Анумарида и Риндеран, стоящие за ним, выглядят взволнованно, явно сомневаясь, как относиться к гневу старшего офицера.
— Ну и, турайский пес! — продолжает легат. — Что скажешь в свое оправдание?
Я поворачиваюсь к Анумариде Громовой Молнии.
— Вы закончили исследовать прошлое легата Апирои?
— Не совсем, капитан.
— Тогда проверьте его до конца.
— Что? — легат практически лопается от ярости. — Ты смеешь оскорблять меня, заместителя генерал-епископа Ритари? Тебя за это головы стоит лишить!
Гляжу ему в глаза.
— Каждого, кто близок к Лисутариде, необходимо проверять. Без исключений. Приказ самого военного вождя. Или он тебя коробит, грубиян? Тебе есть что скрывать?
Рядом со мной поднимается Гурд, готовый прийти на помощь, если легат вытащит меч и нападет, что не кажется невероятным. Легат приближается так, что наши лица почти соприкасаются.
— Ты заплатишь за это оскорбление. Ниожский легат вовсе не должен отвечать такому, как ты. Весьма дурно для военного лидера держать на службе грязного орка в качестве телохранителя, не говоря уж о личном штате, набранном из худородных турайцев. Предупреждаю тебя, Фракс, если генерал-епископу или мне вновь станет докучать твоя служба безопасности, последствия будут ужасны.
Легат Апирои сердито таращится на меня, Анумариду и Риндерана. Удовлетворив себя пристальным обзором, он удаляется, все еще пребывая в бешенстве.
— Обидчивый парень, — говорит Гурд.
— Ниожцы никогда не отличались дружелюбием.
— Что нам делать? — спрашивает Риндеран.
— Подсаживайтесь и подкрепитесь тушеным мясом и кувшинчиком винца. Потом возвращайтесь к его проверке. У него подозрительный характер.
— Это и впрямь мудро? — нервничает Риндеран.
— Мудро иль нет, мы этим займемся. Никто не избежит внимания моего отдела безопасности.
— Что если он нападет на нас?
— Вы же волшебники. Это не должно представлять для вас серьезной угрозы.
— У старших ниожских офицеров приличная защита от чар, — говорит Анумарида.
— Тогда ткните ему палкой в глаз. А теперь: мы собираемся болтать тут весь день или все-таки поедим?
Тушеное мясо Танроуз одно из чудеснейших блюд, что я едал после бегства из Турая. У нее такой метод добавления приправ и варки на медленном огне, что даже самые обычные ингредиенты просто тают во рту. После нескольких полных мисок наше будущее предстает в радужном свете.
— Мы погоним этих орков туда, откуда они вылезли.
Кулинарное мастерство Танроуз так благотворно подействовало на мое душевное состояние, что по возвращении к фургону меня даже не волнует присутствие там незнакомой волшебницы.
— Капитан Фракс? Я вас ищу.
— Зачем? И кто вы?
— Саабрил Чистая вода. Чародей-целитель первого класса из Камары. Командующая Лисутарида направила меня присматривать за Тирини Заклинательницей Змей.
— Понятно.
Саабрил Чистой воде под тридцать, она светловолоса и светлокожа. У нее довольно необычный акцент, хотя я такой уже слышал от камарских торговцев, которых повстречал во время путешествия. Камара — небольшое государство далеко на западе, возле Кастлина. Его граждан не так часто заметишь на дальнем Востоке. Не думаю, что мне когда-либо встречался камарский чародей.
— Как Тирини?
— Не очень. Лисутарида считает, вы могли бы помочь.
Я не отбрасываю мысль о помощи Тирини после того, как она помогла Гурду и Танроуз бежать из Турая, но и понятия не имею, как это сделать. Если уж целителю первого класса не справиться с лечением, мне-то и подавно. Саабрил просит меня сопроводить ее к Тирини, восстанавливающей силы в собственном фургоне неподалеку от передвижного штаба Лисутариды. Повсюду солдаты и маркитанты заканчивают с обедом, сворачивают лагерь и готовятся к выдвижению.
— Чем больна Тирини?
— Трудно сказать. Мгновенное перемещение через магическое пространство весьма опасно. Можно столкнуться с чем угодно. Острые предметы могут пройти через тело или повредить голову. Потом существуют непонятные энергетические области. Волшебники полагают, что они вызваны постепенным смещением пространства, но в действительности мы не понимаем их суть. Только одно перемещение через энергетическую область могло оказать ужасное воздействие. Но на самом деле я не представляю, чем больна Тирини. Ее тело выглядит здоровым, но она не встает на ноги, хотя и должна бы.
К тому времени мы достигаем небольшого фургона. Залезаю внутрь после Саабрил. Я не готов к зрелищу, что открывается моему взору. Тирини, записная красавица, известная модными нарядами и дорогими украшениями, выглядит словно нищенка, попрошайничающая в доках Турая. Она закутана во вполне приличное шерстяное одеяло, но ее тело будто съежилось. Лицо покрыто морщинами, а глаза слезятся. Ее волосы, прежде ослепительно-светлые, достойные модной вечеринки в Императорском дворце, свалялись и потускнели. Потемневшие корни виднеются по всей голове. На ней нет драгоценностей, а на ноги натянута пара старых тапочек, которые в Турае она бы не стала носить даже под страхом смерти. Я шокирован. Она будто бы постарела лет на двадцать за эти несколько месяцев. Не уверен, как мне ее приветствовать.
