь и выхожу из приемной. На стене снаружи весит портрет ее отца в полном воинском облачении. Нарисовано неважно. Самсаринцы никогда не были хороши в искусстве. Начинаю не любить их так же сильно, как и симнийцев.
Глава 26
Вернувшись в дом Арикдамиса, ощущаю присутствие волшебства. Возможно, Лисутарида оттачивает мастерство. Если она вообще когда-нибудь этим занимается, в чем я не уверен. Может, все само легко получается, и ей не нужна практика. В коридоре появляется Арикдамис, уныло плетясь к входной двери. Много воды утекло с тех пор, как я видел престарелого математика счастливым. Видимо, прием гостей плохо на нем сказывается.
— Колдуны, — ворчит он, проходя мимо. — Постоянно спорят.
— Кто спорит?
— Лисутарида и Ласат. И Чарий. Никто из них мне не по душе.