— Привет, Тирини, — отваживаюсь я.
Она не отвечает. На столике рядом с ней стоит нетронутая миска с супом. Перевожу взгляд на Саабрил Чистую Воду.
— Она мало говорит, — мягко сообщает чародейка.
Расстроенный этим, я по-прежнему теряюсь в догадках, зачем Саабрил позвала меня сюда. У меня нет медицинских навыков, помимо опыта оказания первой помощи, полученного на поле боя, — так, подштопать товарищей, пока они не сыщут надлежащего ухода. Если Тирини влетела в область энергии в магическом пространстве и таким образом иссушила себе мозги, ничего не могу с этим поделать. Вероятно, никто не сможет.
Тирини бормочет что-то неразборчивое.
— Чего?
— Они забрали мои туфли, — говорит она чуть громче.
— Кто взял твои туфли? Какие еще туфли?
— Они забрали мои туфли, — слова Тирини звучат невыносимо грустно. Ее голос стихает. Она закрывает глаза.
— Что это значит? Кто взял ее обувь?
— Не знаю, но это все, что она вообще произносит. Командующая Лисутарида подумала, что вы могли бы помочь. Она сказала, вы сыщик.
— Это поможет, если известно, что искать. О каких именно туфлях идет речь?
— Не знаю.
— Те туфли важны для поправки ее здоровья?
— Про это я не скажу. Но ничего из моих процедур не помогает, и ей становится все хуже.
В сознание закрадывается мысль грубо указать чародейке-целительнице, что война в самом разгаре, а я и так занят жизненно важной работой, чтобы взваливать на себя еще и это. Но я испытываю неловкость, видя Тирини в таком плачевном состоянии, и потому храню молчание. Мы покидаем фургон.
— Не страдает ли она от действия враждебного заклинания? — спрашиваю я.
— Ничего не обнаруживаю. Как и Лисутарида. Никто из нас не может поставить диагноз или сделать что-то полезное, — Саабрил виновато глядит на меня. — Знаю, вы заняты, но Лисутарида просила посоветоваться с вами, просто на случай, если удалось бы что-то обнаружить.
— Посмотрю, что можно сделать.
Поворачиваюсь и ухожу, направляясь к своему фургону. Меня из колеи выбило то, что я только что увидел. Куда сильнее, чем я мог бы представить. В Турае, насколько я мог судить, Тирини была тщеславной женщиной и легкомысленно проводила время. По-видимому, впустую тратила всю свою жизнь, не отказывая себе в скандальных увлечениях, спуская бабки на бесконечные потоки вычурных нарядов и драгоценных погремушек. Она еженедельно тратила на прическу больше, чем бедняки Турая на прокорм семьи за год. При встречах она в каждом случае ясно давала понять, что по сравнению с собой считает меня ничтожеством.
Прямо рядом с фургоном наталкиваюсь на Макри. Рассказываю ей о посещении немощной Тирини.
— Поэтому ты такой печальный?
— Наверное, да.
— Но тебе она никогда не нравилась.
— Знаю. Она легкомысленная курица. Но она наша легкомысленная курица. Эффектная чародейка, тратящая несуразные бабки на расшитые золотом меховые накидки и розовые туфли и порицаемая епископом за сомнительное поведение, являлась частью того, что делало Турай таким, каким он был, — качаю головой. — Не по вкусу мне видеть, в кого она превратилась. Особенно после того, как спасла Гурда и Танроуз.
— Что собираешься предпринять?
— Не знаю. Пожалуй, разберусь, что она подразумевала под "они забрали мои туфли". Это могло что-то значить.
Макри облачена в легковесную оркскую броню: темная кожа, усыпанная звеньями кольчуги и металлическими бляшками. Оркское мастерство своеобразно. Спрашиваю, что она здесь делает.
— Опять скрываешься от Си-ата?
— Конечно же нет. Отныне меня это не волнует, — Макри понижает голос, хотя маловероятно, что ее услышат из-за шума колес катящихся повозок и топота марширующих солдат. — Меня беспокоит визит к Витинскому оракулу. Не нравится он мне. Это опасно.
— Мне он тоже не по душе. Лисутариде не следовало бы отправляться на секретную миссию всего лишь с несколькими спутниками.
— Я пыталась ее отговорить, — сообщает Макри, — но она озлобилась и велела прекратить разговор.
— Получается, Витинский оракул слишком важен для Гильдии волшебников, чтобы она о нем забыла.
— Почему?
— Не знаю. Может, они все еще тайно поклоняются богине Витине. Или, может, им и впрямь необходим совет оракула.
— Не верю, что кто-то способен предсказывать будущее.
Соглашаюсь с Макри.
— Я всегда считал оракулов мошенниками. Они или дают предсказание так расплывчато, что это может ничего не значить, или же напускают такого тумана, что вообще не понять, о чем речь.
Макри глядит ввысь, исследуя облака на предмет драконов. Ненадолго мы едем в тишине.
— Где ты нашла еще один набор оркских доспехов?
— В королевском арсенале.
— Почему бы тебе не носить обычную, человеческую броню?